Элизабет Олдфилд - Интимные отношения

— Я разговаривал по телефону.

— По телефону?

— Сотовому. В машине. Вон там. — Он показал на сверкающий черный спортивный автомобиль, стоящий под деревом. — Не могу понять, как это вы его не заметили, — саркастически добавил он, в то время как Энни, широко раскрыв глаза, разглядывала автомобиль.

Она выпрямилась.

— Вы могли убить меня этим камнем, — заявила она.

— Хоть это и не в моих правилах — спорить с дамой, все же осмелюсь возразить. Он мог вас только обрызгать, ведь это была всего лишь галька. — Он повернулся к своей машине. — У меня есть полотенце, сейчас я вам его принесу.

Когда незнакомец отошел, Энни нахмурилась. Ей не понравилось ни то, как он передразнил ее: «не могу понять, как это вы…», ни его фраза: «не в моих правилах спорить с дамой». Она рассчитывала и имела право на полные глубокого раскаяния извинения. Энни бросила обиженный взгляд на широкую спину незнакомца. Не похоже, чтобы этот человек когда-нибудь раскаивался в содеянном.

Кто же он? — подумала она, глядя, как незнакомец открывает багажник и достает оттуда кожаный чемодан. Прожив в Лидден-Мэгноре почти четыре года, она знала всех, кто там жил или приезжал туда, но этого человека она видела впервые.

Энни присмотрелась к незнакомцу. Серый, слегка приталенный костюм сидел на нем безупречно, белоснежная сорочка явно была сшита на заказ, темно-бордовый галстук — из натурального шелка. Такая одежда плюс благородные черты лица и самоуверенная — даже слишком самоуверенная — манера держаться свидетельствовали о принадлежности к высшему классу, так что он вполне мог быть членом одной из богатейших помещичьих семей, которые проживали в старинных красивых особняках, сохранившихся кое-где на холмах и в долинах Дорсетшира.

Может быть, и так, но бьющая из него энергия говорила о том, что он сам всего добился в этой жизни, а не был рожден с серебряной ложкой во рту.

Она перевела взгляд на сверкающий спортивный автомобиль. Добился он, видимо, немалого. Незнакомец был к тому же красивым мужчиной. Наиболее впечатлительные особы женского пола наверняка млели под взглядом глубоко посаженных синих глаз, обрамленных иссиня-черными ресницами.

Она снова нахмурилась. На нее он впечатления не произвел. Что-что, только не это. Тем не менее она знала наверняка, что если бы видела его когда-либо раньше, то вряд ли забыла бы.

— Спасибо, — коротко поблагодарила она, когда он протянул ей пушистое белое полотенце.

Положив тростник на землю, Энни начала вытирать волосы. Обычно она заплетала их в косу, но сегодня каштановые кудри свободно рассыпались по плечам. Ей хотелось выглядеть кинозвездой. Как бы не так!

— Вы здесь в отпуске? — поинтересовалась она. Любопытство взяло верх над желанием хранить холодное, осуждающее молчание.

Мужчина улыбнулся.

— Если бы! — ответил он, засунув руки в карманы брюк. — Нет, у меня здесь назначена встреча, поэтому я приехал прямо из аэропорта Хитроу.

— Вы прилетели так рано утром? — удивленно спросила Энни.

— Самолет приземлился около семи утра, — ответил он. — Я прилетел из Индонезии. Пробуду в Англии пару дней, а потом опять улечу по делам.

Она повнимательнее пригляделась к нему. На одежде длительный перелет почти совсем не сказался — ведь он, безусловно, летел первым классом, и жеманная стюардесса позаботилась о том, чтобы повесить его пиджак на вешалку, — но под глазами залегла тонкая сеть мелких морщинок и появились темные круги.

— Длинный рейс, — заметила Энни, пропуская пальцы сквозь взлохмаченную копну волос, которые были теперь почти сухими. — А потом часа два ехали сюда на машине?

— Меньше полутора часов. — Мужчина бросил взгляд на свой автомобиль. — Это же «мазерати». Я плохо сплю в самолетах, поэтому съехал с дороги в надежде немного вздремнуть, — продолжал он. — Но потом вспомнил об одном деле, и мне надо было поговорить с секретарем, поэтому… — Он пожал плечами.

— А после разговора вы решили побросать камешки, — укоризненно сказала Энни, пытаясь стереть пятно на брюках.

— Когда я был маленьким, я умел так бросать камни, что они не тонули, а прыгали по воде. Мне вдруг захотелось проверить, получится у меня сейчас, объяснил он.

— Не получилось, — съехидничала Энни. Мужчина виновато улыбнулся.

— Боюсь, что так, хотя это была первая попытка.

— Очень неудачная попытка. — Энни нахмурилась, разглядывая рукав блузки. Вода в пруду была довольно грязная, и брызги оставили отвратительные желтые пятна на светлом жоржете. — У меня назначены встречи с несколькими важными клиентами на сегодняшнее утро, я надеялась произвести на них впечатление, но в таком виде мне вряд ли это удастся.

— Как раз наоборот, — ответил он, подняв бровь. — Если ваши клиенты мужчины и вы появитесь перед ними в таком виде, успех будет обеспечен, уверяю вас.

— Успех? — переспросила Энни и проследила за его взглядом.

И тут же залилась краской. С утра она все время куда-то торопилась — то готовила завтрак, то провожала Оливера в школу, то упаковывала товар, поэтому ей было жарко и в машине. Но теперь на свежем апрельском ветру мокрая блузка прилипла к телу, подчеркивая высокую грудь и выступающие соски. Но почему он считает себя вправе делать такие двусмысленные замечания! Энни хотела ответить ему какой-нибудь убийственной, высокомерной фразой, но она была слишком расстроена.

— Они будут довольны. Я заплачу за новую блузку, — продолжал незнакомец и быстро достал бумажник из внутреннего кармана. — Сто фунтов будет достаточно?

Это было щедрое предложение, но честность не позволила Энни принять его.

— Мою блузку вполне можно сдать в химчистку, — ответила она.

— Вы уверены? — (Она кивнула.) — Тогда я вам оплачу стоимость химчистки, сказал он и протянул ей 20-фунтовую банкноту. Несмотря на все ее протесты, он настоял на том, чтобы она взяла деньги. — Ну, теперь все в порядке? — спросил он, улыбаясь.

Собираясь холодно поблагодарить его: хоть он и заплатил наличными за свои грехи, но она не забыла его еле сдерживаемый смех, — Энни взглянула на свои наручные часы.

— Нет, потому что, если я поеду домой переодеваться, — она почти кричала, — я опоздаю!

— Вы можете надеть одну из моих рубашек, — предложил он.

— Простите?

— Я отдавал их в прачечную в Джакарте, так что они абсолютно чистые. Пошли, — скомандовал мужчина и повел ее к «мазерати», где достал из чемодана три сорочки, завернутые в целлофан. Одна была лимонного цвета, другая бледно-голубая, а третья — в розовую и белую полоску. — Если вы закатаете рукава и свободно заправите ее в брюки, то будет просто отлично.