Вера Копейко - Леший и Кикимора

— А моя цель — бумеранг, — объявила Саша.

— Да. Ты все поняла правильно. Надо же, какое совпадение, — отступила она от главной темы. — Я как раз собиралась отправить тебя на курсы английского, я давно договорилась с Айрин, что она тебя подстрахует. Правда, я имела в виду другие курсы, может быть, в Кембридже или…

— В Оксфорде, — в тон ей произнесла Саша.

— Нет, так высоко мы с тобой пока не взойдем. Обещаю заняться этим после того, как ты получишь диплом. Но… Леший вмешался, — усмехнулась она.

— Кто-о? — переспросила Саша.

— Посторонние силы, — поспешно ответила Катерина Николаевна, которая не собиралась рассказывать племяннице ничего, кроме того, что ей положено знать. — Итак, у тебя два дела в «Грэйндже». Курсы и бумеранг.

Саше не о чем было волноваться — Катерина Николаевна побеспокоилась о приглашении на учебу, о документах, паспорте. За четыре недели учебы уже было заплачено.

— Если найдешь бумеранг раньше, чем закончишь курсы, отвези его к Айрин. И доучись до конца.

— А если я не найду его ни сразу, ни до конца курсов? — спросила Саша.

— Останешься еще на курс, — сказала Катерина Николаевна. — Но скорее всего бумеранг в кабинете Алекса Варда. — Катерина Николаевна встала из-за стола и подошла к стене. — Смотри.

Саша подскочила к ней. Медные кудри подпрыгнули и, словно уцепившись за воздух, не вернулись на место.

— Сними. Разгляди как следует.

Сашина рука легла на гладкую поверхность дерева, подушечки пальцев ощутили наплывы краски. Бумеранг легко снялся с крючка. Поднесла к глазам, потом слегка отстранила и подула.

— Пыль, — сказала она. — Во-от, теперь краски посвежее. Оранжевые, зеленые, желтые, фиолетовые… — Она старалась запомнить их.

— На свете только два таких бумеранга, — сказала Катерина Николаевна. — Этот и тот, который в «Грэйндже».

Леший рассказывал, что сначала мастер возмущался — он не может повторить узор в точности. Но он упорствовал. Наконец сдался и поручил сыну скопировать узор.

«— Но вряд ли они будут летать с тайником внутри, — вспомнила Катерина Николаевна свой голос, она говорила ябедническим тоном настоящей Кикиморы, в роль которой она входила при Лешем легко и свободно.

— А им и не надо, — махнул рукой Леший. — Они будут летать на самолетах».

— Он у вас из… — начала Саша.

— Они оба из Австралии, — поспешила объяснить Катерина Николаевна. — Они куплены в один день у одного мастера.

— Понятно. — Саша вертела перед носом деревянное оружие. Предназначенное для полета в воздухе, оно никуда не летало, кроме как из Сиднея в Москву на самолете.

— У Шейлы ты будешь учиться и работать, помогать по хозяйству.

— За деньги? — спросила Саша.

— Конечно. У тебя учебная виза, она разрешает работать. У тебя оплачен языковой курс на четыре недели, но знай, студенческую визу в Англии можно продлевать до четырех лет.

— Не надо, я найду бумеранг гораздо раньше! — замахала руками Саша. — Иначе Миша налетит на Британию с роем пчел!

— Ладно, успокойся, не угрожай экологической катастрофой Британским островам, — урезонила племянницу Катерина Николаевна.

Она замечала, что чем больше времени проводит с Сашей, тем больше нравится самой себе. Ей казалось, что она заметно помудрела, до Галии, конечно, далеко, но все-таки… Она хорошо ладит с Сашей, девушка охотно проводит с ней время, доверяет ей, если не скрывает своих чувств к Мише Стрельцову.

— Ты поняла, что никакой благотворительности у Шейлы от тебя не ждут? Тебе придется чистить, драить, убирать…

— Ладно, — кивнула Саша. — Обещаю быть терпеливой и покладистой.

Катерина Николаевна засмеялась:

— С интересом посмотрела бы. Но не переусердствуй. Если серьезно, то Шейла будет платить примерно три фунта в час. Значит, если ты отработаешь двадцать часов в неделю, ты сама окупишь еду и заплатишь за комнату.

Саша ухмыльнулась, заставила жесткую прядь лечь за ухо.

— Может быть, Шейла вычтет из этих денег за учебу, а те, что отдала Айрин по моей просьбе, вернет тебе. В общем, сообразишь. Но знаешь, я рада, что ты попадешь в языковую среду. Даже хорошо, что там большинство людей не с совершенным английским, а примерно такого же уровня, какой у тебя. Со многими из курсисток, которых ты увидишь, я встречалась, когда курировала организацию «Матери за мир». Смешные, они даже внесли меня в ежегодник «Кто есть кто» — его издают в Кембридже. Посмотри на меня, ты видишь особу, много потрудившуюся на ниве женского движения!

Она вздернула подбородок, кудри подпрыгнули, почти такие же жесткие, как у племянницы.

— Моя начальница даже обиделась на меня.

— Почему вас, а не ее, да? — сообразила Саша.

— Я честно и прямо сказала, что это произошло по знакомству.

— Значит, там тоже? — Саша скривила губы, подкрашенные помадой с оранжевым оттенком.

— Ты не лучше ее, — фыркнула Катерина Николаевна. — Но правда в том, что дамы знакомы со мной лично, а не с ней. Может быть, она в сто раз больше сделала для женского движения в мире, но они не знакомы с ней лично. По выходным данным они не рекомендуют. У меня есть ксерокс той страницы, где написано мое имя.

— А сама Великая Книга? Где? — Саша пошарила глазами по полкам.

— Ее нет. Не по деньгам, дорогая.

— Ну да!

— То было другое время, мало кто видел живые доллары или фунты. На поездки давали очень скромные суточные. Англичанки хотели скинуться и подарить, но я отказалась. — Она вздохнула, обвела глазами стены, на которых не увидеть даже кусочка обоев — книги, картины, фотографии плотно прижимались друг к другу. — Когда меня не будет, сама определишь, что тебе нужно оставить, а что нет. Переберешь все по листику. Увидишь, прочитаешь.

— Что! Это говорите вы! — Саша вытаращила зеленые глаза. — Да ну вас, — отмахнулась она.

Катерина Николаевна смутилась. Даже Саша догадалась, что это не ее слова.

— Ладно, продолжим. — Катерина Николаевна вздохнула. — Ты поняла, что на курсах у Шейлы учатся дамы из Восточной Европы, из Африки, из Юго-Восточной Азии…

— Это греет, — перебила ее Саша. — Не онемею и не одеревенею со своим английским.

— Теперь моя очередь удивиться! Это говоришь ты! Да ну тебя. — Она в точности повторила Сашины слова.

— Но это правда, — призналась Саша. — При настоящих иностранцах мне страшно открыть рот.

— А кто его не закрывал возле австрийского стенда? Не далее чем три дня назад? Кто говорил что-то про синие глаза?

— Да она сама-то кто? Австриячка. Для нее английский как для меня.