Джорджия Ле Карр - Маскарад (ЛП)

Она не выглядит впечатленной.

— Сейчас ты мне скажешь, что рядом с Сорабом не стоит играть с огнем.

Она смеется, и я тоже, смех получается легким. Жизнь прекрасна. Я думаю о Джероне. Я хочу оставаться циничной и беспристрастной, возможно даже без эмоциональной, но я не могу. У меня такое чувство, словно мне в подарочной упаковке доставили Феррари на дом, и кто-то сказал: «Действуй на всю катушку».

— Так значит, тебе действительно нравится этот парень?

— Ну, я все еще застряла на шестьдесят восемь, но в остальном все просто шикарно.

— Шестьдесят восемь?

— Он злится на меня, но я все еще принадлежу ему одному.

Лана вздыхает на мою прямолинейность, и я подмигиваю ей.

Вдруг она тепло улыбается. Я уже больше не влюблена в нее, но я так ее люблю.

— Я так рада за тебя, Билли, — говорит она. — Не думала, что когда-нибудь увижу тебя такой счастливой.

— Пожалуйста, не мечтай ни о какой свадьбе, — говорю я сухо. — Секс за пределами этого мира просто фантастический, но во всем этом существует что-то не совсем правильное.

— Что ты имеешь в виду?

— Он одевает различные маски для разных случаев. Иногда мне кажется, что я вижу его настоящего, но не уверена. Ночью, когда я смотрела в его темно-зеленые глаза, мне пришла дикая мысль — жаль, что я не была волком. Знаешь, как они умеют чувствовать. Поэтому каждый раз, когда он волнуется, покрываясь потом, я хотела бы понять, что вызвало его сердцебиение. Как черт побери собрать все воедино?

— Ты влюблена в него, Билл?

— Нет, — сразу же отвечаю я. — Конечно, нет. Он лжец.

— Ты сказала, что у него зеленые глаза цвета мха. Когда в последний раз ты настолько глубоко заглядывала в чьи-то глаза?

— Я занимаюсь с этим парнем сексом, совершенно очевидно, что загляну ему в глаза.

— Ах да? Так какого цвета глаза твоей бывшей?

— Синие.

— Не морской синий или голубые, или ярко голубые?

Я хмурюсь, потому что ее глаза были не самой лучшей ее характеристикой.

— Я умываю руки.

— Это не любовь, хорошо? Признаю, что у нас определенно какая-то странная связь. И хотя определенно именно такой связи у меня никогда ни с кем не было, потому что наши отношения не совсем открытые и честные, по-моему.

Лана тут же смотрит на меня обеспокоенно.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ну, он намеренно окутывает себя тайной. Он защищается, имеет сильную оборону. Он похож на замок со рвом. Каждый раз, когда я пытаюсь пересечь этот ров, он обезоруживает меня сразу же одной из своих похотливых улыбок, и мы начинаем передвигаться по комнате, занимаясь самым смелым немыслимым сексом, и я напрочь забываю, что хотела у него узнать, пока он не исчезает за дверью.

Я останавливаюсь и делаю большой глоток напитка. Я чувствую себя разгоряченной и обеспокоенной. Интересно, может они прибавили отопление в этом месте. Лана наклоняется вперед и берет меня за руку. У нее маленькая, узкая рука с тонкими пальцами, с ногтями, покрашенными бесцветным лаком. Разница между ее рукой и рукой Джерона — это словно сравнивать слона и черничный маффин: не поддается сравнению. Странно, что я вспомнила большие, сильные руки Джерона. Я смотрю на нее, она хмурится и видно хочет меня защитить. Боже, я люблю эту девушку.

— Я попрошу Блейка, чтобы он проверил его? — предлагает она.

