Нарушая правила - Юлия Устинова

декламирует парень. — Подходим, не стесняемся! Угощайтесь, — он тормозит бабулю с внуком, и наглый пацан хватает сразу два маффина. — Девчонки, налетай! — Тим ловко поворачивается к компании девушек. Те хихикают и переглядываются, но не отказываются.

В полном замешательстве я стою у прилавка.

У Чемезова точно не все дома. Потратить почти четыре тысячи, чтобы угостить незнакомцев в торговом центре — это надо быть очень щедрым. Или фриком.

Очень привлекательным фриком…

Пока Тим выпендривается, я не могу отвести от него взгляда. Чтобы вести себя так, нужно обладать определенной смелостью и шармом, у Чемезова с этим нет проблем. Раздавая пирожные, он и глазом не моргает, когда кто-то отказывается или проходит мимо. Тим просто разворачивается и останавливает кого-то другого. Он настолько чарующе валяет дурака, что у меня сердце заходится от восторга, а в животе порхают бабочки.

Ну до чего же он обаятельный.

Когда коробка пустеет, улыбаясь от уха до уха, Тим возвращается ко мне.

— Что ты устроил? — пытаюсь замаскировать глупую улыбку и сделать вид, что это не я только что любовалась парнем с открытым ртом.

— Просто захотел порадовать других, — Тим пробует раскрутить пустую коробку на пальце, как баскетбольный мяч. — Видела, как некоторые реагировали? Как будто я им не пирожное предлагаю, а стрихнин. Этот мир совсем не верит в добро, — нарочито угрюмо произносит он.

Я не могу удержаться от смеха.

— Так ты гуманист?

— А что, пожалуй… — и снова улыбается. Я больше не могу сдерживать улыбку. Несколько мгновений мы просто смотрим друг на друга, отчего мое сердце пускается вскачь, а потом у него звонит телефон. — Извини, мне надо ответить, — говорит парень. Я убираю с прилавка пустую коробку и слушаю его короткий телефонный разговор: — Да, мам. Конечно я помню. Я приеду. Ну сказал же, что приеду! Ладно. До завтра. — Завершив вызов, Чемезов снова смотрит на меня. — Слушай. У тебя завтра, случайно, не выходной?

— Нет. Я тут с утра и до закрытия.

Покусывая губы, Тим задумывается.

— А можно поменяться с кем-нибудь сменами?

— Не вижу в этом острой необходимости, — хмурюсь, не догадываясь, к чему он клонит.

— Ты не видишь, а я вижу. И самую острую. Ты нужна мне, понимаешь? — заявляет Чемезов.

Я давлюсь воздухом от такого признания.

— Что за чушь ты несешь?

— Это не чушь, Дин. Ты мне правда нужна. Такое дело, меня пригласили на день рождения, ну знаешь, “плюс один”. А мне совершенно некого позвать.

— И ты решил, что я соглашусь? — прищуриваюсь я с подозрением. — Ты что ночью с кровати упал?

— Честно? Я не помню. Вполне вероятно. Так что? — Тим понижает тембр голоса и пристально смотрит на меня.

— Я? При чем тут я? — по-прежнему не верю в то, что он говорит всерьез. — Закажи эскорт.

— Предлагаешь мне нанять эскортницу? — недоумевает парень. — Откуда ты набралась этой пошлости? — он издает хриплый звук, похожий и на смех, и на стон.

— Из телевизора.

— Я всегда знал, что телевизор — это зло, — прыскает Чемезов. — Так что? Пойдешь со мной? Услуга за услугу.

До меня доходит.

— Все ясно, ты купил у меня тридцать пирожных, и теперь я тебе обязана. Какая затратная многоходовочка, ты не находишь?

— Нет, ничего такого я не планировал! — возражает Чемезов. — Ты, я, бисквиты — все по-настоящему. И день рождения тоже. Пойдем со мной, пожалуйста?

— Тим… — качаю головой.

Все происходящее слишком невероятно.

— Подарок я сам куплю, просто составь мне компанию, — продолжает уговаривать парень.

— Я не знаю… — пожимаю плечами.

— Да там ничего такого, не парься, тихое семейное застолье. Имениннику будет очень приятно, — добавляет он с добродушный усмешкой.

— И кто у нас именинник? — я настораживаюсь. Что-то неестественное слышится в его тоне.

— Марк. Мой младший братишка. Давай, соглашайся. Не каждый день пацану исполняется одиннадцать.

Не глядя на парня, барабаню пальцами по бедру. Есть уйма причин, по которым мне не стоит соглашаться, но прямо сейчас они кажутся такими незначительными. Меня больше волнует другое — неужели Тим действительно хочет привести меня в свой дом и представить семье? В качестве кого?

Его взгляд в эту минуту такой чистый и просящий, что я абсолютно теряюсь. На языке вертится куча вопросов, только я едва ли решусь их задать.

Все очень странно и захватывающе. В хорошем смысле.

— Ну хорошо, — отвечаю неуверенным голосом. — Во сколько?

— В три.

— Скажи, куда подъехать?

— Скажи, откуда тебя забрать? — ловит на слове Тим.

— Я напишу, — стараюсь звучать равнодушно, словно ко мне уже выстроилась очередь из самых горячих красавчиков, которые жаждут моего общества.

— Вау. Неужели ты откроешь мне личку? Это так волнительно, — оживляется Тим.

— Я ещё подумаю, — дразню его.

— Дин, хорош, ну хочешь, я на колени встану?

— Не вздумай! — я озираюсь и, почему-то, уверена, что он не блефует.

— Так ты согласна?

Я пожимаю плечами и смягчаюсь. У меня больше не получается всерьез злиться на этого клоуна. Его настойчивость обезоруживает.

— Без понятия, зачем я соглашаюсь, но так и быть. Напишу своей сменщице, если она выйдет завтра на полдня, то я пойду.

— Блеск, — самодовольным тоном произносит Чемезов, отчего у меня снова возникает желание запустить в него чем-нибудь тяжёлым. Например, букетом из миллиона роз. — Значит до завтра? — часто моргая, Тим выжидательно смотрит, и мне приходится кивнуть ему. — Тогда заверни мне на дорожку вон тот маффин, — указывает пальцем на верхнюю полку опустевшей витрины.

Я выполняю его просьбу и выбиваю чек.

И как только Чемезов скрывается за изгибом эскалатора, мне становится невыносимо скучно.

Тим, конечно, еще тот шут гороховый, но я понимаю, каких усилий ему стоит возводить вокруг себя все это шапито.

Теперь понимаю.

Когда теряешь близких или проходишь через то, через что прошли мы с братьями, привычный мир рушится. Все вокруг кажется каким-то неважным, нелепым, и ты сам не замечаешь, как обрастаешь чем-то тяжелым, будто тебя лишили радости. Вот Ян, мой средний брат, после папиного ареста несколько дней приходил домой выпивший и даже устроил драку в магазине, хотя по жизни он шутник, добрейшей души человек и мухи не обидит. Однако бывают такие моменты, когда сложно контролировать свой гнев и боль. Конечно, я не оправдываю Тима, но никто из нас не застрахован от горя. И лично я не готова ставить на этом парне крест из-за его приколов и пьяной выходки. Мне даже жаль его. А еще он по-прежнему мне нравится, даже больше прежнего. И как бы я не пыталась воздвигать перед ним защитную стену, она постоянно рушится от одной его улыбочки.

Самоуверенность, раскованность, недвусмысленные намеки… Не