Мэг Кэбот - Королева сплетен в большом городе

– Не могу поверить, – ошеломленно говорит Шери. – А как же «Проджект Рануэй»?

– Шери, я не собираюсь участвовать в реалити-шоу…

– Просто я хотела сказать… мне показалось, что там все так легко…

– На самом деле, – объясню я, – это не так. В любом случае я хочу, чтобы мы все вместе: ты, я, Чаз и Люк – отметили это событие. Что ты делаешь сегодня вечером?

– О… – тянет Шери. Я слышу, что она снова начала печатать. Это непросто услышать, когда вокруг гудят машины и громко разговаривают люди. И все-таки от меня не ускользает то, что разговор со мной вновь начинает занимать лишь половину внимания Шери. – Я не могу. Только не сегодня. У нас дел невпроворот.

– Отлично, – говорю я. Я понимаю, что в настоящее время работа для Шери стоит на первом месте. Как, собственно, и должно быть. Ведь она спасает жизнь женщинам. – А как насчет завтра?

– На этой неделе у меня не получится, Лиззи, – отвечает Шери. – Я каждый день буду работать допоздна.

– Тогда в субботу? – терпеливо предлагаю я. – В субботу вечером ты не работаешь?

Шери молчит секунду или две. Наверное, она скажет, что будет занята весь субботний вечер. Но неожиданно она говорит:

– Нет, конечно, нет. В субботу я свободна.

– Здорово, тогда отправимся в Чайнатаун, а потом в «Хониз». По субботам туда приходят серьезные любители караоке. Шери…

– Что, Лиззи? Мне действительно нужно бежать, Пат ждет…

– Понимаю. – В последнее время Шери постоянно кто-то ждет. – Я просто хотела тебя спросить.

У тебя с Чазом все в порядке? Он меня спрашивал о тебе.

Она снова переключает на меня все внимание.

– И что он обо мне спрашивал? – почему-то довольно резко интересуется Шери.

– Все ли с тобой в порядке, – отвечаю я. – Я сказала: да. По-моему, он скучает по тебе так же, как и я. – Я останавливаюсь, чтобы подождать зеленого сигнала светофора, и задумываюсь. – Даже, наверное, сильнее…

– Это невыносимо, – сердится Шери. – Я слишком занята, помогая жертвам домашнего насилия подыскать новое жилье и спасая их жизни, чтобы беспокоиться о своем парне. Мужчины всегда думают, что весь мир вращается вокруг них. А когда женщина начинает преуспевать и даже превосходить его, он тут же чует опасность и тут же бросает ее ради той, что может посвятить ему больше времени.

Услышав ее тираду, я столбенею. Настолько, что на мгновение останавливаюсь как вкопанная, и тут же меня в спину толкает какой-то раздраженный бизнесмен.

– Простите, – бормочет он и бежит дальше.

– Шери, – говорю я в трубку. – Чаза не пугает твоя новая работа. Ему нравится, что ты поглощена ею. Ему просто нужно знать, когда он снова тебя увидит. Он не собирается тебя бросать.

– Знаю, – мнется Шери. – Прости… Я не хотела на тебя все это выплескивать. Просто у меня сегодня не самый удачный день. Забудь все, что я сказала.

– Шери… – Я качаю головой. – По-моему, дело не просто в неудачном дне. Вы с Чазом…

– Мне действительно пора бежать, Лиззи, – говорит Шери. – Увидимся в субботу.

И вешает трубку.

Bay! Интересно, что бы это значило? У Чаза с Шери отношения всегда были бурными, между ними то и дело вспыхивали ссоры, временами переходящие в битвы. (Самая серьезная разразилась, когда Шери решила умертвить и анатомировать свою лабораторную крысу, мистера Джингла. Даже после того, как Чаз купил в зоомагазине его точную копию, никто из нас уже не испытывал к ней таких чувств, как к мистеру Джинглу.) Но Чаз и Шери всегда быстро мирились (за исключением тех двух недель, когда Чаз не разговаривал с Шери после убийства мистера Джингла). Основной причиной, по которой Шери ссорилась с Чазом, был потрясающий секс после примирения.

И что происходит сейчас? Может, просто Шери решила устроить заговор, чтобы оживить их отношения?

Ведь, как я лично убедилась, непросто поддерживать пламя страсти, когда живешь вместе.

Повседневная рутина может здорово помешать безмятежному сосуществованию. Я имею в виду споры о том, кому сегодня мыть посуду, у кого в руках будет пульт от телевизора, кто вытащил зарядное устройство из розетки и забыл включить его обратно и т.д. и т.п.

Эти споры – настоящие убийцы романтики.

Я не про то, что мне не нравится каждая минутка, которую я провожу с Люком. С момента, когда я открываю глаза и вижу у себя над головой улыбающуюся ренуаровскую девушку, до того, как засыпаю, слыша рядом тихое дыхание Люка. Он всегда засыпает раньше меня. Не понимаю, как ему это удается. В ту минуту, когда его голова касается подушки, он выключается, как лампочка. Возможно, потому, что «Принципы общей биологии и химии», которые он читает на ночь, чтобы подготовиться к занятиям, насколько скучны. Я благодарю небеса за то, что приняла решение перебраться из Англии во Францию. Иначе я никогда бы с ним не встретилась и не была бы счастлива, как сейчас (если не принимать во внимание мой финансовые неурядицы).

И все-таки, кажется, я понимаю Шери. Она немного отдалилась от Чаза, только чтобы немного оживить их отношения. Знаете, я смотрела телевизор вместе с Чазом и видела, как он непрерывно переключает каналы вместо того, чтобы просто оставить какую-то мало-мальски интересную передачу или найти газету с телепрограммой на неделю и посмотреть, что идет. А Люк включает какой-нибудь ужасный документальный фильм, например про Холокост, и считает, что это вполне нормально для приятного пятничного вечера дома. Меня это тоже страшно раздражает.

Но сейчас у меня не было времени переживать о Шери с Чазом или о полном неприятии Люком романтических комедий, потому что в ателье месье Анри я обнаружила полный бедлам.

Женщина в возрасте, с высокой прической и в яркой одежде, которую я называю «мост и туннель» (такую носят люди, живущие не на Манхэттене и вынужденные добираться сюда либо по мосту, либо через туннель), держит в руках огромную белую коробку и кричит: «Посмотрите, только посмотрите!» Рядом с ней угрюмо и обреченно стоит девушка, наверняка ее дочь (хотя одета она гораздо интереснее – в черное в сочетании с чем-то похожим на пожар в джунглях).

Месье Анри не перестает говорить:

– Мадам, я знаю. Это не в первый раз. Я часто такое вижу.

Я, стараясь не попадаться ему на глаза, тихонько подхожу к мадам Анри, которая наблюдает за разворачивающейся драмой, стоя за шторой в дверном проеме, ведущем в заднее помещение.

– Что случилось? – спрашиваю я.

Она только качает головой.

– Они ходили к Морису, – звучит в ответ. Это не объясняет ничего. Я до сих пор понятия не имею, кто такой Морис.

Месье Анри открывает крышку коробки и осторожно достает из нее легкое, как паутинка, платье с длинными рукавами.

По идее, оно должно быть белым. Но кружева приобрели отвратительно желтый оттенок.