Развод, Новый год и прочие неприятности - Ксюша Иванова

смотрю, все живы, - специально внимательно разглядываю Игната. У него рука в гипсе, всё лицо в йоде, шов на брови. Но болезненно улыбается, приподнимаясь навстречу дочери. Значит, жить будет. - Могу и за дверью подождать.

-Нет, уж, милочка, - заявляет свекровь, поднимаясь со стула. - Будь добра, выслушай.

И да, я, конечно, могу просто уйти, но...

Зачем-то слушаю. То ли по привычке, то ли понимая, что с неё станется выйти и устроить скандал в коридоре у всех на виду.

-Излагайте, - вздыхаю я.

-Не ерничай! Ерничает она! Я пятый час разрываюсь тут между сыновьями, а она и не торопится! Мы тебе два часа назад позвонили! А ты только сейчас явилась.

Прикусываю язык, только чтобы не начать оправдываться. С такими людьми, как ГГ, которые прут напролом, как бронепоезд, трудно удержаться от этого.

Кристина разговаривает с дедом и отцом, и мне, честное слово, не хочется её отрывать. Они так трогательно с Игнатом обнимаются.

Как бы мне ни было обидно, ребёнок ведь и к отцу тянется!

Но и вот эти вот, прямо скажем, непонятные претензии слушать я не собираюсь. Достаточно! Наслушалась!

-Галина Германовна, ваш сын ушёл к другой женщине. Тот факт, что по паспорту мы всё ещё женаты не меняет положения дел, - разжевываю ей то, что кажется мне элементарным.

-Меняет! Ты должна за ним ухаживать! Он оставил тебе квартиру!

-Эту квартиру мы покупали вместе! А у него есть другая!

-Там трубу прорвало! И газовый котёл гавкнул, - сзади вставляет свои пять копеек свекр.

Смотрю на Игната. Он преданно, взглядом побитой собаки, смотрит мне в глаза.

-Я что-то не пойму, куда вы ведёте! В конце концов, заберите своего сына к себе! Или отдайте его Маринке...

- Мы не можем к себе... - неожиданно мнется свекровь. Которая, вообще-то никогда в своей жизни не мнется и не сомневается. Такое ощущение, что просто придумывает причину, чтобы отказаться ухаживать за собственным сыном и повесить его мне на шею. - У нас Герман...

Теряюсь. Не могу решиться и спросить, что с Германом снова - в прошлый раз, такое ощущение, замолчали специально. А сейчас, когда внезапно все разом уставились на меня, я не могу пересилить себя и спросить! И это глупо, но чувство такое, будто я сейчас Германа... что? Что, Дана? Предаешь? Сливаешь? Бросаешь? Глупости какие!!!

-Мам, - умоляюще смотрит дочь. - Давай папу хоть на время заберем. Хоть пока мы с Владом не уедем...

Нет, ну, с чего бы вдруг!

Нет, ну-у, ещё чего не хватало.

Нет...

-Только на неделю до Кристининого отъезда! - говорю предупреждающе Игнату. - Понял?

Свекровь вдруг смягчается:

-Ну, вот и хорошо! А нам уже пора!

И тут же буквально вылетает из палаты.

Свекр бочком, с испугом поглядывая на меня, как будто без его защитницы я могу вцепиться ему в горло, смывается следом.

- Что с дядей Германом? - наконец-то спрашивает Кристина.

-Герман на операции. У него нога сломана. И осколок с лобовухи лицо раскроил...

Задохнувшись, стою истуканом, и вдохнуть не могу!

А ЭТИ мне о Германе ничего не сказали! Бессовестные!

-Мам, - говорит Кристина. - Ты сходи, посмотри, как там дядя Герман, а мы с папой соберёмся пока.

Ловлю на себе странный взгляд Игната. Что-то в нем такое... злое!

Но понять, от чего так, не могу. Да и некогда особо думать - иду и... волнуюсь, как девчонка! И сама понять не могу, почему так!

Я не знаю, что я буду говорить свекрам - уверена, что они сейчас тоже к младшему сыну пошли. Не знаю, что скажу самому Герману, но я не могу не пойти!

Пока иду, перед глазами так и мелькают вчерашние дурацкие картинки - улыбки его, смех, какие у него глаза были, когда он меня поцеловал... И мне так... жалко, страшно, тревожно...

Прохожу мимо больничного кафе к стойке регистратора.

Краем глаза замечаю своих свекров там! Стоят, пирожные выбирают!

Ускоряюсь, чтобы не заметили. Странно! Я-то думала, что они к младшему сыну так спешили!

Узнаю у милой девушки-администратора, что Герман Шахов прооперирован, что его жизни ничего не угрожает, и что... у него там, в палате, оказывается, дежурит "жена"...

22 глава

Я не успеваю даже толком его разглядеть.

Мне навстречу шагает Софья.

А-а-а! Вот она какая - "жена"...

Такая вся серьёзная. На лице непроницаемая маска. При виде неё в моей голове только одна мысль - вот человек, который точно знает, чего хочет и чётко идёт к поставленной цели.

-Что вам здесь нужно? - спрашивает таким тоном, словно сюда проникла не я, а монстр какой-нибудь. Как будто она со мной не знакома совсем и на самом деле не понимает, зачем я здесь.

-Хочу проведать Германа, - спокойно отвечаю ей.

-Неужели вы не понимаете? - выходит в коридор и закрывает дверь. - Не понимаете, что он из-за вас пострадал? Оставьте уже его в покое!

Из-за меня? Что за бред такой?

-Здесь больница, - пожимаю плечами. - Никто из персонала не запретил мне пройти к Герману. И я не думаю, что можете запретить вы!

Нет, я отлично понимаю, что никому ничем не обязана. И могу просто развернуться и уйти! Но... Какое-то такое чувство неприятное. Как будто я его тут бросаю... на растерзание волкам по меньшей мере! Как будто должна была пробиться к нему, а вот... проявляю слабость и отступаю.

Слышу за спиной в коридоре голос своей свекрови. Что-то возмущённо там выговаривает свекру. Не удивлюсь, если видит меня у палаты Германа и выказывает недовольство именно этим фактом.

Софья тоже их слышит. И, по видимому, знает - отвлекается, глядя на них.

Я никогда не была решительной и ни разу в жизни не принимала необдуманных решений... До этого мгновения!

Я просто открываю дверь и просто вхожу. Не слыша возмущенного крика, не обращая внимания на приближающихся Шаховых.

Софья влетает в палату, когда я уже стою у кровати Шахова-младшего.

У него слева вся щека заклеена белым пластырем, который держит сложенную из множества слоёв марлевую салфетку, вымазанную чем-то жёлтым.

Медленно открывает глаза.

Видит меня.

Медленно закрывает глаза. И ещё медленнее растягивает в улыбке губы.

-Глюки? Не верю, что пришла.

Софья молча стоит посередине палаты. Я всей кожей чувствую её возмущение и даже, наверное, злость. Но...

Я вижу, что он рад