Линдси Келк - Я люблю Вегас

Ознакомительный фрагмент

— Алло, Энджел?

— Да, мам, что случилось? — Я закрыла глаза и сильно-сильно пожелала, чтобы все обошлось.

— С отцом плохо, — сообщила мама.

Я зажмурилась в попытке пожелать себе на Рождество не визу, а что-нибудь другое.

— Что с ним?

Я успела представить все возможные ужасы. Инфаркт? Инсульт? С лестницы упал? Папа был подтянутым и спортивным мужчиной за шестьдесят, но в жизни все бывает. Что, если у него нашли страшное заболевание? Я отдам ему почку. Почку в подарок на Рождество. Для папы — все, что угодно.

— Ты не паникуй, врач сказал, все обойдется, — продолжала мать слабым шелестящим голосом. — В гостях у тетушки Шейлы с ним случился припадок смеха, пришлось везти его в больницу.

— Припадок смеха? Что, врач так и сказал?

— Не совсем, — уклонилась от прямого ответа мать. — Но я сочла, тебе лучше знать. Теперь ты можешь вернуться домой.

Домой.

Не успела я ответить, как в трубке откуда-то послышался папин голос, требовавший дать ему телефон. После непродолжительного препирательства я услышала:

— Энджел, я просил ее тебя не беспокоить. Со мной все в порядке. — Он говорил устало и резко, но голос действительно звучал как обычно. Я расслабилась на долю градуса. — Меня просто оставили в больнице на ночь под наблюдением. Ничего со мной не случилось.

— Но что стряслось? Какой еще припадок смеха? Мне что, действительно домой ехать? — Я промокнула слезы, чтобы не поплыла тушь, прикидывая, как выжму из моего тощего банковского счета деньги на перелет до Англии. Цены на билеты в декабре просто чудовищные, больше шансов прокатиться на частном самолете. Вообще-то у мужа Эрин есть частный самолет. Может, если как следует напиться, я забуду английские манеры и попрошу об одолжении?

— Нет, ради этого приезжать не стоит — увидимся, когда время придет, — ответил папа. — Я съел то, чего не следовало, и, как выразилась твоя мать, со мной случился припадок веселья. Я в порядке.

— У тебя на что-то аллергия? Может, и у меня тоже? — Как видите, меня в первую очередь заботило здоровье папы. Мое собственное — так, совсем чуть-чуть. — На что?

— Да не волнуйся, ей-богу. Ты здорова, детка. Когда приедешь повидаться? Мать хочет купить самую большую в мире чертову индейку на случай, если ты решишь благословить нас своим присутствием на рождественском ужине.

Хм… Кто из нас с придурью — я или он?

— Пап?

— Да, Энджел?

— Что такого ты съел у тетушки Шейлы, раз загремел в больницу?

— Мы отлично проводили время с Шейлой и Джорджем, потом заглянули твой дядя Джон и тетка Морин, — медленно начал он. — Твоя тетка Морин сделала особые булочки. Для смеха.

— Особые булочки?

— Да.

— Для смеха?

— Да.

— Папа… — У меня ушло немало времени, чтобы понять, о чем он говорит, и еще больше на переваривание услышанного. — Вы с мамой ели космические кексы [4]?

— Да.

Желание немедленно лететь домой и ухаживать за бедным пожилым отцом трансформировалось в желание немедленно лететь домой и настучать по голове старому дураку, одновременно неодобрительно цокая языком и качая головой в адрес матери.

Когда мне было семнадцать, родительница решительно вошла в комнату, где мы праздновали восемнадцатилетие Гарета Элтмана, увидела, как я стою рядом с Брайони Джонс, державшей незажженный косячок, закричала: «Энджел Кларк, я не потерплю наркоманку в своем доме!» — и вытащила меня за шкирку одолженной футболки с «Радиохедс», которую потом выбросила в мусорное ведро, обозвав «группой наркоманов». Объяснить это моему бойфренду оказалось довольно сложно, но нам было по семнадцать, и обещание мастурбации загладило всякую вину. Вот бы жизнь всегда была такой простой: у меня бы уже была зеленая карта…

— Значит, еще раз: ты в больнице, потому что съел слишком много булочек с марихуаной и заработал передоз?

— Да-да, я знаю, — захихикал папа. Блестяще, он еще не отошел. — Будто мы снова попали в семидесятые!

— Пап, мы же договорились не обсуждать того, что было до моего рождения, — напомнила я. По мне, так родители появились на свет в начале восьмидесятых, причем мать уже беременной мной, а папа — прелестным Кеном средних лет. Сексом они не занимались и, уж конечно, не употребляли наркотики. Из-за папиного «прихода» у меня как рукой сняло приятное опьянение шампанским, в чем я не могла не уловить иронии. — Отдыхай, завтра созвонимся. Тема лекции: «Скажи «нет» наркотикам».

— Твоя мама хочет попрощаться, — сказал он, длинно зевнув в трубку, не обращая внимания на мой ханжеский тон. Стыдно, но, честно признаться, я от души веселилась. — Позвони завтра, дочка.

Хоть мама и не могла меня видеть, я сделала мину «Не хотите ли объяснить свое поведение, юная леди?».

— Ну что, ты будешь на ужине у тетушки Шейлы на второй день Рождества? На следующей неделе она покупает говядину, нужно рассчитать.

Меня впечатлила ее попытка сохранить привычный деловой тон.

— И сколько травы запасти, — подхватила я. — Для десерта.

— Ой, как смешно, Энджел.

— Или перейдем сразу на крэк, несмотря на Рождество?

— Энджел, ты домой приедешь или нет? Мне надоело спрашивать!

— Не могу. — Я пыталась сказать это бодро, а не жалобно, что оказалось крайне сложным. — Перелет очень дорогой. В следующем году, обещаю.

Я не стала объяснять, что в следующем году рискую вернуться навсегда. Мать не заслуживала такого повода для злорадства: она с удовольствием выслушает подробности моего грандиозного фиаско. Я не до конца была честной с родителями насчет своего профессионального статуса. Под «не до конца честной» я подразумеваю чистое вранье.

— О, Энджел Кларк, ты доведешь меня до нервного срыва, — застонала она. — Одна в чужой стране, без денег, сидишь на Рождество в одиночестве…

— Не в одиночестве, — возразила я. — И почему это без денег?

Доля лжи в этом ответе как раз годится для разговора с матерью.

— Ах да, этот твой бойфренд. Когда ты собираешься нас познакомить? Что он, вернулся? Пошлялся без тебя по разным странам?

— Он был на гастролях, а познакомитесь вы как только, так сразу. — Из другой комнаты послышался крик Дженни, и я сразу вспомнила, что нахожусь не на очень странном подростковом телешоу девяностых, а на настоящей вечеринке. — Мне пора. Я сейчас у Дженни, отмечаем Рождество. Без всяких наркотиков.

Впрочем, головой не поручусь.

— Прекрасно, иди, веселись, а я буду сидеть в больнице у койки твоего отца. О нас не беспокойся.

Я сосчитала до десяти и сказала:

— Мам, он же не умирает, он просто под кайфом.

Конец ознакомительного фрагмента