Татьяна Туринская - Когда меня ты позовешь

— А я буду звать тебя Чахликом Невмирущим!

— А ты и так меня по-разному обзываешь!

А Кристина и правда не особо сдерживала свой язык. Могла сказать что угодно. Да еще и намеренно старалась сказать какую-нибудь гадость, унизить Сергея, оскорбить. Сама не понимала, зачем, для чего. Просто чувствовала в себе какую-то необходимость ёрничать, издеваться над ним. А тот почему-то не только не возмущался, но воспринимал ее, такую противную самой себе, с диким восторгом. Казалось, от каждой ее выходки, от каждого оскорбления только удовольствие получает. Моральное ли, физическое ли… И уже через месяц сделал ей официальное предложение.

Кристина привычно скривилась, будто он делал ей предложения каждый раз. Спросила недовольно:

— Ты соображаешь, что говоришь? Ты представляешь, во что я превращу твою жизнь?

— Не представляю! — радостно признался Сергей. — Но я хочу узнать, что ты со мной сделаешь.

— Я просто вытру об тебя ноги, — откровенно ответила Кристина. — Тебе этого хочется?

— И этого тоже!

— Ты пожалеешь об этом через неделю, — уверила его Кристина.

— Пусть! — с готовностью согласился Бессмертный. — Я уже сейчас жалею. Я жалею, что встретил тебя. Я жалею самого себя. Потому что выдержать такую стерву — на это даже моего ангельского терпения не хватит. Ты же редчайшая стерьвь, ты же змеюка ядовитая, Медиана моя, Медина, Медианочка…

И Сергей с нескрываемым удовольствием прильнул губами к ее клитору.

— Учти, я пойду на это только для того, чтобы превратить твою жизнь в ад, — сгорая от возбуждения, ответила Кристина. — Ты пожалеешь, ты очень скоро пожалеешь…

Кристинино пророчество сбылось. Почти сбылось. Не так быстро, как она предвещала, не через неделю, и даже не через месяц, но разочарование не заставило себя долго ждать. Только пожалел не Бессмертный, она сама пожалела о своем неосмотрительном решении.

Жить они стали, естественно, у Сергея. Да только оказалось, что квартиру он делит с отцом. Мать его умерла два года назад, и теперь существовала возможность, что отец в любой момент приведет в дом постороннюю женщину. Но пока что это была лишь гипотетическая возможность. Отец Сергея тоже был моряком, а потому дома бывал не чаще сына. Однако иногда они одновременно подолгу находились на берегу, и жизнь, и без того не особо радостная, казалась Кристине адом. Не потому, что свекор ее третировал, не потому, что приставал к ней с неприличными предложениями. Просто Кристина ощущала его чужим человеком, а потому жить с ним под одной крышей казалось ей неприемлемым. Если старший Бессмертный оставался на берегу в то время, как Сергей находился в очередном рейсе, всё было намного проще: Кристина просто уходила домой к родителям до самого возвращения мужа. Впрочем, особо жаловаться на свекра у нее повода не было — не так уж и часто пересекались отец с сыном на берегу.

Хуже было другое. Сам Бессмертный. Он после свадьбы ничуточки не изменился, не стал относиться к Кристине как-то иначе, более жестко. Не запрещал ей вести себя, как вздумается, с нескрываемым удовольствием исполнял капризы супруги. Больше того — забрасывал дорогими шмотками, даже серьги с бриллиантами подарил на годовщину свадьбы. Да только Кристину он раздражал все больше с каждым днем. Вот эта его собачья преданность, щенячий восторг, абсолютная бесхребетность, совершенно, на ее взгляд, неприемлемая для настоящего мужика.

В то же время Сергей не давал ей ни малейшего повода сомневаться в своей принадлежности к мужскому роду. О, он неустанно, можно сказать, денно и нощно подтверждал, доказывал свою мужскую состоятельность. И казалось даже, делал это не для себя, а только для Кристины. Потому что не столько получал удовольствие сам, сколько доставлял его своей ненаглядной Медине. Со временем из имени "Медиана" как-то плавно выпала буква "А", и все чаще Сергей называл ее именно Мединой. Да Кристину не грело ни имя это дурацкое, ни вообще причисление в змеиному роду-племени. Ей давным-давно надоело быть стервой, ведь она по сути ею никогда и не была, просто под воздействием обстоятельств повела так себя в первые дни. А теперь Сергей только такой и хотел ее видеть, смотрел разочаровано, когда жена вдруг начинала вести себя с ним довольно благосклонно.

А самым отвратительным было то, что общего между супругами не было. Ровным счетом ничегошеньки общего! Семья их, семейные отношения, ценности были связаны только с сексом. Один голый секс, и ничего кроме. Секс на завтрак, секс на обед, секс на ужин. Ну а потом, как и положено — перед сном, иначе разве можно заснуть?

С тех пор Кристина полюбила рабочие дни. Работу-то она как раз и не любила (кстати, после замужества она вернулась на завод, в свой же цех, потому что стесняться уже было нечего: она стала замужней женщиной, и кто бы теперь мог напомнить ей о той телеграмме?). Зато любила отсутствовать дома. Потому что если только Сергей не был в очередном рейсе, то о покое она могла забыть надолго.

Выходные стали для нее сущим наказанием. В эти дни Сергей буквально посвящал себя супруге. Он сутки напролет не отходил от нее ни на шаг: с утра, как водится, будил ее страстным поцелуем и горячими ласками, потом они вместе шли на рынок за продуктами. Дома вместе же что-нибудь кашеварили на кухне, при этом Сергей считал просто непозволительным не уделить полчасика любимой женщине, пока в кастрюлях да сковородках что-то булькало и шкворчало. Потом они обедали, после обеда следовало отдохнуть от трудов праведных и — правильно! — качественно отдохнуть можно было только сексуально активно. Кристина буквально диву давалась: он что, виагру тоннами пожирает, что ли? В любую минуту, как пионер — всегда готов!

Нет, ей по-прежнему было хорошо с ним. Может быть, даже еще лучше, чем в первые дни. За прошедшее время Сергей узнал, что она любит, а что не очень, знал наизусть каждую ее эрогенную точку. Ласкал, получая несказанное удовольствие не столько от своего, сколько от ее оргазма. И научился за один, грубо говоря, сеанс доводить ее до высшей точки удовольствия три-четыре раза как минимум. И сейчас, спустя два года после замужества, Кристина получала от внедрения его пальцев не меньший кайф, чем в первый раз. Иной раз ее тело содрогалось от разрядки еще до того, как Сергей приступал к непосредственному половому акту. Ее мнение было однозначным: секс у них действительно восхитительный. Вот только ни разу за все время она не растворилась в нем, не растаяла в "мы", как когда-то с Чернышевым. Она ежесекундно, даже в самый кульминационный момент, была совершенно отдельным "я". Даже, пожалуй, осознанно отдельным "я".