Академия бракованных людей (СИ) - Ольга Сурмина

Иида схватила своего защитника за руку, и они, собрав остаток сил, понеслись в противоположную сторону. Он потирал окровавленное ухо и ухмылялся, в то время как его подруга держалась за бок с перекошенным, отстраненным лицом. Боль подступала и катализировалась, но, несмотря на это, она едва сдерживала смех:

— Я ядовитая, думаю, шрам от этого укуса будет на нем красоваться всю жизнь.

— А я надеюсь, что он отравится и сдохнет от твоего яда к завтрашнему утру. Вот идиоты… никто из них не понимает, что нами манипулируют. Нас используют.

Под ногами у них мелькал асфальт, ветер сушил кровоточащие раны, кожа вокруг которых начинала воспалятся и распухать. Глаза краснели, и внизу, на одном из них появилась тонкая, белая, гнойная полоса. Ночь обещала быть длинной, даже у Нии, которая, после дня в белой комнате тряслась, и с надеждой смотрела в открытое окно. Впервые в жизни за нее кто-то заступился. Впервые в жизни, среди своих многочисленных друзей она была не одна.

Родители встретили Ииду с истерическими разборками. Благородная кураторша, по наводке декана, успела позвонить и все им рассказать, приукрасив в несколько раз. Но то, что девушка пришла домой битой, только раззадорило их пыл — еще и подралась с одногруппниками, спровоцировала драку. Их дом не спал до утра, а в качестве штрафных санкций Рал будет неделю выполнять всю работу по дому сама, и лишиться карманных денег на несколько месяцев. Предвкушая тяжелые деньки, она с грустью ухмыльнулась, но продолжила обрабатывать огромный синяк под бровью. Краснота вокруг радужки так и не проходила, глаз налился кровью и болел так, будто сейчас вытечет. Вся правая сторона была усеяна синими и черными пятнами, что было тяжело дышать. Два пальца на левой руке опухли, а левое колено сгибалось со странной резью. Ее хорошенько избили, чего давно не было в ее недолгой, но полной приключений жизни. Бессмысленно было пытаться загримировать тональником разбитый глаз, алая, прерывистая полоса шла от него к самым губам, складывалось впечатление, что ее ударили коротким кнутом, или сложенной вдвое рулеткой.

«Буду делать вид, что так и планировалось» — подумала она, ощупывая больной бок. Возможно, у нее треснуло несколько ребер. За то факт, что ей не выбили зубы, поднимал настроение. Встав перед зеркалом в уверенную позу, студентка ухмыльнулась и прикрыла глаза. Они получили сполна, пусть даже такой ценой, она довольна. Пусть лежа на сыром асфальте в нее прилетали удары чужих кроссовок, пусть дыхание перехватывало, а саму ее не раз ломало пополам. Легко то, что хотели — не получили. И за помощь стоило поблагодарить друга.

Недолго думая, Иида потрясла карманы, и сосчитала все оставшиеся деньги. Немного, но на мелочь хватит.

День обещал быть тяжелым, как и все прочие. Как и ожидалось, уже других восемь человек в аудитории не хватало, они все были рассажены по восьми белым комнатам, так сказать, вне очереди. Однако, оставшаяся группа все равно осталась доволен, и разразилась в ненавистном, желчном смехе, как только Юрала появилась на его пороге. Иэн с улыбкой посмотрел на подругу, а Ния с благодарностью. Щека у парня была рассечена, но не слишком глубоко. Зашивать не пришлось, да и шрам в итоге вряд ли останется. Он немного странно опускал правую руку, судя по всем она болела. Но учебе и лекциям это не мешало, ведь Блейк был левшой. Избитое тело, в целом, выглядело лучше, чем у однокурсницы, но оба они были похожи на героев военной схватки. Обратив внимание, Иида поняла, что никого из вчерашней драки не наблюдает — скорее всего они уже на наказании. Чудно.

— Слушай, Иэн… ты, прямо-таки, герой. Без тебя меня бы убили вчера. — Рал слегка покраснела и опустила голову. — Я не знала, как отблагодарить тебя, но, в общем, вот. — Девушка протянула парню длинный странный кулон, имеющий форму старинного топора. — Тебе пойдет, как и твоей натуре, ха. Спасибо.

— Не стоило. Но мне приятно. Тебе спасибо… — Тот искренне улыбнулся и привстал.

— Это, правда, всего лишь сталь, но он красивый, да.

— Мне нравится. — Тихо добавил Блейк, и осторожно поцеловал одногруппницу в нос, чуть выше тюпки. — Я буду носить. Мы с тобой вместе, помнишь? Всегда тебе помогу. И Ния тоже с нами. — Он помахал Фарлоу рукой, и та тотчас встала, подошла, и присоединилась к диалогу. — Мы еще легко отделались, я утром видел одного из наших нападавших, ну просто красавец. Кстати, где ты научилась так драться?

— Импровизация и злость. — Честно призналась Рал. — А вообще… проживи ты мою жизнь, умел бы намного круче, вот правда. — Она улыбнулась и махнула рукой.

— Они все-таки напали на тебя. — Со стыдом проговорила Ния.

— Не надо так, это не твоя вина. Меня здесь просто очень любит декан. Больше всех любит, видишь, как любит? — Иида убрала с лица прядь, и ее подруга вскрикнула, увидев кровавый глаз.

— Поверить не могу… — Ответила она, как в аудиторию вошла кураторша. Вошла, осмотрела присутствующих, и остановила глаз на ее заступнице.

— Юрала Иида! — Железным голосом отчеканила Бейкер, поправляя очки. — За мной.

Девушка ухмыльнулась, развела руками, и пошла за преподавательницей. Судя по всему, ее ждал еще один акт «любви» от декана академии. Однако, подойдя к лестнице, они стали спускаться вниз, а не вверх. Может, ее ведут в белую комнату? Хотя они заняты…

На первом этаже они свернули в коридор, в котором, за все время обучения ей не доводилось быть ни разу. Белые, матовые стены… странные кабинеты без названий и номеров. Становилось не по себе, хотя она и скрывала это, довольно успешно. Как будто туннель в больницу, внутри высшего учебного заведения.

— Тебе сюда. — Спокойно сказала учительница, открывая дверь перед студенткой.

— Как скажете. — Рал уверенно вошла внутрь, после чего глубоко вдохнула.

Увиденное ее не поразило и не шокировало. Более того, она знала, что это за кабинет, для чего он предназначен, и что в нем делают. Окна были закрыты плотными, белыми шторами. Потолки освещали знакомы заводские лампы, посреди стоял белый, зеркальный стол, на нем компьютер… несколько папок. На стенах медицинские плакаты с изображением мозга человека, и всего один крупный, мягкий стул. Мужчина лет тридцати, что сидел за рабочим столом, неаккуратным движением поправил черные, короткие волосы, лукаво улыбнулся и тихо, очень тихо, едва ли шепотом, сказал: