Отпускай (СИ) - Ольга Сурмина

жима, и круглыми, ошарашенными глазами смотрел на свою пациентку. Он явно хотел материться, но посматривал по сторонам, и держал себя в руках, со своей фирменной, нейтральной улыбкой. — То есть он ни слова не сказал, и привел домой любовницу? Любовницу, по сути, кто-то вообще называет сожительство гражданским браком.

— Вроде того. — Фастер зажмурилась, чтобы не разрыдаться. — Сказал, что у неё внезапные проблемы с жильем, и он не может оставить её на улице.

— Как интересно. — Врач склонил голову. — А тебя бросить с пустого места и оттеснить в соседнюю комнату, значит, может, да? — Он тут же спохватился и поправил очки. — Простите. Не хотел нарушать субординацию, просто вырвалось. Хотя, если хотите, можем продолжать на «ты». Что скажете? Это не критично.

— Можно и на «ты». — Эмма рассеяно пожала плечами. — Не нужно извиняться, мне нормально.

— Мужчина мечты, да уж. — Даглас закатил глаза. — Заботливый, ты говоришь? Внимательный? А что, по-твоему, хуже: такой «заботливый», но который тебя не любит, или невнимательный, но любящий? Мне просто любопытно.

— Мне не нравится этот вопрос. — Фастер подняла брови. — Разве если человек любит, он не становится внимательным? И наоборот…

— Ну, как видишь, нет. Любопытный фрукт, ничего не скажешь. — Врач резко выдохнул. — Как, ты сказала, его зовут?

— Я не говорила. — Девушка сдвинула брови. — Не думаю, что это важно.

— Ты права. — Майрон прикрыл глаза. — Просто мне… было бы безумно интересно посмотреть, как выглядит этот герой. Должно быть, презентабельно, если после предложения «пожить с моей бывшей в одном доме» не получил от своей леди пощечину. У тебя теперь забавная сожительница. Какая женщина в здравом уме пойдет на это? Что, интересно, он ей сказал? «Слушай, тут такое дело, у меня есть девушка. Гражданская жена. Но сейчас мы придем, я её быстренько брошу, и будем вместе жить». И что она ему на это ответила? «Конечно, милый, я пока в коридоре постою»?

— Понятия не имею, что он ей сказал. — Эмма сжала в руках подол сарафана. — Он… даже не знаю. Очень высокий. Аккуратный. У него высокий лоб, и прямой нос. Длинные… волосы, очень ухоженные. Лиловые глаза. Очень светлая кожа. Ходит, обычно, в рубашках или костюмах.

— Красивый, в общем. — Даглас усмехнулся. — Презентабельный. Ты не сказала, как его зовут, но так точно описала его портрет, что спутать с кем-то, если я его увижу, будет просто невозможно. — Он вздохнул. — Ты его сильно любила, да? Привязанность… к своему первому мужчине обычно довольно прочная, особенно в таком случае. Сильно, не отвечай, я вижу. — Врач как-то странно улыбнулся, затем вновь прикрыл глаза. — Вряд ли ты нуждаешься в чьих-то советах сейчас, но я скажу. Отпусти его. Он сказал, что относился к тебе, как к сестре? Тогда дай ему то, что он хочет. Относись к нему, как к брату. Всякий раз, когда его видишь, повторяй себе, что он — твой брат. А любить брата как мужчину нельзя. Ему можно пожелать счастья с другой женщиной.

— С другой? — Эмма чувствовала, как перед глазами все плыло, а в грудь словно всадили гигантское копье. Пожелать Ему счастья, пожелать любви, когда все в душе трескается и рвется. От боли, ревности, обиды. Мысль о том, как Нейт прижимает к себе другую, как смотрит на нее и говорит, что хочет, прожигала насквозь. Одна только мысль, хотелось рыдать. Фастер всеми силами избегала представлять это, а прямо сейчас перед глазами встала картина. Пуговицы с рубашки летели в сторону, он… держит её за ягодицы, притягивает к себе.

А она стонет под ним. И как именно, Эмма знала. Прямо сейчас, находясь в спортивном зале, ей хотелось заткнуть уши и закричать. Её Нейт любил только её, но «её Нейт», и Нейт настоящий — разные люди. «Её Нейт» жил только у Фастер в голове. Настоящий же снисходительно помогал подруге из детского дома, и так же снисходительно называл сестрой.

— Плохо себя чувствуешь? — С грустью спросил Даглас. — Не жди от себя… слишком много. Жизнь поступила с тобой очень жестоко, но со временем станет легче. Станет, я обещаю.

— Жизнь? — Девушка наклонилась, и вытерла слезы тыльной стороной ладони.

— Хотя бы с той позиции, что ты не можешь просто так уйти. Но твоя слабость… мы её подлечим. Из дома «брата» ты уйдешь на каблуках. И ни разу не обернешься. — Мужчина положил пациентке руку на спину, и та вздрогнула от этого прикосновения. — Ну что, начнем? Пусти свою боль во благо. Вставай и иди, а я… буду тебя поддерживать. До тех пор, пока ты сможешь идти рядом и без моей помощи. — Доктор лучисто улыбнулся, и тряхнул головой. — Ну что, начнем?

Эмма уверенно, утвердительно кивнула. Нейтан её не любит. Но неужели это означает, что без него она должна погибнуть? Как придаток-неразлучник. Зачахнуть и скорчится, словно хрупкий цветок. Кактусы… не умирают так просто. Они долго могут жить без воды, и накапливать влагу в себе, потому такие пухлые и несуразные. Но у них есть свои плюсы. Например, стойкость. Расти в тех условиях, где никакой другой цветок не выжил бы. У всех… есть свои плюсы.

Фастер сжала зубы. Доктор Даглас с улыбкой показывал, как нужно стоять на одной ноге, и зачем так важно закрывать при этом глаза. «Ты не смотришь на свои ноги, пока идешь, это нормально. Не нормально на них смотреть. Но, если ты наденешь каблуки прямо сейчас — тут же начнешь смотреть вниз, потому что не чувствуешь равновесия. Закрой глаза, встань так, как я тебе показал. А будешь падать — я тебя поймаю».

Поймаю.

* * *

Ноги дрожали от усталости, однако Фастер упорно шла домой. Не вызывала такси, и даже старалась лишний раз не присаживаться. Нельзя поощрять проблему, нужно над ней работать. Почему-то слова о том, что она могла бы быть сильнее, коробили. Коробили, и заставляли с яростью сжимать зубы, даже тогда колени тряслись. Кактусы… ветром не сносит, они плотно стоят на земле.

В окнах дома уже горел свет, хотя тьма еще не опустилась на город. Глухие удары в груди тут же участились, и пульс начал ощущаться в висках. Мужской силуэт ходил по кухне из стороны в сторону, и активно жестикулировал. Иногда рядом с ним появлялся женский, но тут же растворялся за шторой.

Влажной рукой Эмма дотронулась до входной двери, и вошла внутрь. В темный коридор, и голоса сразу стихли. Штайнер тут же вышел из кухни, и сузил глаза.

— Долгая, однако, физиотерапия. Добрый вечер. — Молодой человек скрестил руки на груди