Перевоспитать бандита (СИ) - Лари Яна

Редко, чтобы вытащить очередного клиента из задницы, достаточно оценить её масштаб удалённо. Обычно приходится присутствовать лично, как, например, сегодня.

Ситуация смешная, если б не было так грустно. С утра мотался за пару сотен километров на мясо комбинат. Там работники тащат готовую продукцию. Выносят по мелочи, граммов по двести — на ужин. Но поголовно и регулярно. Если сложить все эти «ужины»,то в год получится полтора миллиона убытка.

Руководство установило видеонаблюдение, стало только хуже. «Ужины» резко прибавили в порциях. Ну а хер ли рисковать по мелочи, правильно?

Охранники и их семьи тоже полюбили халявное мясо. В общем, думал, как сделать так, чтобы брать всё, что плохо лежит, стало не выгодно, ибо творческий подход к воровству безграничен.

А вот бонус в половину зарплаты за помощь в поимке нечистых на руку коллег — соблазн не малый. За раз столько не вынесешь. Тем более легально всё и, главное, инкогнито.

Уже к полудню все следили друг за другом пристальней, чем ястреб за добычей.

Ещё бы в личной жизни всё решалось так легко.

Ляля прям зачастила звонить по поводу и без. То на заправке не знает, как себя обслужить, якобы раньше пистолет в бензобак вставлял наёмный водитель. То мать её оскорбили. То посторонние лярвы много себе позволяют. Точнее, я им потворствую в обмен на сомнительный секс.

Угрожает приехать.

Наверно, я должен возрадоваться. Её домогался лично Венсан Кассель! Ушёл ни с чем, теперь штопает разбитое сердце, водясь с кем попало. Прямо как я.

Но роковая женщина Ляля созрела дать мне второй шанс. Желательно где-нибудь на берегу океана. Просто на деревенских комаров у неё аллергия — невыносимо зудит в районе короны.

А, и ещё по сыну скучает, конечно же. Такой славный мальчик, чуткий — ни разу не просил её вернуться. Понимает, что людям искусства нужна свобода. Не то что я, эгоист неотёсанный.

Уговаривать Лялю забыть к нам дорогу бессмысленно, всё равно сделает по-своему. Поэтому я просто выкинул наш разговор из головы, едва свернул в деревню.

Дома у меня опять работа. Сижу за планшетом в наушниках, чтоб не отвлекаться на звуки из детской. Вова снова включил на всю громкость какой-то фильм ужасов. В этот раз что-то про собак. Ну тоже в принципе неплохо. Зато на виду сидит, а не чёрт знает где и непонятно с кем.

Время летит незаметно. Когда отрываю уставшие глаза от экрана, за окном уже солнце клонится к горизонту. Из настораживающего — умопомрачительный аромат еды. Даже не углей.

Неужели сын научился готовить полуфабрикаты раньше меня?

Позор тебе, Паша. До чего пацана довёл.

— Чем это здесь так пахнет?

Вхожу кухню, параллельно просматривая почту. И здесь меня Ляля достала. Спрашивает, какие игры любит наш сын. Мать года, чтоб её...

— Привет, — слышу негромкий выдох.

Этого достаточно, чтобы в моём мозгу сработал тумблер. Работа, бывшая жена, подсчёты, графики — всё отправляется в папку «да похуй».

Бегло сканирую кухню на обстоятельства присутствия здесь Жени.

Божественный запах мне не почудился. Вон Вовка уплетает что-то, не прожёвывая.

Значит, соседка вину заглаживать пришла, молодец. Даже бегать за ней не пришлось.

— Извиняюсь, если что не так. Я уже ухожу.

Ага, мечтай!

Смутившись, она пытается прошмыгнуть в дверь, а по итогу лишь врезается мне в грудь.

— Останься, — командую, опуская руку ей на плечо, и слегка сжимаю пальцы, чтоб не дёргалась.

— Эм-м… Зачем?

Я всё ещё злюсь на Женю за приписанных мне шмар и самодеятельность. Но у заразы особая манера таращиться на меня так зачарованно, что любая вылетевшая из её рта глупость становится вторичной.

Этому невозможно сопротивляться. А ведь ещё дед меня предупреждал: если долго смотреть женщине в глаза, можно увидеть, как из тебя вьют верёвки.

Тогда я только поржал, и с той поры вообще не поумнел. Потому что то, что сейчас происходит, со здравым смыслом рядом не лежало.

