Инна Волкова - Медовый месяц

— Вы часто встречались?

— Да нет, не очень. Каждая встреча с ней отнимала у меня слишком много энергии и сил. Она как вампирша высасывала из людей энергию, как физическую, так и душевную, она питалась ей. И когда она умерла, знаешь, я ведь не очень-то и горевал. Я даже обрадовался тому, что от ее власти избавился и она больше меня мучить не станет. Вот ведь какой я гад. Сам себя казнил за эти мысли, но поделать с ними ничего не мог. А теперь вот мне ее не хватает. Иногда сильно не хватает. Кажется, что она жива и во сне ко мне приходит. Прощения просит. Хотя обман все это, я знаю. В жизни-то она бы не смогла…

— Что не смогла?

— Прощения попросить. Она гордая была, очень гордая. Львица, одно слово — львица. А моя жена, та, что мать Эльки, дрянь и потаскуха. Но за то ей все простить готов, что она мне Эльку родила. Без нее мне бы не справиться с тоской моей, лихоманкой. — Он обмяк в кресле и захрапел.

Александр знал по опыту, что пытаться расшевелить его в таком состоянии бесполезно. И хотя у него осталось еще множество вопросов, но, видимо, придется отложить их до завтра, когда мэр проспится и придет в себя. Вот только главный вопрос, — захочет ли он завтра разговаривать на эту тему? О львах, львицах и прочих хищниках. Судя по его словам, он довольно близко был знаком с покойной Алиной. Вот это новость! Просто суперновость! Но почему он раньше не сказал ему об этом? Боялся засветиться? Но ему-то он бы мог признаться. Неужели не доверял? Боялся? Хотел что-то скрыть? И только случайно, выпив лишнего, выболтал эту тайну, забыв, что находится не один. А он-то сам тоже хорош, даже не подозревал об этом. Впрочем, он же не ясновидящий и не может знать обо всем на свете. Да, но что касается своего лучшего друга, мог бы и знать. Недаром ему показалось, что, узнав о смерти Вайзман, Загоруйко как-то странно отреагировал. И пил беспробудно три дня подряд. Но тогда он никак не связал это пьянство с…

— Привет! Хорошо сидим? — Он слегка вздрогнул, впрочем, совершенно не заметно со стороны, услышав за спиной мягкие шаги и капризный знакомый голосок.

Обернувшись, он увидел перед собой Эльвиру, дочку мэра. Хорошенькая черноволосая кошечка или пантера? Тонкая и гибкая, в неприлично короткой юбчонке, позволяющей видеть ее смуглые стройные ноги во всей своей красе, ядовито-розовая кофточка, туго обтягивающая небольшую упругую грудь, яркий макияж, делающий еще детское милое личико взрослее и вульгарнее. Ярко накрашенный рот, большие черные глаза на оливково-смуглом лице, кокетливый и одновременно вызывающий взгляд из-под густо накрашенных ресниц. Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

— Привет! Сидим неплохо. А вообще-то не очень прилично входить без стука, когда дверь закрыта, — спокойно ответил он.

— Подумаешь, — она презрительно фыркнула и скривила в усмешке кроваво-красный рот. — Я у себя дома. Делаю что хочу.

— Но это не твоя комната. Это кабинет отца.

— Ну и что с того? Я всегда вхожу к нему без стука, когда хочу. Он никогда не ругается. Наоборот, всегда радуется, когда меня видит. На других орет, на меня никогда. И вообще, что такого я могла здесь увидеть? Не занимались ли вы с моим папочкой гомосексуальными ласками?

— Что ты несешь?!

— А что? — Она широко раскрыла свои миндалевидные глаза. — Сейчас это модно. Все пробуют. Конечно, мой папочка несколько староват для таких игр, да и я не замечала за ним подобных пристрастий, но кто знает…

В этом момент спящий мэр весьма выразительно промычал что-то нечленораздельное, затем недовольно заворочался в кресле.

— Да, похоже, я ошиблась, ему не понравилось мое предположение, — с деланным огорчением вздохнула девушка.

— Мне, кстати, тоже.

— Простите меня, беру свои слова обратно, я очень дурная и порочная девица.

— Это я уже давно понял, — поддержал ее Александр.

— Каюсь, обещаю исправиться. Стать мягкой, пушистой и чистой, как свежевыстиранная простыня. — Она сложила руки домиком и, склонив набок голову, лукаво посмотрела на него.

Он не смог удержаться от усмешки, глядя на нее. Ах, лукавая бестия! Избалованная и нахальная девчонка, но чертовски привлекательная, этого нельзя не признать.

— Вы меня простили? — Она присела на подлокотник его кресла, и он почувствовал пряный запах ее духов и волос. — Или вынесете свой приговор, господин прокурор?

— Пожалуй, вынесу, — он принял игру. — Сейчас подумаю немного — и решу, как же мне вас наказать, милая леди.

— Только, пожалуйста, не слишком сурово. Я же обещала исправиться. Будьте снисходительны к бедной глупой девочке, о мудрейший и справедливейший! — Она прижала руки к груди и скорчила уморительную гримасу.

— Постараюсь. Но боюсь, что не получится. Слишком вы хитры, моя милая леди, хотя и притворяетесь невинной. Я назначаю вам наказание розгами, десять ударов, на первый раз. Я снисходителен, поверьте, обычно наказание бывает более суровым.

— Ах, господин прокурор, и вам не жалко нежное и хрупкое девичье тело, схожее с лепестком розы? Такое красивое и стройное! — Она придвинулась к нему совсем близко, так, что острые холмики ее грудей коснулись его, а ее юное лицо с нежным румянцем оказалось совсем рядом.

Но он попытался продолжить игру, делая вид, что ничего не происходит. Слегка отклонился в сторону.

— Жалко, но что поделаешь. — Он развел руками. — Вы заслужили наказание, мисс.

Она вдруг проворно вскочила, и он не успел опомниться, как она быстрым движением расстегнула молнию на юбке и, скинув ее на пол, осталась в крошечных кружевных трусиках, едва прикрывающих ее прелести. Он даже подскочил от неожиданности:

— Что ты делаешь?

— Как что? — Она изобразила невинное удивление. — Исполняю вашу волю, господин прокурор. Готовлюсь к наказанию розгами, назначенному вами.

И она собиралась уже снять с себя трусики, но он успел быстро вскочить и перехватить ее руку:

— Прекрати немедленно!

— Я что-то не так сделала? Господин прокурор недоволен? — Она невинно захлопала ресницами.

— Прекрати паясничать! — Он отпустил ее руку, нагнулся и, подняв с пола упавшую юбку, подал ей.

Она не взяла ее, молча смотрела на него, и ее лицо выражало обиду и досаду.

— Ты не хочешь меня? — вдруг спросила она.

— Ты сошла с ума?

— Почему? Если женщине нравится мужчина, значит, она сумасшедшая?

— Ты не женщина.

— Да? А кто же я, по-твоему? — ее атласные брови недоуменно и сердито сдвинулись на переносице. — Мужик, что ли?

— Ты девчонка, капризная, избалованная, взбалмошная девчонка. Которой очень хочется казаться взрослой и опытной соблазнительницей. Вот и все. Но в душе ты еще ребенок. Одевай свою юбку!