Он бесит (СИ) - Стужева Инна

Подруг заметила издали. Мила и Алена стояли у входа в кафешку и о чем-то болтали. Завидев меня Алена помахала рукой.

Я приблизилась к подругам.

— Привет, красавицы.

— Оль, а мы как раз тебя ждем, — сказала Алена.

Мы обнялись и расцеловались.

— Да, — поддержала ее Мила. А еще требуем подробный рассказ о вчерашнем свидании.

— Ой, давайте сначала кофе.

— Ладно, но все равно за тобой рассказ.

Мы получили заказ и со стаканчиками в руках направились к аудитории. До начала пары оставалось десять минут, а потому можно было не торопиться.

— Ну, так как прошло свидание с Панкратовым? — не отставала Мила.

Я отхлебнула глоток обжигающего ароматного напитка и только после этого ответила.

— Нормально, хотя фильм оказался довольно скучным.

— Из чего я заключаю, — подала голос Алена, — что парень не произвел впечатления.

— Ну…как вам сказать, — протянула я, — Толик очень милый, просто как-то не зацепил что ли.

Больше о вчерашнем свидании сказать было нечего. Толик — студент параллельной группы считался симпатичным парнем, и вчера пригласил меня в кино. Так как вечер оказался свободным, я согласилась, о чем пожалела уже через час. Погони с перестрелками не впечатляли, и мне стало тоскливо. После кино мы решили прогуляться и Толик много и долго рассказывал о своих увлечениях, главным из которых оказался футбол. Футбол увлекал меня еще меньше, чем боевики, но виду я разумеется не подала, а потому сам Толик скорее всего решил, что все прошло великолепно и вскоре нас ждет второе свидание.

— Не зацепил, — Алена хмыкнула, — а он об этом догадывается? Вы довольно неплохо смотритесь вместе. Неужели будет просто еще одним экземпляров в твоей коллекции поклонников?

— Скорее всего последним, я начала уставать от этих свиданий.

— Действительно, — кивнула Мила, — да и кандидаты подошли к концу, все парни итак по тебе сохнут.

Я пожала плечами.

— А вот и не все, — услышала за спиной тягучий насмешливый голос, который мог принадлежать только одному человеку — Анжеле Стужевой.

Медленно обернулась и уставилась на высокую красавицу-брюнетку, с которой у нас с самого начала не сложились отношения.

Анжелка как всегда при полном параде: броский наряд, яркий макияж, идеальный маникюр. За ее спиной две верные подруги Матвеева и Гурова. К тому, что эта троица меня терпеть не может, а сама Стужева просто ненавидит, уже привыкла, но меня это не беспокоило. Ведь ненависть — это сродни признанию, а я не могла переносить только равнодушие.

Впрочем, все это было только в сфере ощущений. При встречах мы обычно мило улыбались друг другу и даже болтали ни о чем, тщательно следя за каждой фразой.

— Привет, как делишки? — спросила она.

— Отлично, — протянула я, подражая ее манере, — надеюсь, у тебя тоже.

— А я тут случайно услышала ваш разговор, так вот, уверяю, что есть парень, которому на тебя глубоко наплевать.

— Ой, ну не говори, — протянула Мила, наша Ольга всем парням нравится.

Не знаю, кто тянул ее за язык, только если бы я знала, к чему приведет эта перепалка, развернулась и ушла в тот же момент.

— А про новенького из восьмой группы забыли? Третьяков.

— Это тот неразговорчивый высокий брюнет? — нахмурилась Алена.

— Ага.

— Да на что он Ольге, тем более и в своей группе парней хватает, — Мила взяла меня под руку, собираясь увести. Как и я, она плохо переносила Стужеву.

— Точнее сказать, на что ему наша принцесса, — не отставала Анжела.

Я замерла.

Стужева приподняла идеально ухоженную бровь.

— Что, Антонова, может пари?

Я усмехнулась.

— Извини, я не спорю на такие вещи, — и вновь развернулась, чтобы уйти.

— Испугалась, боишься он тебя пошлет? Найдется хоть кто-то, кому ты будешь безразлична?

Матвеева с Гуровой усмехнулись.

— Конечно боится, — манерно растягивая слова произнесла Гурова.

— Боюсь? — мои глаза сузились. Кто она такая, чтобы давить на старые раны?

— Оль, пошли, лекция начинается, — потянула меня за рукав Алена.

Но я сбросила ее руку, в меня словно сам черт вселился.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я боюсь? Хорошо, давай пари. Условия?