— За надом, — это могло бы звучать безобидно, если бы я не выплёвывал каждое слово тоном маньяка.

Пытаюсь вложить в эту фразу лишь то, как сильно хочу, чтоб она задержалась. Но произношу всё так, будто если Павловна хоть что-то против вякнет, я полдеревни вырежу к хренам, как минимум.

— Хаматов, не наглей, пожалуйста, — не поддаётся моему внушению соседка. — Если бы не Вова, то и меня здесь не было.

— Мы с Павловной закорефанились, — самодовольно подтверждает сын.

— Я одного не пойму, как ты это делаешь? — спрашиваю хрипло.

— Долгая история, пап. Потом научу.

— Нет же. Как ты, Павловна, умудряешься одной фразой всё к чертям обосрать? Поманила своими... талантами, а потом говоришь мне закатать губу? У тебя совесть есть?

И я сейчас не о талантах кулинарных, не при ребёнке будет сказано.

— У-у-у… Я, кажется, наелся. Спасибо, посуду потом помою! Пойду прогуляюсь, — усмехается Вова.

Мы молчим ровно столько, сколько ему необходимо, чтобы выскочить на улицу, и скрещиваем горящие взгляды.

— Я что, рожей не вышел? — продолжаю шипеть, глядя ей прямо в бесстыжие глаза.

— При чём тут рожа? — Непонимающе моргает она. — Ты, Павел — типичный бандит.

То есть облегчать нам жизнь Женя не собирается.

— А тебе принципиально святошу подавай? — искренне не понимаю, чего она ломается. Меня ещё в школе за буйный нрав так прозвали, и ничего. Девки, наоборот, аж кипятком писались.

На черта она тогда вообще припёрлась? Как же бесит! Я признаю, первым задал тон нашим дурным отношениям, но, сука, обидно!

Нет, я не планирую завтра жениться. Но всё равно в бешенстве! По сути, всё, чего мне от Павловны надо — просто перепихнуться! Так какого чёрта? Почему так цепляет?! Будто она мне повод что-то предъявлять давала. Ну или я хочу, чтоб так было.

В моих мотивах чёрт ногу сломит. Понять себя я даже не пытаюсь, бесполезно. Просто бешусь как последний придурок. Феноменальное затмение мозга.

Надо срочно брать себя в руки. Я же не пацан какой-то, дёргать девчонку за косички. Пока переведу всё в шутку, для верности засыплю комплиментами, а дальше видно будет.

— Ну-ка, что тут у нас? — Снимаю крышку с незнакомой кастрюльки.

М-м-м, гречка! Сто лет её не ел, даже лукавить не придётся.

Погружаю ложку в рассыпчатую кашу — полную набираю, с горкой. На вкус не так, как я люблю, не хватает соли. Но в целом весьма недурно. А на голодный желудок вообще деликатес!

— Да ты не нервничай так, Жень. Очень вкусно, божественно! — заверяю, как только она взволнованно приоткрывает рот. Смущается страшно! Приятно, что моё мнение так много для Жени значит.

Сейчас растоплю похвалой её сердце.

С энтузиазмом съедаю ложку, вторую, не забывая в блаженстве закатывать глаза.

Среди крупы попадается какое-то рыхлое мясо. Лёгкое, что ли?

Кхм… Потроха я с детства терпеть не могу.

Присматриваюсь к каше повнимательнее. А там… Там когти торчат! Большие, тёмные, будто ещё с утра землю рыли.

Наплевав на манеры, прямо рукой достаю из кастрюли куриную лапу. Смотрю и чувствую, как то, что проглотил, скребётся в горле.

Молчание повисает гробовое.

Ну, Павловна! Тряхнуть бы её легонько, так чтоб башка от шеи оторвалась...

Глава 18

Глава 18

Женя

Боже, я, наверно, не переживу сегодняшний день.

Понятия не имею, о чём в этот момент думает Хаматов, но сопит, как будто лицом на кактус упал. Видать, не потянул гастрономический экстаз и теперь хочет свернуть мне шею. Или надругаться. Или свернуть мне шею и потом надругаться.

И что за непонятные восторги без причины? В очередной раз убеждаюсь, что Павел с головой не дружит. Навернул собачьей каши, разлился соловьём, как будто гречки никогда не ел и так же резко сдулся. А уж когда подробно разглядел, что именно в рот тянет…