Пару минут я борюсь с искушением. Ведь он проверял меня. Он узнал, где я живу и что предпочитаю на завтрак варенье. Кто знает, что еще он узнал? Но потом я понимаю, я не хочу его проверять. Я не хочу совать нос куда не следует, я все-таки как бы уважаю его. Я хочу, чтобы он сохранил свою частную жизнь при себе. Кроме того, если я узнаю что-то ужасное, подозреваю, что мне придется что-то делать, чтобы это как-то изменить, а я не готова еще для этого. Мне следует отпустить это и получать хоть чуть-чуть удовольствия.

— Нет, я не хочу, чтобы его проверяли, — говорю я.

— Хорошо. Но если когда-нибудь передумаешь, просто дай мне знать. То, что может раскопать Блэйк, может вызвать у тебя потрясение.

— Я не хочу, что-то узнавать о нем. Я хочу знать, о чем и что он думает, но не хочу, чтобы кто-то другой говорил мне об этом. Я хочу, чтобы он сам рассказал мне.

Она улыбается одной из своих умиротворяющих улыбок.

— И он расскажет.

— Почему ты так говоришь?

Она замолкает и прикусывает палец, пока что-то напряженно обдумывает, потом поднимает на меня глаза, словно приняла окончательное решение.

— Я ему доверяю. Да, и я бы ему доверяла, если бы была тобой.

— Почему?

— Я встречалась с ним только однажды, но почувствовала хорошие флюиды, исходящие от него. Он мне нравится. На самом деле, давайте все вместе куда-нибудь сходим на следующей неделе. Я хотела бы узнать его получше.

— Хорошо.

— Мы пойдем к «Annabel’s». Я буду внимательно за ним наблюдать.

Мысль, что Лана будет внимательно следить за Джероном заставляет меня засмеяться.

— Мы свободны в среду или в четверг. Попроси его выбрать вечер.

— Хорошо, я спрошу его завтра.

— Почему? Где он сегодня?

— В Монте-Карло.

— Что он делает там?

— Не знаю и не хочу знать, — я стараюсь говорить без эмоционально и объективно, но понимаю, что это полнейшая чушь. Я бы убила за то, чтобы узнать зачем он туда поехал.

Прибывают наши пельмени и нить разговора теряется в суете по поводу кормления Сораба, попытаться засунуть непонятный кусок мяса ему в открытый рот, нужно сказать это не просто.

К тому моменту, когда мы почти закончили его кормить, наступает уже почти четыре часа. Я забираю Сораба к себе домой. Кормлю его, вожусь, играю, потом купаю в ванне, потом он засыпает у меня на коленях. В восемь тридцать он крепко спит в своей кроватке, я работаю над дизайном, пока не приходят его родители почти в полночь. Лана выглядит раскрасневшейся. Я узнаю ее этот взгляд, и усмехаюсь понимающе, глядя на нее, потому что она выглядит такой маленькой невинной, что ее алые раскрасневшиеся щеки смотрятся еще более пунцовыми. Я наблюдаю за Блейком, который забирает спящего сына и впервые за всю свою жизнь задаюсь вопросом — а будут ли у меня когда-нибудь дети и муж.

После того как они уходят, чувствую себя как-то беспокойно. Интересно, что Джерон делает сейчас, и почему он так и не позвонил. И где-то глубоко в голове у меня возникает самый насущный вопрос — почему он не взял меня с собой, он сейчас с Эбени?

Я достаю пачку сигарет и выхожу на балкон. Мне нравится здесь — здесь ночной вид всегда красивый. Зажав сигарету между губ, зажигаю огонь, глубоко вдыхаю и выпускаю теплый, резкий дым, наполняющий мои легкие, прежде чем я вдыхаю прохладный ночной воздух. Покой окружает меня, на самом деле это не покой. Каждый день, проведенный с ним, во мне обнажается еще один беззащитный кусочек. Я пазл, которого даже я сама не знаю. И вдруг я начинаю зябнуть, прохожусь руками по своей футболки: «Это просто секс», — говорю я сама себе. Чем больше я трахаюсь с ним, тем меньше я его хочу. Однажды это будет все в прошлом. Я смотрю на темное небо и думаю о том, где он может быть, что он делает. И кто он такой, бл*дь.