Татьяна Веденская - Утро после «Happy End»

– Тогда эти реки однозначно текут не на нашем континенте. Скорее, ближе к Ницце, – прикидываю я. Однако иногда меня вдруг начинает мучить совесть. Мне кажется, что я не такая уж и принцесса, чтобы ждать настоящего ПП. Во-первых, я уже пересекла тридцатилетний рубеж, а ППЖ (прекрасная принцесса – женщина, чтобы не путать с ПП) не может быть больше восемнадцати. Не согласны? А вы откройте любовные романы в их классической реинкарнации (с розовыми слюнями и неограниченным кредитом сексуальных сцен) и сами увидите. Только юные нежные (и, конечно, невинные) красотки. Уже не про меня. Но допустим. Далее, ППЖ из двух вариантов: «приготовить трехслойный торт в виде сердца для любимого ПП» и «просто полежать в пенной ванной после тяжелого дня», обязательно выбирает первый вариант. А вы? А я? Лично мы с Динкой едины. Без трехслойного пирога еще никто не умирал, а вот без ванны…тоже никто. Но вдруг? А еще ППЖ обязана иметь несгибаемую нравственность, которая никогда ей не изменит. В смысле, она никогда ни при каких обстоятельствах не изменит своему ПП. Даже под дулом пистолета. И, как ни печально, оказывается, что это теперь тоже не про меня.

– Ну, и на кого же тогда мы можем претендовать? – грустила Динка, подводя неутешительные итоги.

– Я лично и Кости не заслуживаю, – с удовольствием принялась самобичевать себя я.

– Позор нам на седую голову, – строго помахала пальчиком Динка. И подлила Мартини.

– А что, у меня седой волос видно? Вот черт, старею, – всплеснула руками я.

– Какой седой волос? – постучала пальцем по виску Динка. – У тебя волосы крашеные!

– Ах да!

– Склероз? – приподняла она бровь. В общем, если честно, а особенно если честно да под Мартини, то приходится признать, что и мы не ППЖ, чтобы взывать к небесам и требовать каждой ППЖ по ПП. И что в мире все довольно справедливо, раз я мучалась, пытаясь вырваться из треугольника, в который меня никто не загонял, а Дудикова страдала, пытаясь решиться на вложение денег в паевой фонд. Что бы ни говорила мне Динка, я не могла ничего с собой поделать. Наверное, все было просто. Я не очень-то любила Дениса, а поскольку за полгода мне успели приесться и его роскошные руки, и синие глаза, и высокий рост, я попыталась понять, что он за человек и как я к нему отношусь. Оказалось, что понять это очень сложно. Потому что он очень закрытый человек, который только умело прикидывается открытым. Эдаким рубахой-парнем, которого просто не понимает жена. И с которым у меня масса общего.

– У нас с тобой столько общего! – постоянно повторял Денис. Практически на каждом свидании, словно боялся, что я перестану в это верить. А на самом деле общее у нас с ним было только одно. Он изменял жене. Я изменяла мужу. Мы с Денисом больше не дружили. Не ходили по клубам и вечеринкам. Не посещали театры. И вообще не делали ничего того, из-за чего я, собственно, стала с ним общаться и чего мне так не хватало с мужем. Нет, ничего такого больше не было. Мы просто спали друг с другом. Иногда в гостиницах или подмосковных пансионатах. Чаще на квартирах у его друзей. Жаловались друг другу на непонимание в семье, но уже не особо вслушивались в слова собеседника. Слушали себя. Старательно рассказывали, почему мы ни в чем не виноваты. В последнее время больше он рассказывал, как во всем виновата его жена.

– Она совершенно не считается со мной. Она меня не уважает. Сколько ей не дай, все мало. И чего она хочет? Конечно, у меня будет другая. Такая, как ты, которая сможет меня понять.

– А ты знаешь, я, кажется, во всем виновата сама. Не смогла достучаться до Костика, – с удивлением обнаружился в себе эту странную мысль я.

– Да он же у тебя размазня?! – удивился Денис, лениво подрыгивая голой ногой, свисающей с дивана. Вообще, мужчина перестает стараться выглядеть пристойно, если уверен, что женщину уже не надо больше завоевывать. Любой мужчина. Еще один аргумент в пользу того, что Денис был не ПП.

– Размазня? – завернулась в простынь я. – Вовсе нет. Просто он не любитель душевных разговоров и разных сложностей. Вот и все. А я просто стерва, которая ни о чем не думает.

– А я рад. Зачем тебе о чем-то думать, если рядом есть я? – интимно прошептал Денис и притянул меня к себе. Забавно, что мы, как самые настоящие преступники, ни о чем другом не могли говорить, только о том, какие сякие у нас вторые половины. Просто не свидания были, а поединки с чувством вины. Капля удовольствия в емкости с дегтем. Но хотя бы капля-то, но была. Интересно, насколько быстро человек привыкает к положению вещей вокруг него. Я уже привыкла к тому, что у меня есть выбор из двух неизвестных. К тому, что Костя сует голову в песок, а когда я начинаю особенно сильно задерживаться, выходит из себя и ворчит, нудит, скандалит. Но ни слова о том, чего его действительно беспокоит. Только придирки, упреки в недостаточно выглаженной рубашке, не слишком внимательном отношении к дому или еще какая-нибудь пурга типа отсутствия в хлебнице хлеба.

– Господи, какое это все имеет значение? – всплеснув руками, возмущалась я. Мы все были такими искусными лицемерами, что, будь наша воля, все это продолжалось бы вечно. И даже моя воля, потому что добровольно что-то менять я не решалась. И могла еще не решиться очень долго. Однако, как известно, на все не наша воля. И это Бог располагает, в то время мы только и делаем, что предполагаем. Я предполагала, что мой левый роман еще продлится какое-то время, а потом как-нибудь сам собой затухнет, потому что я теперь точно знала, что Дениса я не люблю. Должна бы, но нет. Не люблю. Константин предполагал, что если вести политику невмешательства, проблемы рассосутся сами собой. Динка предполагала, что если все хорошо продумать, то результат совпадет с ожиданием. Также, кстати, полагал и НН. Денис, наверное, полагал, что я от него без ума. И все мы, что показательно, ошибались. Я поняла, что пора действовать, когда надежд на то, что роман наш затухнет сам собой, у меня почти не осталось. Когда на улице уже лежал снег, а Новогодние Праздники уже составляли львиную долю телевизионных рекламных роликов. То есть, я поняла это еще раньше, но все тянула, откладывала неприятный разговор. И только шальная примета, гласящая, что все старые долги надо раздавать в старом году, подвигла меня реальные действия. Вот так у нас, у женщин, всегда и бывает. Вокруг нас могут рушиться миры – мы не пошевельнем и пальцами. Угроза глобального потепления не производит на нас впечатления, а Гринпис кажется еще одной организацией, спекулирующей общественным мнением в угоду своих спонсоров. «Вы все еще не поняли, что только американские заводы – экологически чистые и безопасные для окружающей среды? Ах, не поняли? Да и вообще не верите? Ну, тогда мы летим к вам!». Даже политический переворот в Мексике оставляет нас, женщин, равнодушными. А вот неудачное гадание на картах Таро, которое на скорую руку сварганила секретарша-Аллочка, может стать причиной полной смены жизненных приоритетов. Или вот, примета, что старые долги надо отдавать, смогла заставить меня сделать то, что я хотела, но боялась все последние полгода своей жизни.