Людмила Сурская - Машка, или Ключи от счастья

— Цирк кончай, переодевайся, я отвернусь.

Но Маша, схватив футболку, спряталась опять в душевой. "Ого, чего он захотел!"

Высушив феном волосы вышла на его глаза.

— Сойдёт, — оценил он на ней наряд при её появлении.

— На безрыбье и рак… — Скривилась она.

— На, пей, — перебил её болтовню, налив полстакана коньяка Кирилл.

— Нет, — сопротивлялась, отпихиваясь от стакана, Маша. Смеша Тарана выпученными глазами.

— Хватит колбаситься, пей, а то заболеешь, — подошёл он к ней совсем близко. — И в постель.

— Я никогда такое не пила, не настаивай, не буду, — упёрлась руками ему в грудь она. Кирилл, ухватив её сзади за волосы и ловко запрокинув голову, поднёс стакан к губам.

— Пей.

Делать нечего, пришлось подчиниться. Машка, хлебнув, закашлялась. Из закрытых длинными ресницами глаз, покатились слёзы.

— Не глотается.

— Давай, давай, не останавливайся, — настаивал парень, торопясь вылить в неё огненный напиток. — Вот и молодец. — Слизнул он с её подбородка текущие пьяные ручейки. А теперь на закуси шоколадом. — Разломав плитку, он принялся отправлять ей в рот горьковатые кусочки. — Беда с тобой, слёзы капают, как у крокодила, — горячие губы парня осушили слипающиеся от слабости глаза. У Машки подкашивались ноги, а по телу торопясь, растекался обжигающий огонь. Колени не выдержали такой нагрузки и подкосились. Пошатнувшись, она поплыла. Сильные руки парня, подхватив девчонку, уложили в кровать.

— Спи, я спущусь в ресторан, у нас там ещё работа. Тебе принести чего-нибудь? — укрыв одеялом обещал он. Лицо его источало растерянность, а вот глаза напоминали топлёное масло и удовольствие. Вот-вот облизнётся и скажет- мяу!

Только Маше было не до его изучения. Да и верила ему. Вот почему-то знала, что он не сделает ей ничего плохого.

— Не знаю, — прошептала она, закрывая глаза. Комната качалась, как на качелях, страшно хотелось спать.

Укрыв девушку, он, забрав ключ, запер номер. Торопясь в ресторан, всё же завернул к администратору. Было страх, как интересно узнать её имя. Получался парадокс. Она знала о нём многое, он даже не знал, как её зовут. "Чего бы у Юлианы не спросить перед тем как ругаться с ней!?" — покаянно копошилось в голове. Правда, чего жалеть о том, чего уже не ухватить!

— Вообще-то это не по инструкции, но ради вас, — улыбалась женщина. Она просмотрела документы и с новой улыбкой, что была краше прежней, объявила:- Маша Дмитриева.

— Я так признателен, — приложился Кирилл к ручке администраторши. — Вы мне так помогли.

"Надо же имя простое и смешное, как сама она. Было бы неправдоподобно и неправильно, если б её назвали, как-то по-другому".

С рестораном у них был договор до двух часов ночи, развлекать местную публику. Поэтому, у кого водились в городе деньги все сидели здесь, от чего в зале ни только негде было яблоку упасть, но и дышать. Не помогали и кондиционеры. Разношёрстная публика, от денежных людей до братвы, просаживала сегодня деньги, получая удовольствие от общения со столичными знаменитостями. Работать музыкантам в такой духоте было нелегко. Молодёжь толпами бродила мимо ресторана, осаждая перекрытый вход. Облепленные с улицы телами окна, угрожали обвалиться. Отработав до закрытия, Кирилл, набрав с собой еды, естественно, под насмешки и потколы ребят, с видом победителя отправился в противоположную от них сторону. Должен же был он, воспользовавшись случаем, реабилитироваться перед друзьями и этой мартышке насолить. Открыв Машкин номер, и осторожно передвигаясь в полумраке, но, стараясь не включать свет, подсел к девушке на край кровати. Она спала, разметавшись по постели. Просторная футболка завернулась, оголяя затянутую в кружево загорелую попу и красивые ноги. Потрогав лоб, успокоился, кажется, температуры нет, просто развезло так с коньяка. Жаль будить, но уснула на голодный желудок. Словно почувствовав на себе взгляд чужого человека, Машка открыла глаза и, схватившись за края футболки, села в худосочные подушки. Поёрзала, оторопело глядя спросонья на него, пытаясь изо всех силёнок найти одеяло и натянуть его на ноги.

— Маш, я тебе еду принёс, покушай. — Полушёпотом, чтоб не напугать, предложил он ей. — Свет включить?

— Не надо, — испугалась Маша за свой растрёпанный вид.

— Ты поняла, что я тебе сказал?

— Про свет? — переспросила испуганно она.

— Про еду, — хмыкнул Кирилл.

— Я не хочу, — потянула, всё же найдя одеяло, на колени озадаченная Машка.

Кирилл явно буксовал не зная, что делать с ней дальше. Не было решения и у Маши. Он представлял себе всё проще, раньше ему не приходилось сталкиваться с такой бестолковщиной. Тратить драгоценное время на разговоры, уговоры и объяснения — не в его правилах, а тут вот:

— Как ты сюда попала?

Она, подумав, махнула в сторону вокзала:

— На поезде.

— Это я догадался, — хмыкнул он. — Зачем?

— Не скажу, — отвернулась она.

Он решился откровенно поговорить.

— Понятно, Маш….

— Откуда ты знаешь, что я Маша? — перебила, заинтересовавшись, она его.

— Всё проще простого, не только вы с Юлианой у Штирлица радистками стажировались, — оживился он, поближе подсаживаясь к ней. — Мы тоже не лыком шиты, что-то умеем…

Маша при упоминании Юлианы скисла.

— Юльку не трогай больше. Она не причём. Это я…

О! Получив зацепку, Таран придвинулся ближе и ринулся в атаку.

— Если та коза не чирикала, то колись, какая такая сорока про меня натрещала?

Она решила не кривить душой и выложила всю правду матку:

— Осенний ветер с кленовым листочком ваш рекламный плакат к моему сапогу приклеил, — отвела глаза Маша.

Вот такого он не ожидал и даже не поверил.

— И прямо моей рожей, — развеселился Таран, — Это что байка такая?

— Нет, — замотала она головой, уколотая недоверием в самое сердце. — Так и было.

— Коряво как всё, — присвистнул Кирилл. — Неужели всё же мой профиль целовал твой сапожок?

Машка улыбнулась, ещё раз подтвердив правильность хода его мыслей. А он с энтузиазмом принялся развивать их:

— И ты решила, значит, судьба. А, если б там чья-то другая харя была?

— Но был ты, — всхлипнула Машка, которой разговор перестал нравиться. Сейчас она не рассуждала, как надо было, а защищала свою правоту. К тому же её душу переполняла безумная любовь.

Он не настаивал на продолжении темы. О чём-то думал, потирая лоб. Маша заметила, как он сам ужаснулся какой-то своей мысли. В его глазах застыло отчаяние. Но она ничего не поняла. А он вспомнил, о чём хотел поговорить с самого начала и приступил, наконец, к этой не простой миссии: