Сергей Васильев - Мужская логика

— Садитесь, — Таня отодвинула стул, — мы как раз собираемся пить за наших прекрасных актеров.

— Нами даже МХАТ мог бы гордиться! — вставил Володя, но Слава даже не улыбнулся.

Он выглядел слишком деловым и озабоченным. Тем не менее вместе со всеми поднял рюмку. Выпил. Ковырнул только что поданный салат и отложил вилку.

— Вообще-то, ребята, больше я в таком дерьме не участвую, предупреждаю заранее. Когда я нес ему всю эту бредятину, мне было элементарно стыдно. Я же врач. Я смотрел на него и думал, где у меня нашатырь, чтоб откачивать его. Нельзя так издеваться над человеком.

— А что он свою жену любить не хочет? Машка у нас классная, да, Тань? Я ее хоть знаю всего два дня…

— Он меня любит, — перебила Маша тихо, но уверенно, — только я, дура, не понимала этого.

— Встряска никогда не помешает. Это обостряет чувства, — заметила Таня. — А Юлька где? — она посмотрела на часы.

— Придет, — Володя махнул рукой. — Знаешь, с каким энтузиазмом она согласилась поизмываться над шефом? Ты б видела. Наверное, здорово он их там всех достал… Маш, теперь давай за тебя. За то, что ты до конца выдержала все в нужном ключе и не сорвалась.

— Слушай, ты что, нас споить хочешь? Куда ты гонишь?

— Танюх, уймись. Имеем право. Премьера прошла «на ура». Мы теперь можем агентство по возврату мужей открывать. Давай, Маш, за тебя.

— А вчера я правда чуть не сорвалась, — сказала она задумчиво, поднимая рюмку, — когда он днем влетел в квартиру… знаете… у него были такие глаза… Мне показалось, что он за меня весь мир готов перевернуть. А я с ним так…

— Надеюсь, ты ничего ему не рассказала? — деловито осведомилась Таня. — Иначе тебе конец. Больше он никогда не станет воспринимать тебя всерьез.

— Ничего я ему не рассказала. Только сказала, что виновата перед ним. Мне стало жалко его. Я даже ревела… — Маша вздохнула и, видя, что все уже выпили, зажмурилась и тоже проглотила горькую жидкость.

— Ты что, дура? — возмутилась Таня. — Теперь он будет тебя пытать, в чем же конкретном ты виновата…

— Извините, но вы обе дуры, — заключил молчавший до этого Слава.

— Это почему же? Уж я по опыту знаю: если мужиков периодически не приводить в чувство, они зазнаются.

— Жаль, что не в средние века живем, — словно не слыша ее, продолжал рассуждать Слава, — я б собрал на площади всех жителей города, причем замужних баб в обязательном порядке. А вас обеих, придумщиц эдаких, уложил рядышком на лавки на каком-нибудь помосте, а то не всем видно будет, привязал покрепче, чтоб не сбежали, а потом принародно задрал бы ваши юбки и высек розгами. Вот это было бы представление, не то что ваше…

— Фи, — сморщила носик Таня, — как грубо и глупо.

— Девчонки, — рассмеялся Володя, — не обращайте на него внимания. Он добрый и хороший, просто в нем самец проснулся, да, Слав?

— Во мне еще никто не засыпал. Я сказал то, что думаю, — обиделся Слава.

— Маш, а ты что думаешь по поводу предложенной идеи? — Володя повернулся к ней, видимо, решив, что спор со Славой может перерасти в ссору, — может, мы с Константином твоим посоветуемся да организуем это дело?

Маша растерялась. Она как раз успела подумать, что если у двух совершенно разных людей появляются одинаковые желания, то, скорее всего, эти желания правильные. Только, вот, насчет площади и толпы народа, явный перегиб…

Но, к счастью, ей так и не пришлось отвечать на вопрос…

— Здравствуйте, — к столику неуверенно подошла девушка.

— А вот появились наши глаза и уши! — воскликнул Володя. — Это Юля. Присаживайся рядом с виновницей торжества, — он снова взялся за бутылку, — тост за службу внешней разведки!

Маша внимательно, насколько могла после трех полных рюмок водки, смотрела на вновь прибывшую. Рядом с Танькой и ею самой та выглядела какой-то невзрачной. Может быть, это ощущение усиливалось от напряженности, с которой она держалась. Растерянные глаза, руки, которые она теребила, не зная, куда деть…

«Значит, с этой девушкой он работает каждый день. И почему же она так легко согласилась на наше предложение?»

Маша уже хотела спросить об этом, но потом решила, что Юля все равно не ответит. Начнет мяться, краснеть и может вообще уйти. Да и какое ей, собственно, дело до того, что происходит у них на работе? Главное, что Костя любит ее. Любит так, как она и представить себе не могла.

— Я, в принципе, ничего особенного не делала, — Юля покраснела, и Маше стало смешно от точности своих предвидений.

«Значит, я еще не совсем пьяная», — подумала она.

— В наш век информация — это главное, — назидательно заметила Таня, — если б не ты, то как бы мы могли спланировать во времени все его перемещения?

— Давайте за нашего Штирлица!

Юля лишь пригубила и поставила рюмку. После того злосчастного Нового года она вообще зареклась пить водку. Чтоб избежать укоризненного Володиного взгляда, отвернулась в Машину сторону.

«Какая интересная у него жена, — подумала она, глядя на раскрасневшуюся Машу, пытающуюся сконцентрировать уже нетрезвый взгляд на бокале с минералкой, — зачем ему Ленка? Наверное, я чего-то не понимаю в мужской психологии. И тот Новый год… Хотя тогда, может быть, я сама была виновата, дура пьяная…»

Это воспоминание совсем испортило ее настроение. Единственное, о чем она думала с гордой уверенностью, что правильно поступила, не рассказав никому о Ленке.

«В конце концов, это их проблемы, а меня б с работы он точно турнул, если б узнал. А он бы узнал. Константин Андреевич вовсе не дурак. Еще б из мести моему Сашке „капнул“ про Новый год…»

Юля уткнулась в тарелку, не понимая, зачем вообще пришла в компанию этих совершенно чужих ей людей.

— А вообще-то Костя твой не доиграл партию, — сказала Таня, — его последний ход должен был быть таким: он роется в наших накладных и разыскивает покупателей. В то утро их было шестеро. Я уже посмотрела. Потом едет к ним, и эти шестеро совершенно посторонних, не знакомых друг с другом людей в один голос подробно описывают нас обеих. Вот это был бы достойный финал.

— Он хотел так сделать, — ответила Маша, — но потом решил, что у нас и там все схвачено.

— И правильно. У нас везде все схвачено, — Таня довольно засмеялась, — кстати, а как правильно я решила, что Володька должен отвезти сережки, скажи? Недооцениваешь ты своего мужа.

— Пинкертоны хреновы, — процедил Слава, — а никто из вас не думал, если б с ним самим такую шутку сыграли?..

— Слав, не порть нам настроение, — Володя положил руку ему на плечо, — главное, старик, что любовь торжествует. Все счастливы. И аминь. То есть наливай.