Переплет 13 - Хлоя Уолш

с которого я угрожала прыгнуть.

Это не сработало.

Казалось, ничто больше не имело смысла.

Ничего, кроме как найти его.

Дрожа с головы до ног, я сделала решительный шаг и поспешила внутрь здания и вниз по коридору с бетонным полом, не останавливаясь, пока не оказалась перед белой дверью с выгравированным на ней словом «Посетители».

Сделав глубокий, успокаивающий вдох, я толкнула дверь внутрь и вошла в пустую раздевалку, только для того, чтобы сразу же почувствовать зловоние Глубокой жары.

Это было так сильно, что у меня слезились глаза.

Из арки, которая, как я предположила, вела в душевую, валил пар.

Большинство раздевалок имели одинаковую планировку: большая комната, стены из белого кирпича, деревянные скамейки по обе стороны от комнаты и душевые, расположенные в задней части.

Он в душе, идиотка.

Что ты делаешь?

Убирайся.

Убирайся сейчас же!

Смутившись, я развернулась и бросилась к двери, но остановилась как вкопанная, когда Джонни позвал меня по имени.

— Шэннон?

Униженная, я повернулась к нему лицом.

— Привет, — выдавила я, заставляя себя дышать, хотя при виде него мне показалось, что мое сердце ускорилось в груди.

У Джонни через плечо было перекинуто полотенце, в руке он сжимал металлический костыль, и на его лице было страдальческое выражение. На нем снова были CalvinKlein.

Сегодняшние были черными.

— Привет, — ответил Джонни, отвлекая меня от опасных мыслей. — Что ты здесь делаешь?

— Я хотела проведать тебя, — выпалил я, отчаянно пытаясь не смотреть на то, как сокращаются мышцы его живота, когда он подошел к скамейке, перенося весь свой вес на костыль. — Я волновалась.

Он снова хромал, теперь это было совершенно очевидно, и я мгновенно насторожилась.

Настороженная и обеспокоенная.

— Я волнуюсь, — пробормотала я.

— Один из этих придурков из Ройса ударил меня своим ботинком, — проворчал Джонни.

Он осторожно сел, положил костыль рядом с собой и положил полотенце на правое бедро.

— Ударил тебя? — Я задохнулась от ужаса.

О, боже.

Тяжело выдохнув, Джонни откинулся назад и прислонился головой к кафельной стене за спиной.

— Придурки.

— Ты не вставал, Джонни, — прошептала я, прикусив губу. Мой взгляд метнулся к его бедру. — Долгое время.

— Потерял сознание от боли, — неохотно признался он.

— Они отправляют тебя в больницу? — Предложил я, заставляя себя оставаться на месте и не бежать к нему, как мне отчаянно хотелось. — Для исследования?

— Это протокол, учитывая обстоятельства. Тяжело выдохнув, он откинулся назад и прислонился головой к кафельной стене за спиной. — Это гребаная шутка.

Лжец.

Я знаю, что тебе предстоит операция.

— Насколько все плохо, Джонни? — Я заставила себя спросить.

Он бросил на меня взгляд голубых глаз, полных тепла.

— Я в порядке, Шэннон, — Еще больше лжи.

Я могла слышать, как ему было больно, по тому, как он стискивал слова, когда говорил.

Ему было больно.

И он был напуган.

— Ты уверен? — Я надавила.

Он посмотрел на меня голубыми глазами, полными тепла.

— А ты?

— Я не знаю. — Я беспомощно пожала плечами. — Я так боюсь за тебя.

Джонни выгнул бровь в ответ на мой ответ, и я покраснела, как свекла.

— Я должна оставить тебя в покое. — Я сцепила руки и глубоко сглотнула.

— Я, эм, пойду подожду в автобусе.

Я развернулась и поспешила к двери.

— Ты можешь остаться со мной?

Мои ноги остановились, а сердце забилось быстрее.

Я обернулась, чтобы посмотреть на него.

— А?

— Пожалуйста, — прохрипел Джонни. — Я не хочу быть один.

Мое сердце сильно сжалось в груди, стало трудно дышать.

— Я могу пойти за Гибси? — Слабо предложила я.

Джонни покачал головой:

— Я хочу ты осталась.

Я знала, что должна уйти.

Я должна выйти из этой комнаты и занять свое место в автобусе.

Это было бы правильно.

Разумное решение.

Но я бы не стала.

Потому что я не могла оставить его.

Неуклюже я двинулась к нему, не останавливаясь, пока не села рядом с ним.

Мой мозг был недоверчив и осторожен, но мое сердце — нет, и мое тело было более чем счастливо компенсировать и то, и другое.

Меня физически влекло к нему, я была эмоционально связана с ним и морально напугана.

Это превратило меня в ужасное поле битвы страданий внутри меня.

Беспокойство за этого парня было необузданным внутри меня.

Я этого не понимала, и в этот момент мне было все равно.

Облегчение, которое я почувствовала, когда вошла в эту дверь и увидела его живым и дышащим, все еще переполняло меня. Я знала, что он был в ужасе от своих перспектив играть в регби, но все, о чем я могла думать, это то, что он был цел и невредим.

Именно это ошеломляющее облегчение и беспокойство, разлившиеся по моим венам, спровоцировали мой следующий шаг.

— Все в порядке, — пообещала я, беря его большую руку в свою. — С тобой все будет в порядке.

Джонни напрягся, но не убрал свою руку с моей.

Я тоже не отпускала.

Я просто положила его руку себе на колени и крепко держала.

— Мне больно, Шэннон, — признался он, опустив голову. — Я так чертовски напуган.

— Я знаю, что это так, — прошептала я, придвигаясь ближе, пальцы подергивались от внутреннего желания проверить повреждения, которые он прятал под этим полотенцем. — Они дали тебе что-нибудь от боли?

Джонни прерывисто выдохнул:

— Да, док сделал мне укол чего — то — кажется, миорелаксанта.

— Это помогает?

Он покачал головой.

— Держу пари, ты жалеешь, что потратил на меня ибупрофен, да? — Я пошутила, пытаясь отвлечь его от очевидного дискомфорта, в котором он находился. — Они бы пригодились прямо сейчас.

— Транквилизатор был бы полезен, — мрачно парировал он, его большие плечи поникли.

— Дай мне посмотреть на тебя, — мягко попросила я.

Держа свою правую руку обернутой вокруг его, я использовала левую, чтобы дотянуться и повернуть его подбородок.

— Эти ублюдки, — проворчала я, глядя на фиолетовый кровоподтек на его щеке и порез над бровью, который снова начал кровоточить. — Твое лицо…

Джонни усмехнулся.

— Что смешного? — Спросила я, взволнованная, услышав, как он издает этот звук.

— Странно слышать, как ты говоришь «ублюдок», — объяснил он с усталой улыбкой.

— Знаешь, я довольно неравнодушна к ругательствам, — сказала я ему, отчаянно пытаясь отвлечь его от боли.

— Нет, ты не такая, — хрипло ответил он, слишком умный для его же блага. — Ты просто говоришь это, чтобы отвлечь меня.

— Это работает?

Он натянуто кивнул:

— Не останавливайся.

Ломая голову над тем, что сказать, я позволяю своему взгляду блуждать по нему, впитывая каждую бороздку и твердый край, пока не останавливаюсь на руке, окутанной в моей.

Его рука была большой и мужской,