Кумихо - Пойми

Со скоростью загнанной лани, я ворвалась в кабинет мистера Плифула и обрушила ему на стол его вожделенную книжецу. А ведь минуту назад хотела приберечь для личного пользования, так сказать, для ознакомления и применения трудов на практике. А по простому — отравить двух мерзких гадин, которые успешно находились в нашей школе, выдавая себя за нормальных людей.

Ошарашенный моим неадекватным поведением (глаза на выкате, ноздри шумно вдыхают воздух, а лицо приобрело оттенок переспевшего баклажана), мистер Плифул решил поинтересоваться причиной моего состояния. Ха, сейчас! Ага! Так я ему и выдала! Ляпнув что-то про внезапную головную боль и что-то про отсутствие сил терпеть ее, я отпросилась с двух последних уроков и понеслась домой.

Путь, который в нормальном темпе я преодолевала за десять минут, сейчас же преодолела в рекордные три минуты. Неслась я словно на пожар. По дороги мне встретилась Эми. Подруга пыталась вовлечь меня в разговор, но я пронеслась мимо нее очень быстро, толком даже не поняв тему. Надеюсь, она обиделась на меня несильно. Потом она все поймет, когда я ей расскажу.

Вылетев сверхзвуковым самолетом за территорию школы, я немного сбавила темп. Я шла теперь намного тише. В моей голове роилась огромная куча мыслей. Одна была хлеще другой.

С одной стороны, мне следовало подойти и спокойно доложить Крису, что его затея провалилась и я все это время играла, а не влюблялась в него по-настоящему. Но она не проходила не одну мало-мальскую проверку. Во-первых: я не знала точного плана действий и что конкретно он хотел завтра устроить на балу. А о том, что феерическое завершение сего представления под названием «соблазнение идиотки» должно было быть на балу — я не сомневалась. Крис был позером. Я же была полной дурой. Во-вторых: я бы не смогла так нагло врать ему в лицо, как это делал он. Я его любила. С моей стороны не было ни капли обмана. В-третьих: уже было достаточно и, во-вторых.

Это в первые минуты, после того, как я все узнала, мне хотелось забиться в дальний угол и рыдать, жалея себя таким образом. После прогулки домой и тщательного обдумывания всего со мной произошедшего, я решила — я не доставлю удовольствие Крису. Он не будет видеть моих испуганных глаз и поникших плеч на балу. Я не ринусь подальше от любопытных взглядов, которые будут наблюдать весь завтрашний «театр высокого искусства». Моя боль — лишь моя. Ее никто не увидит, даже Эми.

У меня было желание (чего греха таить) пожаловаться на свою горькую долю подруге. Но я взяла себя в руки и с приказом: «Соберись, тряпка!», удавила эту идею еще в зародыше.

Нет, я знаю. Подруга, а особенно Эми, обязательно бы кинулась меня утешать. Но я имею одну дурацкую особенность — реветь в утешающих меня объятиях. Вот если свое горе я держу в себе, в тайне от всех, то боль моя не выплескивается наружу. Но если меня начинают нежно хлопать по плечу и ободряюще успокаивать, попутно стараясь меня убаюкать — я превращаюсь в водопад Ниагара. Слезы могут потом литься потоком не переставая несколько часов. А после этого, даже мне страшно становится на себя смотреть. Нет. Такого удовольствия я не доставлю ни Крису, ни Фиби (чтоб они там поперхнулись на досуге).

Значит, любимый, решил посмеяться надо мной. Значит готовься огребсти по полной. Я не привыкла оставлять своего противника без ответа. Мне больно — вам будет во сто крат хуже. Я-то стойко постараюсь перенести то, что ты мне приготовил на завтра, милый. А вот справишься ли ты? Это еще не факт.

Я точно еще не знала план моих коварных действий, но чувствовала себя уже лучше.

Подойдя к дому, я практически стала нормальной, но в душе сильно болел ожог, огонь которого выжег все теплое, что я испытывала к Крису Вилсону. На месте любви теперь красовалась одна желчная злоба и обида, разбавленная унижением и отчаянием.

В дом я завалилась с грацией медведя-переростка, который любил крушить вокруг себя все, что он видел.

Свалив два раза не к месту поставленную вазу с тумбочки и ухитрившись ее два раза изловить на подлете к полу, я тихо матюкнулась. Проследовав на верх, в свою комнату, я со всей дури налетела большим пальцем ноги на верхнюю ступеньку, когда услышала, что входная дверь собирается открываться. Я еще быстрее порысила к себе.

— Со! Со! Я видела тебя из-за угла дома. Милая, я знаю, что ты уже дома. Выходи! У нас с тобой гости. — слышался из прихожей голос мамы. Кого еще черт на хвосте принес?

Усталой и недовольной я выползла из своего убежища, понимая, что меня полностью рассекретили.

Спускаясь вниз, я попыталась отвязаться от навязываемого моей мамой общества:

— Я хотела побыстрее заняться домашкой. Завтра, же бал, а послезавтра контрольная по алгебре. Мне не хотелось бы получ… Остаток фразы запнулся на выходе из моего горла. В прихожей стоял Крис и лучезарно одаривал меня и попутно мою маму улыбкой.

— Вот, Со. Я встретила твоего мальчика у нашего магазина. Он сказал, что направлялся к тебе. Сказал, что ты приболела и отпросилась с занятий.

Я вымучено улыбнулась и заставила взглянуть в лицо этому удоду. Ох, ты какой заботливый!

— Я просто не нашел тебя и спросил у мистера Плифула, не знает ли он о тебе. — пояснил Крис, протягивая ко мне свою мерзкую ручонку. Протяни еще на сантиметр и ты будешь обречен ходить с неопрятной культей. Я ее тебе по локоть отгрызу, если ты ко мне хоть пальцем прикоснешься!

Возможно, мои мысли отразились у меня на лице и Крис поспешно убрал свою руку назад:

— По-моему, ты серьезна больна. Золотце, ты пошла пятнами.

Мельком глянув в зеркало, которое нависало в прихожей и от малейшей вибрации ходило ходуном по стене, я узрела сей «прекрасный портрет»; на меня из зеркала таращилась непонятного вида особа. Волосы, выбившиеся из конского хвостика, торчали одинокими прядями и смотрели в разные стороны друг от друга. Глаза сильно опухли и превратились в щелочки. Нос походил на переваренный картофель, а вся кожа на лице и шее была усыпана мелкой россыпью красных пятен. Во, довел козел! У меня из-за него еще аллергия на всех мужчин откроется.

Мама присмотрелась ко мне и с тихим ужасом в голосе спросила:

— Дочь, у тебя что-то серьезное? Может быть вызовем доктора? — с сомнением покосилась она на меня.

— Нет. Нет, ну, что ты! Я просто немного простудилась. Кха-кха. Выпью на ночь чай с бальзамом и завтра буду здоровее всех здоровых.

— Ну ладно. — не поверила мне мама. — Я пойду на кухню, а вы тут сами. — мотнула она головой в сторону притихшего Криса. Улыбка, к моему злорадному счастью, сползла с лица парня. Теперь он недоуменно таращился на меня, словно пытаясь понять меня и то, что со мной творилось. Обломаешься, котик!