Он - моя тайна - Оливия Лейк

это все маркеры его измен?! Когда это началось? Сколько длится? И чем должно закончиться, по его мнению?

Телефон неожиданно завибрировал. Муж звонил. Что же, отвечу.

— Дина, мать твою, где ты была всю ночь? Почему телефон выключила? Где ты сейчас? — рычал он.

— Да пошел ты! — и отключилась. Теперь мы будем говорить по-другому. Теперь я точно смогу забрать у него сына!

Глава 1

2007 год, Москва

Макс

Какие у нее глаза… Синие, большие, чистые. Слезы на ресницах висели, во взгляде мольба, хрустальная пелена из отчаяния. Так искренне играла. Какая актриса погибла в гимнастке!

— Поверь мне! — Дина снова кинулась мне на грудь. — Я клянусь: ничего не было!

Да ладно! Я брезгливо оторвал ее от себя, но тонкие пальцы продолжали цепляться за толстовку.

— Ты нахрена приехала? — я психанул и с силой сжал тонкие запястья. Хотел оттолкнуть, но не выходило, наоборот стискивал жестче. Не сломать бы. Потаскушка Дина заслуживала только презрение, это ее максимум от меня. Противно. — Тебя кто звал?

— Поверь мне… — простонала, давясь всхлипами.

— Ты меня вообще за дебила держишь? — зло прорычал. — Думаешь, мне мозги отшибло напрочь? — губы непроизвольно разошлись в кривой усмешке. — Это ты дура, — и я оттолкнул Дину. — Ты даже как подстилка Полонскому не нужна. Это просто месть, — и я нарочито демонстративно осмотрел изящную фигурку. — Добротная месть, — вслух произнес. — Прямо в цель.

Вадим знал, куда бить, чтобы больно было, и я не про бокс. Он глубже ударил, в самое сердце засадил. Я покачал головой и громко рассмеялся. На кого я повелся?! Влюбился, как желторотый школьник! И в кого? Кого?! Хотелось бы сказать в пустышку и шлюшку, но не так это. Дина просто никогда меня не любила. Знал ведь, что по Полонскому сохла, но все надеялся. Переклинило меня на ней.

— Макс, он сам… специально…

— Специально? — манерно ахнул. — Лифчик с тебя стаскивал специально, лапал, в трусы лез. Но я как-то не заметил, чтобы ты против была, девочка.

— Я растерялась…

— Хватит мне пиздеть! — все, это невозможно терпеть. — Пошла вон отсюда! — полгода козлом на поводке за ней ходил, хватит. Сука, даже жить вместе предложил, вещи в свою квартиру перевез, дебил!

— Максим, любимый, не делай этого с нами… — и снова ко мне бросилась, судорожно обнять пыталась, к губам тянулась.

— Я делаю? — и схватил за бедра, в себя впечатал. Блядь, у меня до сих пор кружилась голова от ее близости, вкуса, запаха: сладкая карамель, чуть жженая, с горчинкой, как и ее поцелуи. Сука. — Что я делаю? Что, Дина? — пахом напряженным вжался, потерся об нее, склонился и медленно губу нижнюю прихватил. Дина… Как я так вляпался в нее? С первого взгляда поплыл. Даже сейчас, зная ее натуру неверную, тянулся к ней. Физиология ни в счет — эта девочка слишком красива и сексуальна, чтобы не ударить по инстинктам, — внутри у меня что-то отчаянно к ней стремилось. Сердце в изящные ручки прыгнуло, да там и разбилось.

— Я люблю тебя, Макс. Очень люблю… — Она буквально повисла на мне, прямо в губы шепча свои признания. Как я ждал этих слов. Как ждал. Только поздно. Больше я Дине-блядине не поверю. Слишком ярко перед глазами стояла картинка: Полонский склонился над идеальной грудью, прихватывая губами острый сосок… Блядь!

— Тебе все равно с кем, да? — я намотал на кулак жгучие черные волосы. — Похер перед кем ноги раздвигать, главное, чтобы бабки были? — и дернул, натягивая, открывая длинную линию шеи.

— Макс… — пискнула она.

— Понаехало блядей из периферии, — выплюнул и оттолкнул ее. — Вещи собирай и выметайся.

— Пожалуйста… Пожалуйста… — плакала Дина, больше не пытаясь прикасаться ко мне, а я не собирался оставаться и смотреть на ее сопли. Не хочу сорваться: никакой жалости, веры и… надежды.

Я буквально выбежал из квартиры, чтобы ЕЕ не видеть, в тачку прыгнул, утопив педаль газа. Не хочу ни о чем думать! Как бы голову выключить? Может, в стену на полном ходу? Тогда точно перестану прокручивать в голове злосчастное видео, гаденькую улыбку Полонского, мольбы искренние. Дина. Дюймовочка моя. Такая же стройная и с длиннющими ресницами. Не моя уже. Да и не была никогда. Долго я себя обманывал. Хватит уже. Полонский, гандон, мне даже услугу оказал — кто есть кто на пальцах объяснил. Болючую прививку от любви сделал.

Может, он поебывал ее и до боя, кто знает. Рога мне наставлял, дружище. Да и какая теперь разница. Вадим — мудак, Дина — его подстилка, я тоже гандон. Поединок был за мной. Я объективно лучше подготовился. Полонский пропустил удар, а дальше по инерции. Я не сказал судье, что попал по затылку, и он тоже. Знал, что это ничего не изменило бы. Кроме нашей дружбы, естественно. Теперь мне не нужен ни друг, ни девушка, ни гребаный бокс! Ничего.

Сам не заметил, как свернул на Рублево-Успенское, круто входя в поворот. В отчий дом поехал. Правда, мать как два года в Лондоне жила, а у отца молодая жена. Семья у меня так себе, как и жизнь, собственно.

Проехал блокпост на въезде и через пять минут уже парковался во дворе родительского особняка. Машину загонять в гараж не стал, завтра с утра рвану к себе. Надеюсь, Дина не станет испытывать судьбу и ждать меня. Больше я за себя не ручаюсь. Не знаю, что с ней сделаю. Не знаю…

— Привет, дорогой, — ко мне вышел дядь Толя, начальник службы безопасности отца.

— Как он? — я пожал руку и кивнул на темнеющие окна третьего этажа.

— Нормально. Мы прилетели в восемь, пока туда-сюда. Ты припозднился.

— Я завтра собирался, но вышло так.

— Как бой, чемпион? — он в стойку стал и принялся боксировать, но мне не до спаррингов.

— Полный нокаут, — криво улыбнулся и пошел в дом. Здесь переночую, а завтра уже с папой побуду.

Ему два года назад диагностировали рак простаты. Лечится, на обследования летает, даже развестись и жениться успел, но я все равно волновался. С мамой у них терки давно уже были, а после болезни она в Лондон свинтила. Мы общались, конечно, но осадок остался.

Сука, почему бабы такие ненадежные? Предательницы по сути. Все скачут: кто по кошелькам, кто по членам, а кто-то везде поспевал.

— Максим? — на лестнице меня встретила удивленная Влада. — Мы не ждали тебя сегодня.

Еще одна честная и влюбленная. Тошно.

— Это и мой дом тоже, — огрызнулся я. Не то чтобы она мне не нравилась, но ее манера быть услужливой и милой