— Простые. Или Сергей Третьяков бегает за тобой словно ручной щенок, или…ты признаешь себя проигравшей, не ходишь больше ни на одно свидание до конца года, а еще произносишь вслух при мне, что есть те, кому ты безразлична.

— Детский сад, — проворчала Мила, но я не повернулась на звук ее голоса, продолжая смотреть в глаза Стужевой.

— А если я выиграю?

— Тогда? Ну, с меня публичное признание твоей исключительности.

— Публичное это как? Произнесешь речь со сцены в мою честь?

Анжела на миг смутилась, но потом хмыкнула.

— Отличная мысль. На новогоднем лофте как раз представится возможность. Давай так: если ты приходишь с ним, и он влюблен, признаю себя побежденной. Если же нет, значит на сцену выходишь ты.

— Идет.

Мы ударили по рукам, и подругам наконец удалось затащить меня на лекцию.

— Оль, ты с дуба рухнула? — зашептала Мила, — это она нарочно, положила глаз на Олега Зимина, а он ведь начал за тобой увиваться, вот и злится.

— Ну ты даешь, Ольга, не ожидала, что поведешься на подколы змеи, — вторила ей Алена.

— Да ладно, — отмахнулась я, старательно пытаясь подавить раздражение.

Сейчас, когда мой пыл пошел на убыль, я сама жалела об этом дурацком пари. Тем более, я даже не знала толком, о ком речь. Кто вообще такой этот Сергей Третьяков, из-за которого весь сыр бор? Ну и вся ситуация начала представляться в неприглядном свете. Одно дело, когда ты сама кому-то нравишься, а другое — заставить кого-то в тебя влюбиться, а потом бросить.

На душе стало паршиво, и я с трудом поборола в себе эту эмоцию. Решила, что не буду накручивать себя раньше времени. В конце концов, может зря волнуюсь, и этот Третьяков очередной бабник и ловелас, как большинство знакомых парней, и сам не способен быть влюбленным в одну девушку больше трех месяцев. В нашем студенческом кругу сплошь и рядом закручивались недолговечные романы, а уже через месяц другой обрывались, как правило по вине парней. Надеюсь, этот не исключение.

Принялась напрягать память и перебирать в уме студентов, которые учатся на нашем потоке и с которыми сталкиваемся на общих лекциях, но все равно не понимала, о ком речь.

Как только Всеволод Евгеньевич, преподаватель по мировой экономике, отвлекся от лекции и нырнул в свои записи, наклонилась к Алене.

— Слушай, — зашептала я, — ты знаешь, как он выглядит? Покажешь на перемене? Всех перебрала, но его не помню.

— На следующей паре у нас лекция вместе с восьмой, увидишь, — шепнула Алена, — я покажу. Если он придет. Только запасись валерьянкой.

— Зачем?

— На всякий случай.

— Он что, такой ужасный? — теперь меня еще больше разбирало любопытство.

— Внешне очень даже ничего, но манеры оставляют желать лучшего. И тут без валерьянки никак.

Еле досидела до конца лекции, так хотелось на него посмотреть. Записывала материал только потому, что срабатывала многолетняя привычка учиться.

Однако, когда мы подходили к аудитории, на меня вдруг напал мандраж.

— Девочки, что-то мне нехорошо, давайте постоим тут немного.

— Ой, да ладно, — отмахнулась Алена, — сделаешь ты его, рано или поздно, будет, о чем вспомнить.

— Пять минут.

— Действительно, — поддакнула Мила, — все парни по тебе сохнут, а этот что, исключение? Не пройдет и недели, как этот Третьяков пригласит тебя на свидание, а потом будет бегать по пятам как ручная собачонка.

— О, господи, еще один? — картинно вздохнула я, чтобы снять напряжение, и подруги весело рассмеялись.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Считаешь себя самой привлекательной? — раздался в этот момент голос за спиной, и я подпрыгнула от неожиданности. А подруги застыли, будто их тут нет вовсе.

Медленно повернулась к говорившему. Им оказался широкоплечий худощавый парень, одетый в свободные черные брюки и серую толстовку. Через плечо рюкзак, руки в карманах. В карих глазах плещется ирония и снисходительность. Даже презрение. Раньше я с ним не сталкивалась. Как давно он подошел? Похоже, слышал что-то из нашего разговора. Мне не понравилось, как он смотрит, и я ответила таким же недружелюбным взглядом. Одна из тех ситуаций, когда сразу становится ясно — друзьями нам не быть.