Вирджиния Эндрюс - Семена прошлого

Ознакомительный фрагмент

С беспокойством я перевела глаза на Барта и увидела снова его восхищенный взгляд, прикованный к Мелоди, которая в позиции арабески ожидала, когда Джори подхватит ее. Мне не понравилось то, что я разглядела в темных глазах младшего сына: зависть, смешанная с желанием, которое, я чувствовала, разгорается с каждым часом. На свете полно незамужних женщин, зачем ему Мелоди, жена его родного брата!

Он бешено зааплодировал, когда они окончили танец и замерли, устремив взгляд друг на друга и, казалось, позабыв о зрителях.

— Вы должны вот это станцевать на мой день рождения! Джори, пообещай, что станцуете!

Джори неохотно повернул голову и улыбнулся Барту.

— Я могу, если хочешь, но без Мел. Ее врач разрешил ей танцевать совсем немного, как вот сейчас, но настоящее выступление требует большого напряжения сил, а ты ведь, конечно, захочешь, чтобы все было в лучшем виде.

— Но я очень хочу, чтобы Мелоди тоже танцевала, — запротестовал Барт и с умоляющей улыбкой взглянул на невестку. — Пожалуйста, Мелоди, ради моего дня рождения, только один раз… У вас ведь не такой большой срок, никто и не заметит вашей беременности…

Мелоди колебалась, не решаясь отказать Барту:

— Думаю, что мне не стоит этого делать, — запинаясь, произнесла она. — Я очень хочу, чтобы с ребенком ничего не случилось. Я не могу рисковать. Я боюсь потерять его.

Барт старался убедить ее, и, может быть, ему бы и удалось это сделать, но Джори быстро положил конец препирательству:

— Слушай, Барт, я сказал организатору наших концертов, что врач запретил Мелоди выступать. Если она выступит на концерте, он может узнать об этом, и нас могут привлечь к суду. Кроме того, она очень устала. Этот танец, который вы только что наблюдали, просто легкая забава. Совсем другое дело — серьезное выступление.

Профессиональное выступление требует многих часов подготовительной работы, тренировок и репетиций. Не упрашивай Мелоди, ты ставишь ее в трудное положение. Приедет Синди и сможет стать моей партнершей.

— Нет, огрызнулся Барт, нахмурясь и потеряв весь шарм, с которым он разговаривал только что с Мелоди. — Синди не умеет танцевать, как Мелоди!

Конечно, не умеет. Синди не была профессиональной балериной, но танцевала неплохо, когда хотела. Я и Джори занимались с нею почти с двух лет.

В нескольких шагах позади Барта Джоэл, словно тощая темная тень, выпростал руки из широких рукавов и сложил их перед склоненным лицом. Глаза его были прикрыты, наверно он опять молился. Как мне надоело всегда видеть его рядом.

Я заставила себя забыть о Джоэле и стала думать о Синди. Я не могла дождаться, когда она приедет. Очень хотелось услышать ее задыхающуюся от торопливости девичью болтовню о студенческих балах, свиданиях и знакомых мальчиках. Обо всем, что напоминало мне мою собственную юность и несбывшиеся желания: ведь и мне тогда хотелось иметь то, что сейчас имеет Синди.

Огромное фойе было освещено заревом заката, я стояла незаметно в тени большой арки и наблюдала, как Джори снова танцует с Мелоди. Она опять была в трико, на этот раз фиолетового цвета, в соблазнительно порхающей прозрачной тунике, под маленькой крепкой грудью была подвязана фиолетовая атласная лента. Она казалась принцессой, танцующей со своим возлюбленным. О, страсть Джори и Мелоди друг к другу возбуждала и меня. Быть такой же молодой, как они, иметь возможность вновь испытать всю силу желания, все начать сначала…

Вдруг я заметила, что в другой нише стоит Барт, он шпионил… нет, скажем, наблюдал, но еще более заинтересованно, чем я. А еще говорил, что не любит балета и ничего не смыслит в прекрасной музыке! Он небрежно прислонился к стене, скрестив руки на груди. Но во взгляде, следящем за Мелоди, не было никакой небрежности — он был целеустремлен и полон желания. У меня екнуло сердце. Когда же Барт перестанет желать того, что принадлежит брату?

Звуки музыки взлетали над залом. Джори и Мелоди забыли, что за ними могут наблюдать, и были так увлечены танцем, что не могли остановиться, они кружились с дикой страстью, очарованные друг другом, пока Мелоди не прыгнула с разбега в его протянутые к ней руки. Тотчас она прильнула губами к его губам. Как после долгой разлуки, их губы соприкасались снова и снова. Руки скользили по телу, нащупывая самые интимные места. Я, как и Барт, оказалась невольным свидетелем их любовного порыва и не успела уйти. Они жадно ловили поцелуи друг друга. В огне неодолимого желания они упали на пол и докатились до мата. Только тогда я подошла к Барту, он быстро и тяжело дышал.

— Пойдем, Барт, не стоит стоять здесь и наблюдать, ведь танец кончился.

Он отскочил, как будто мое прикосновение обожгло его. Острая тоска в его глазах отозвалась во мне болью и жалостью.

— Им бы надо научиться контролировать свое поведение, по крайней мере, пока они гостят у меня в доме, — сердито произнес он, не отрывая глаз от забывшейся пары: они в исступлении катались по мату, руки и ноги их переплелись, мокрые потные волосы перепутались при бесконечных поцелуях.

Я затолкала Барта в музыкальную комнату и тихо прикрыла дверь. Эту комнату я не любила. По желанию Барта она была обставлена в мужском вкусе. Здесь стояло огромное пианино, на котором никто никогда не играл, хотя я раза два видела, как Джоэл трогал пальцами клавиши и тотчас отдергивал руку, как будто издаваемый ими звук казался ему греховным. Однако пианино явно привлекало его: он долго стоял и смотрел на него, сжимая и разжимая пальцы.

Барт прошел к шкафу, где был приоткрыт освещенный бар. Он достал хрустальный графин и налил себе неразбавленного шотландского виски, без воды или льда. Проглотил все одним глотком и с виноватым видом посмотрел на меня.

— Они уже девять лет женаты, неужели не устали друг от друга? Что же это за чувство, которое захватило вас с Крисом, захватило Джори и которого нет у меня?

Я покраснела и опустила голову, проговорив в замешательстве:

— Не знала, что ты пьешь один.

— Ты многого не знаешь обо мне, дорогая мамочка. Он проглотил вторую порцию виски, я услышала это,

даже не взглянув на него.

— Даже Малькольм иногда пил.

— Ты все время сравниваешь себя с Малькольмом? — полюбопытствовала я.

Он рухнул в кресло и закинул одну ногу на другую, лодыжкой на колено. Мой женский взгляд сразу заскользил по мягкой мебели и покрывалам. Ведь мой сын в минуту раздражения мог положить ноги в грязных ботинках на дорогую обивку или вконец испортить великолепное покрывало. Потом я перевела взгляд на его обувь. Его подошвы были необыкновенно чисты, как будто ступали только по бархату. Как ему это удается? Ведь в детстве он был таким грязнулей. Однако, став взрослым, приобрел любовь к чистоте.