Лайза Джуэлл - Винс и Джой

Ознакомительный фрагмент

– Ты помнишь про Мадлен? – спросила она за бокалом вина на кухне.

– Гм, нет, – наморщился он, пытаясь припомнить все детали их разговора. – Кто такая Мадлен?

– Моя кошка. Я говорила тебе по телефону. Ты сказал, это круто. Помнишь?

– Ах да. Твоя кошка.

– Ну, вообще-то она – больше, чем кошка. Мой лучший друг. У нас особая связь. – Она постучала себя по виску и зажгла только что сделанную самокрутку. – У меня была подруга. Медиум. Она сказала, что Мадлен в прошлой жизни была монахом. В двенадцатом веке. Скорее всего, где-то на севере. На острове. Причем не просто старым монахом, а весьма почитаемым. Знаменитым монахом.

Винс скептически посмотрел на нее.

– Знаю, звучит безумно. Я подумала, она сумасшедшая. Но, похоже, это правда.

Еще один скептический взгляд Винса.

– Нет, я серьезно. Каждое утро она просыпается при восходе солнца и начинает молиться. Примерно так. – Она закрыла глаза и издала странный гудящий звук. – И всегда лицом к востоку. Всегда к востоку.

Винс рассмеялся. Не сдержался – уж больно серьезный у нее был вид. Она улыбнулась и выпустила струйку дыма.

– Да, – сказала она, – знаю. Я тот еще фрукт. Но ты привыкнешь. Честно. И обязательно полюбишь Мадлен. Поверь. Она откроет для тебя новые стороны жизни. Так говорят все, кто ее встречает.

Кесс переехала через четыре дня. Ее привез в доме-автоприцепе какой-то белый парень с рыжими дредами и завязанной в узел козлиной бородкой. Дом был до отказа забит вещами, даже окна завалены. Ее имущество высыпалось из запотевшего фургона в обветшалых коробках, свертках и одеялах и было больше похоже на то, что выбрасывают, чем завозят в новое жилище.

На протяжении дня гостиная постепенно заполнилась цветами. Все больше горшков перетаскивалось из фургона и располагалось по всей комнате. Папоротники, монстеры, традесканции – огромные старые растения с каскадами новых побегов, висящих на них, словно дети-акробаты. Они росли в разношерстных горшках, побитых или расколотых надвое огромными переросшими корнями. Теперь они стояли на подоконниках, полках и кофейном столике, принеся с собой влажный, пахнущий землей аромат улицы.

Наконец, когда в квартире, кажется, яблоку стало негде упасть, Кесс со своим рыжим приятелем появились на пороге, гордо неся перед собой плетеную кошачью корзину.

– Вот она! – сияя, заявила Кесс. – Ее Высочество Мадлен, собственной персоной. – Она открыла дверку, и появилась кошка. – Добро пожаловать в новый дом, Мадлен.

Большая и очень пушистая, с густой рыжеватой шерстью. У нее была приплюснутая мордочка, словно она врезалась в стену, и желтые глаза. Она потрясла затекшими лапками и начала очень медленно обходить всю квартиру, обнюхивая вещи, обрачиваясь на каждый звук, внимательно изучая углы и заглядывая за мебель. Ее пушистые лапки очаровательно топали по деревянному полу.

– Вот так, девочка, – сказала Кесс. – Что думаешь, а? Нравится?

Кошка повернулась на звук голоса Кесс, направилась к хозяйке и принялась любовно тереться о ее ноги, словно пытаясь связать их невидимой веревкой.

– А это твой новый сосед, – сообщила Кесс, указывая на Винса.

Кошка направилась к Винсу, прижалась к его ногам и громко мяукнула.

– Ну вот, – сказала Кесс, довольно сложив руки на груди, – ей нравится квартира и нравишься ты. Все будет просто отлично.

Винс посмотрел на огромный клок светло-рыжей шерсти, оставшейся на штанине его любимых черных брюк, и попросил Бога, чтобы она оказалась права.

– 11 –

Малышка Беттани Белль вот-вот сделает первые шаги! Улыбнитесь ее целеустремленности, когда она отважно зашагает на робких ножках, держа вас за руку своими маленькими, словно настоящими, пальчиками! Эта бесстрашная малютка уже готова завоевывать мир в своем любимом комбинезончике с настоящими жемчужными пуговичками!

Винс взял ручку и зачеркнул слово «держа», заменив его на «схватив», и перечитал текст. Вздохнул, зачеркнул «маленькими, словно настоящими, пальчиками», исправив на «словно настоящими крошечными пальчиками». Взгляд Винса перешел от листа бумаги, лежащего перед ним, к станции метро «Тоттенхем» за окном, и на него навалилось привычное, но мучительное осознание: у Винса была самая глупая в мире работа.

Он был готов это признать. Нельзя работать в отделе маркетинга «Коллекций Коулфорд Сванн», если не можешь себе в этом признаться. Никто из сотрудников не воспринимал свою работу всерьез. «Коулфорд Сванн» – семейная компания из Эссекса, производящая приторных фарфоровых чудовищ вроде Беттани Белль уже сорок лет. Помимо легионов маленьких розовощеких пупсов в сшитой вручную одежде, они выпускали копии викторианских кукол с жутковатыми лицами, небольшой ассортимент ужасающе реалистичных новорожденных младенцев с опухшими веками и обрубками пуповины и даже целый очаровательный миниатюрный городок «Блиссвиль», где нужно было собирать домик за домиком и выставлять их на специальной подставке под красное дерево, которая бесплатно прилагалась к заказам, превышающим 100 фунтов.

«Коулфорд Сванн» рекламировала себя исключительно в тонких воскресных цветных журналах, но она все равно считала себя одним из самых высококлассных профессиональных игроков на рынке «современных коллекций». И Винс действительно не мог отрицать, что их товары были сделаны красиво и продуманно, с мельчайшими деталями и любовью. Если рассмотреть их кукол вблизи – вглядеться в маленькие стеклянные глазки, изящные шелковые платьица, крошечные кожаные ботиночки на пряжках, если прикоснуться к мягким шелковистым волосам – невозможно было не согласиться, что они стоят каждого пенни из своих 59,00 фунтов, но, несмотря на качество и мастерство, ничто не могло изменить тот факт, что куклы в целом были просто отвратительны.

Каждую неделю приходила большая посылка, обклеенная наклейками «хрупко» и адресованная начальнице Винса, двадцативосьмилетней Мелани. Каждый понедельник Мелани созывала с утра совещание, и они вчетвером являлись к ней в кабинет, чтобы посмотреть на очередное детище «Коулфорд Сванн», гордо восседающее на столе. И каждый понедельник с утра они покатывались со смеху, чуть ли не до слез, как минимум пять минут.

Задачей Винса было написать текст, сопровождающий каждый новый продукт в еженедельной рекламе. Всем было известно, что из всех глупых работ в отделе у Винса была самая глупая, и остальные члены команды не уставали восхищаться приторными литературными глубинами, которых он достигал, вооружившись лишь ручкой и листком бумаги.