Цугцванг - Ария Тес

я смотрю в окно, а Максимилиан печатает — картина маслом, не иначе как.

— М-да…

— Я говорил.

— Дорогая, никогда не режь волосы сама, — игнорирует Максимилиана его друг, обращаясь ко мне, — Даже если в интернете есть видео, и это выглядит просто.

— Боже, все еще печальней… — вздохнул этот урод на диване в деловом костюме, — Ты сама их отрезала? Надеюсь не ножом?

«Пошел ты. Пошел ты. Пошел ты…»

— Длинные были?

— Идеальные, — улыбается принц, но Стас вдруг резко останавливается и спрашивает.

— А почему ты вообще лезешь, а? Она что сама не может говорить?

— Она не говорит.

— В смысле?! — буквально отскакивает, потом смотрит на меня и жалобно добавляет, — Чудо, прости, пожалуйста, я и подумать не мог…

— Расслабься, Стас, она может говорить, но не говорит. Амелия на меня злится и решила пытать молчанием. Да, котенок?

Сжимаю руки сильнее, но упорно молчу, хотя мысленно и показываю им двоим факи.

«Ненавижу…»

Стас секунду думает, потом усмехается и кивает.

— Ооо…ну тогда все понятно. Амелия, дорогая, для мужчин молчание — это не пытка, а благо. Если хочешь его наказать, будь холодной и молчаливой в постели, а в остальное время трепись не переставая.

Я так поворачиваю голову, что в шее щелкает, а взгляд видимо настолько злобный, что Стас невольно отступает на шаг. Максимилиан начинает громко смеяться, похлопывая по коленке, а потом добавляет еще щепотку мне в костер.

— Совет дрянь, Стас, она первая не выдержит. Амелия у меня нетерпеливая…

Краснею сильнее, чем когда-либо, шумно выдыхаю, буквально чувствую самодовольство этой наследной задницы, а Стас только накидывает…

— Боже…она покраснела? Ты где ее такую нашел?

— В общаге в Химках, а перед этим на Кутузовском.

Меня так задевает небрежно брошенная фраза, так, шутки ради, что я смотрю на него полными слез глазами, будто он мне в спину нож вонзил.

«Хотя почему будто? Тогда пошутил, чем сейчас не повод?»

Весь мой запал схлопывается, и я снова смотрю в окно, мечтая оказаться где-то далеко отсюда, но в результате оказываюсь «под ножницами». Стас заставляет меня помыть голову, я исполняю, он говорит сесть ровно, я тоже исполняю. Я просто кукла, молча смотрю на свои руки — это все, на что я гожусь. Атмосфера вокруг тяжелеет, напрягается. Мужчины больше не откалывают шуток, а молчат: Стас расчёсывает мои волосы и, видимо, думает, а Максимилиан сидит в телефоне.

— Ну что я могу сказать? Это только каре. Ты слишком много отхватила сзади, оставлю больше, форма будет некрасивой.

«Мне вообще плевать…»

— Может добавить челку?

— Никакой челки, — резко отвечает Максимилиан, на что Стас усмехается.

— Макс, ты извини, конечно, но ей решать. К тому же челка ее не испортит, это вообще нереально…

— Я не говорю, что она ее испортит, но я хочу видеть ее глаза.

— Ну да, такие глаза грех прятать…Может тогда добавить пару светлых прядей?

— Нет, — снова он чеканит, оторвав глаза от мобильника.

— Мне снова повторить, что я не с тобой разговариваю?

— А мне нужно повторять, что срал я на это все?

— Фу, как ты разговариваешь? Ты же будущее строительства России…

— Заткнись, Стас.

— Ладно-ладно. Не хочешь блондинку? Это, конечно, удивительно, особенно если вспомнить, что это твой типаж…

Немного прикрываю глаза, потому что вспоминаю сестру, но этого никто не замечает. Разговор «будто меня и нет вовсе» продолжается…

— …Могу покрасить ее в темный. Будет очень сексуально…

— Нет.

— Блондинки нет. Брюнетки нет. У тебя был стоп только на рыжих, разве я ошибаюсь? Я и не предлагаю рыжий…

— Я хочу ее.

— Это и будет она.

— Да, но я хочу ее настоящую.

На меня направлен долгий взгляд, видимо, ожидающий ответа, которого я снова не даю. Наверно это вообще задумывался, как комплимент, от которого я намокну и брошусь ему в койку, но этого не происходит. Все, что я чувствую — это тупую боль и необъятное унижение.

Глава 6. Бомба и последствия. Амелия

18; Ноябрь

Я не особо хотела смотреть на результат, но сделала это исключительно из-за Стаса — мне не хотелось его обижать. Каре было не коротким, чуть выше плеч, смотрелось неплохо, а в благодарность я кивнула и отошла от зеркала, снова присев на то самое кресло. Думаю, что они переглядывались у меня за спиной, но я больше не отвечала взаимностью, мне было плевать. Я даже не хочу слушать разговора, который идет в прихожей, но слышу — они говорят тихо, но не смотря на «великолепную шумоизоляцию», до меня долетает каждое слово.

— …Так это она и есть? — тишина, но Стас усмехается, — Красивая. И не похожа на свою сестру.

«Просто блеск…он тоже в курсе…»

— Надеюсь, Макс, ты понимаешь, что делаешь.

— Никому ни слова.

— Я твой друг, а значит могила. И на этих правах дам тебе совет: извинись.

— Еще чего?

— Ты ей соврал.

— Пройдет.

— Не думаю. Судя по тому, как она на тебя реагирует…

— Она перебесится.

— Хах, узнаю старого, доброго Макса. Ты спал с ее сестрой, а она ни сном, ни духом.

— С ее сестрой много кто спал.

— Но не они ей врали.

— Она меня любит.

— Помнится, что мы вели подобный разговор много лет назад…

— Они разные.

— Они — женщины. Либо исправь всё, либо отпусти.

— Стас, я не могу ее отпустить.

Многозначительная пауза, после которой слышится еще один смешок.

— Конечно не можешь. Если что-то понадобится…

— Ты на связи.

— Именно, Алекс, именно.

Мне режет слух эта кличка, а вместе с тем я делаю сразу несколько выводов. Во-первых, человек, который меня только что стриг, видел меня голой, потому что судя по всему в курсе всего, а судя по интонациям и паузам, он в курсе всего. Во-вторых, раз они говорят только об одной части этого «всего», Максимилиан не знает, что и я в курсе всего. И в-третьих, он меня не отпустит.

Последний вывод приводит в ужас, и я не совсем понимаю, в чем причина? Что-то подсказывает, что за всеми этими ширмами кроется что-то, что мне еще предстоит выяснить, и так как я слишком глубоко погружаюсь в анализирование ситуации, не замечаю, как он подходит сзади, а очухиваюсь слишком поздно. Максимилиан запускает пальцы мне в волосы и жестко дергает назад так, чтобы я смотрела ему в глаза. От неожиданности, давлюсь воздухом и хватаюсь за его запястье, но моя хватка по сравнению с его силой — ничто. Он ее даже не замечает…

— Знаю, что ты слышала разговор.

Молчу. Отрицать и не думаю — это бессмысленно.