Здесь умирает надежда - Энн Малком

тебя был напряженный, тлеющий взгляд. Это наводит меня на мысль, что ты можешь привязаться ко мне. — Я сглотнула, во рту внезапно пересохло, а в животе стало до боли пусто. Я чувствовала себя так, словно только что пробежала марафон. Или два. Я уже пробегала марафон раньше, и я не была такой измученной и чертовски голодной, как сейчас.

Реальность ничего не значила с того момента, как Карсон вошел в дом, но теперь она врывалась обратно, так что мне нужно было взять ситуацию под контроль.

Карсон по-прежнему ничего не говорил, поэтому я приподнялась на локте, чтобы посмотреть ему в глаза. Как я и предсказывала, я обнаружила в его глазах напряженный, тлеющий взгляд, от которого у меня внутри все сжалось. Я стиснула зубы и ждала, что он начнет спорить. Конечно, он будет спорить. Он был мужчиной, привыкшим брать ответственность на себя, это было предельно ясно, и он не собирался позволять женщине устанавливать правила.

— Я приготовлю тебе макароны с сыром, — сказал он грубым голосом.

Я уставилась на него, думая, что сломал меня каким-то образом, или я потеряла способность понимать слова.

Карсон не дал мне возможности понять это, так как каким-то образом рванул вверх, увлекая нас обоих за собой, поставив меня на нетвердые ноги.

Все мое тело было тяжелым, болело, как будто я тренировала каждую мышцу в своем теле.

Карсон стоял передо мной несколько секунд, не говоря ни слова — я бы настаивала на том, что это был просто секс, но была слишком занята, пытаясь сориентироваться и пытаясь остановить вращение комнаты. Затем, как только я снова смогла стоять и сосредоточиться, Карсон ушел.

Ушел к чертовой матери.

Без единого гребаного слова.

Обнаженный.

Наверное, пошел готовить макароны с сыром.

Карсон приготовил обалденные макароны с сыром.

Вполне возможно, это были лучшие макароны с сыром, которые я когда-либо пробовала. Не то чтобы я много их ела — я выросла в Лос-Анджелесе с матерью, которая кушала по минимуму, чтобы выжить, и носила второй размер, и я достигла совершеннолетия, когда худые супермодели-беспризорницы красовались по всем журналам.

Так что да, мои отношения с едой и моим телом были не самыми лучшими, но я работала над этим.

И я ни разу не подумала об углеводах или калориях, когда проглотила две тарелки макарон. И не думала о том, как выглядеть лучше перед мужчиной, с которым только что переспала. По крайней мере, согласно популярной культуре и обществу, женщины должны были грызть салаты и вареную курицу на первых свиданиях.

Но я никогда не была из тех, кто ведет себя так, как «должна вести себя женщина», и это точно нельзя было назвать «первым свиданием».

Мы молчали, пока ели. Я открыла бутылку вина, пока Карсон готовил, и протянула ему стакан, стараясь не пускать слюни на его тело. Его глаза жадно блеснули по мне, а мой желудок сделал небольшой сальто.

Он плавно двигался по кухне, уверенный в своих движениях, не спрашивая меня, где та или иная чертова вещь, находя все с первой попытки.

Моя кухня была в основном выставлена напоказ — степень моих «кулинарных способностей» заключалась в том, чтобы собрать обалденную сырную доску. Духовка шеф-повара, гладкие мраморные столешницы, большой холодильник и различные гаджеты, потому что большинство людей, тратящих десятки миллионов долларов на дома, хотели, чтобы все было на высшем уровне, чтобы все кричало о деньгах.

Хотя мне это все нравилось, иногда я мечтала об уютном маленьком коттедже с загроможденными полками и теплом, которого никогда не даст моя похожая на пещеру каменная кухня.

Мои мысли вернулись к маленькому коттеджу Карсона на берегу моря. Он готовит нам ужин, звуки волн проникают через открытые двери, я примостилась на барной стойке, наблюдая, как он готовит, потягивая ледяной коктейль. Я быстро отогнала эту маленькую фантазию прочь.

Надо настаивать на том факте, что между нами будет просто секс, но я не могла найти в себе силы нарушить это совместимое молчание. Я могу задержаться в этом состоянии хотя бы на одну ночь.

После еды мы оба вымыли посуду, снова в дружеском молчании. К тому времени, как мы закончили, ночь подкралась ближе к утру, и я поняла, что все больше беспокоюсь о приближающемся восходе солнца.

Я хотела большего от Карсона, без всякой ерунды, которую я, без сомнения, наколдовала бы при дневном свете. Не просто больше секса — хотя, конечно, и этого тоже. Я хотела знать, где он научился делать такие превосходные макароны с сыром. Хотела съесть больше еды, которую он мне приготовит. Хотела знать историю каждого из его шрамов.

Главным образом, я хотела знать, как он стал тем, кем он был в этот момент, и что привело его в мою гостиную посреди ночи.

И именно там мы снова оказались. Бутылка вина стояла на кофейном столике, наши бокалы по обе стороны. Наша одежда все еще была разбросана по полу — если можно было назвать испорченный французский шелк одеждой. У Карсона, похоже, не было никакого желания надевать одежду, и я определенно не злилась на это.

Мы не прижимались друг к другу на диване, не обнимались. Хотя идея свернуться калачиком у него на груди, ощущая, как эти сильные руки обнимают меня, была невероятно заманчивой. Я хотела смотреть на него, хотела впитать его целиком. Мы сидели близко, очень близко, так что я чувствовала запах