Розмари Роджерс - Любовная игра. Книга вторая

Теперь не было слышно ни звука, кроме их дыхания и ее стонов. О Господи, с изумлением подумала Сара, я не могу поверить в то, что действительно происходит со мной и что я действительно начинаю желать, чтобы это случилось. Ей не хотелось ни о чем думать, и она впервые в жизни позволила чувствам одержать верх над ней; это было похоже на очень медленное падение с большой высоты по спирали или на погружение в центр водоворота, в который она попала в бессознательном состоянии. То, что он делал с ней чувственным давлением и прикосновением ласкающих пальцев, было поистине невероятно!

Неожиданно она прекратила сопротивляться, и ее руки обвились вокруг его плеч вместо того, чтобы яростно бить их. Его искусные ласки возбуждали ее все сильнее, создавая ощущения, о существовании которых она никогда не знала. Сдаваясь, она чувствовала себя подхваченной и закрученной вихрем эмоций, которые заставили ее неистово изогнуться по направлению к нему и почти приветствовать внезапную острую резкую боль, которая заставила ее вскрикнуть, и через секунду сменилась другим видом боли, которая вовсе не была болью, хотя и заставила ее издать приглушенный, почти животный вскрик, которого она сама даже не услышала из-за барабанного боя собственного пульса.

Ничего подобного она не могла вообразить, ни о чем подобном и не мечтала, ничего подобного она не могла описать себе и даже объяснить. Она осознавала только движение их тел и то, как благодаря ему испытывает все большее наслаждение.

Возвращение к реальности было подобно выходу из глубокого транса, в котором она была не сама собой, а пылким чувственным созданием, которое, не сдерживаясь, подчинилось желанию и было порабощено им. Смятая в беспорядке постель и пустота внутри нее. Тело Марко, еще собственнически лежавшее на ней, еще часть ее тела. Он спал? Если он сейчас скажет ей что-либо жестокое и саркастическое, она…

Марко пошевелился, чтобы частично освободить ее от своего веса, его рот лениво прильнул к нежной чувствительной ямочке между ее шеей и плечом.

— Dio mio[14], да ты — искусительница! Такая упругая и такая теплая… невероятно, но ты вызываешь у меня новое желание. — Его низкий голос отозвался в ней вибрациями, частично пугающими и частично… Его слова разбудили в ней древний, примитивный инстинкт, и ей захотелось коснуться Марко. Удержать его рядом с собой, внутри себя. Погладить его черные, как ночь, волосы. Обнаружить, сможет ли она вновь вызвать тот же бешеный взлет страсти и то же бурное завершение ее.

Сарины ладони скользнули вниз по его спине и снова вверх к его плечам и затылку. Потом одна рука двинулась снова вниз, исследуя его крепкое тело и почти инстинктивно найдя место, где соединялись их тела.

— Strega![15] Колдунья! — услышала она его хриплый шепот около своего виска. И он начал двигаться и погружаться в нее снова, а его руки погрузились в ее густые волосы и притянули ее лицо для безумных поцелуев, затем двинулись ниже и прижали ее бедра к его.

В книгах, которые она читала, говорилось, и это подтверждали все ее подружки, что подобное никогда не может совершиться в реальной жизни. Сара радостно, с триумфом обнаружила, что все они не правы.

Она все еще мягко плыла куда-то вниз, чувствуя себя легкой, как перышко, когда услышала, что он что-то говорит ей, но его слова не запечатлевались в голове и не имели в этот момент никакого значения. Сара дремотно повернула голову к его плечу, что-то сонно пробормотала в ответ, теснее прижалась к нему и крепче обняла его руками.

Он говорил по-итальянски и слова могли означать «доброй ночи» или даже «domani»[16], слово, которое мужчины итальянцы очень любят употреблять, особенно со своими любовницами. Не сознавая этого, она начала улыбаться во сне. Любовница. Кто бы мог подумать, что она и в самом деле чья-то любовница! Любовница Марко, чтобы быть точной, и это было, право, забавно, потому что все началось со жгучей ненависти.

Следующее, что осознала Сара, было солнце, коснувшееся ее ресниц горячими, яркими лучами. А затем чувство потери.

Спала ли она на самом деле? Сара протянула ищущую руку, обнаружила пустую подушку и поморщилась. Сон? Но стоило ей пошевельнуться, как непривычная боль заставила ее вздрогнуть и приоткрыть глаза, чтобы взглянуть на солнце, струящееся через раздвинутые занавески. С глухим стоном она повернулась на другой бок, лицом к пустой стороне постели.

О, черт возьми! Она действительно не хотела об этом думать, но не могла остановить внезапный поток воспоминаний. Почти автоматически потянувшись к подушке, она крепко сжала ее, словно для уверенности, пока глаза ее невидяще смотрели на стену. Итак, она наконец прошла через это, но как странно, что ее первым мужчиной оказался именно Марко, к которому она решила питать отвращение еще до того, как познакомилась с ним! Марко оказался единственным известным ей мужчиной, способным соблазнить ее поцелуем — заставить ее делать то, что угодно ему, оправдывая его ожидания. И он все еще принимает ее за Дилайт, ее сестру, чье имя он шептал ей на ухо в то время, как занимался любовью с Сарой. Со скромной Сарой, которая всегда придерживалась довольно строгих правил и вовсе не была тем типом женщин, который мужчины находили волнующим.

Что же ей теперь делать?

Практичная и прагматичная сторона ее натуры, которую она унаследовала от отца, рекомендовала осторожность. Но в ней также было кое-что и от матери; страсть и безрассудство, которые она сама и ее воспитатели всегда пытались смягчить. Зачем? И для чего?

Сара заложила руки за голову; чувство томной усталости постепенно овладевало ею, пока она вспоминала. Вероятно, она, а не ее сестра, заслужила все то, что он говорил о ней раньше. В этот момент она не испытывала сожаления и вины. Именно Сару он хотел и именно с ней занимался любовью, осознавая это или нет! Но она-то знала — каждым дюймом своего ноющего тела и без томительных признаков стыда. Что сделано, то сделано. И теперь остается только идти вперед. Она подумала о теле Марко и о том, как плавно двигались мускулы под его загорелой кожей… под ее ладонями. Покраснев, она вспомнила, как его руки интимно исследовали ее, открывая в ней то, о чем она и сама не догадывалась. Теперь, зная это, Сара обнаружила, что беспокойно мечется на сбитых простынях. Конечно, он покинул ее из-за слуг. Но когда же он вернется?

27

Немного позднее в ее голову закрались сомнения, а с ними вернулись и остатки здравого смысла, который она потеряла прошлой ночью вместе со своей смущавшей ее девственностью. И Сара была окончательно смущена, встретившись лицом к лицу с Серафиной и сообразив, что суровая экономка с первого взгляда поняла то, что случилось прошлой ночью. Сара не могла не поморщиться. Она хотела сама выстирать запачканные простыни в ванне и вывесить сушить их на террасу. Но, к несчастью, Серафина пришла в тот момент, когда ванна еще наполнялась, а все белье, включая и ночную рубашку, разорванную пополам, валялось на другом конце комнаты.