Х. М. Уорд - Израненные - 2 (ЛП)

Питер глубоко вздыхает, но не двигается. Он медленно моргает и продолжает наблюдать за мной, пока мои руки двигаются южнее. Я ощущаю каждую накаченную мышцу живота, пока не замираю у пояса джинсов. Затем провожу руками по животу и ближе к спине. Ощущаю шрам на боку, потому что мои пальцы задевают его. Интересно, нахлынули ли на него воспоминания, когда я прикоснулась к шраму. Шрамы никогда не заживают, и каждый раз, когда кто-то касается их, пробуждаются воспоминания. Как со мной, но только это так отличается от того, что я делала с Дином, что нет никаких воспоминаний и шрамов о нежных прикосновениях. Это так ново для меня.

Глаза Питера закрыты, когда моя рука движется по его талии. Я знаю, что на него нахлынули воспоминания, потому что он становится напряженным. Я хочу сделать лучше, хочу, чтобы он простил себя за то, что случилось. Когда он открывает глаза снова, они встречаются с моими, и его печаль больше не тайна. Она отражается в его глазах с огромных сожалением, что трудно удерживать его взгляд. Я не моргаю и не дышу.

Уязвимость на его лице подталкивает меня к этому. Я протягиваю руку к тому месту, где он удерживает полотенце. Я беру его руку и отстраняю. Мое сердце бешено бьется, но я не отпускаю его. Питер не смотрит туда, где было полотенце, упавшее рядом со мной. Я не могу скрыть дрожь, которая проскальзывает через меня. Я ощущаю себя такой обнаженной перед ним, даже если это не так. На Питере меньше одежды, но я чувствую себя голой. Если он не среагировал таким образом, когда я прикасалась к его шраму, я бы не сделала этого.

И я стою в майке с возбужденными сосками. Я не хочу смотреть на него, но хочу его. Когда я вдыхаю, моя грудь касается его. Подобный контакт без полотенца поражает меня, как удар молнии. Дыхание перехватывает. Я смотрю на него, Питер тоже безмолвный.

Он опускает голову и на этот раз целует меня сильнее. Его руки на моих щеках, а затем в моих волосах. Потом перемещаются на спину, скользя по ткани, его язык творит невероятное с моим ртом. Я не могу дышать как нормальный человек, я горю, словно пробежала марафон, хоть не сделала ни шагу.

Питер разрывает поцелуй. Между вдохами он прижимает губы к каждой части моего лица мягко, нежно. Его руки опускаются на край моей майки. Он не поднимает низ и не просовывает под майку руки. Вместо этого он прижимается своим телом к моему, когда целует меня до потери сознания.

Я крепко держусь за него, погружая ногти в его спину, чтобы он не исчез. Питер целует меня в шею, от чего моя голова запрокидывается назад, и я закрываю глаза, ощущая каждый поцелуй, пока его губы снова и снова прижимаются к моей коже. Когда он останавливается, я поднимаю на него глаза.

Питер отстраняется, он тяжело дышит.

– Мы должны остановиться.

Я киваю.

– Должны,– это то, что разумом я понимаю, но мое тело не хочет признавать этого.

Питер принимает решение за нас двоих и отступает. Он пробегает руками по своим волосам, словно это поможет не прикасаться ко мне. Когда он смотрит на меня через плечо, его глаза фиксируются на моей груди.

Я стою, выпрямившись, давая ему смотреть. Я знаю, он может видеть очертания моей возбужденной груди и бледную кожу через майку. Нервы скручивают живот, но я не двигаюсь. Питер не отворачивается. Его глаза приклеены к моей груди.

Через мгновение я беру себя в руки.

– Мои глаза выше, профессор.

Взгляд Питера медленно поднимается выше и встречается с моими глазами, преступная улыбка появляется на его лице.

– Скажи это еще раз.

Уголок моего рта приподнимается, когда я лениво указываю на свое лицо.

– Мои глаза выше.

Питер шагает ко мне, но на этот раз не прикасается. Он останавливается на расстоянии вытянутой руки. На его щеке ямочка, и у меня появляется безумное желание облизать ее. Мои глаза дрейфуют от этого места и встречаются с его.

– Нет, другая часть. Назови меня профессором еще раз,– Питер смотрит с надеждой, как тот мужчина, с которым я познакомилась в Техасе. Взгляд, которым он меня награждает, один из тех, какие он кидал на меня, когда мы танцевали.

Я не могу ничего поделать и улыбаюсь. Я смотрю из-под опущенных ресниц.

– Потанцуй со мной, профессор.

Улыбка Питера растет. Он протягивает руку, и я беру ее, в то время как другая его рука оборачивается вокруг моей талии. Если бы он был кем-то другим, я бы волновалась, что он отдавит мне ноги, но Питер никогда не наступит на меня. Мы делаем несколько шагов, прежде чем он кружит меня. Когда он притягивает меня обратно к себе, я врезаюсь в его грудь, где он крепко удерживает меня. Мои руки скользят вокруг его талии и шрама. Я наблюдаю, как его глаза заполняются воспоминаниями, которые он не может контролировать. Улыбка исчезает как звезда в солнечном свете, пока полностью не блекнет.

Питер несколько раз моргает, словно просыпаясь ото сна. Он отпускает меня и отворачивается. Когда он хватает с кровати свой свитер, то наклоняется, чтобы подобрать мое полотенце. Он снова подходит ко мне, накидывает полотенце на мои плечи и держит так, пока я не перехватываю его.

Он одаряет меня грустной улыбкой и говорит:

– Спасибо.

Я медленно киваю, не понимая. Это словно отказ, но в глубине души мне ясно, что это что-то большее. Он застрял в своем прошлом также сильно, как я, или возможно сильнее.

– Я знаю, для нас нет будущего, – говорит он, – я облажался в прошлом и понимаю это, но сейчас мне очень нужен хороший друг, также как и тебе. Это… – он глубоко вздыхает и указывает на нас, – ...не может повториться снова. Я знаю это, но…

Я прерываю его. Подхожу к нему и целую в щеку, прежде чем заговорить.

– Питер, ш-ш-ш. По крайней мере, я твой друг. По большей части, почему бы нам не подождать?

Он смотрит на меня так, словно я галлюцинация. Его глаза широко раскрыты, такие ранимые.

– Я не тот мужчина, каким был раньше. Я больше не Пит Ферро,– его глаза опускаются на шрам на боку. – Ты не понимаешь, она изменила меня так, как я не считал это возможным. Я забросил то дерьмо, благодаря которому был известен. Найти правильного человека – это словно испортить один единственный выстрел, который был у тебя. Я потерял ее.

Моя жизнь изменилась в ту ночь, и не важно, что делаю, я не могу принять вещи такими, какие они есть. Затем я встретил тебя и решил, что был не прав,– он смотрит на меня, выглядя потерянным, – когда я увидел Дина, что-то щелкнуло. Если бы старик не вытащил пистолет, не знаю, чтобы я сделал. Не могу сказать, есть ли мне оправдание, но каждый раз, когда я вижу этого парня, я… – он крепко сжимает кулаки и сглатывает, собираясь что-то сказать.