Развод. Я хочу стать мамой (СИ) - Вишневская Виктория

– Пора бы тебе сходить на УЗИ, – говорит ровно, но взгляд цепкий.

Согласен, пора. После того случая толком не проверялись. Давали организму отойти. Хватит тянуть.

– Завтра отвезу, – говорю, снова утыкаюсь в книгу, будто не горю изнутри. Не хочу больше отвлекать Арину: весь день у плиты пахала, ни минуты тишины.

– Да, было бы неплохо.

– Хорошо, – соглашается Лена. – Завтра встану пораньше и поедем. Ладно, я к себе, наверх, зовите, если чего.

Киваю чисто для галочки. Ещё немного тишины, шорох страниц, и я слышу тяжёлый вздох и звук захлопывающейся книжки. Любимая валится на диван, вытягивается, тихо мычит. И от этого мычания внутри снова вспыхивает. Да что ж такое?

Хватаю её за стопу, которая лежит рядом, и рефлекторно разминаю пальцы.

– Устала?

– Немного, – зажмуривается, тает, как только чувствует мои ладони. – М-м-м, как хорошо. Массаж в честь моего отъезда? Надо почаще уезжать из дома.

– Не надо. Без тебя здесь пусто. Я буду скучать.

Арина подскакивает, садится, тянется ко мне ладонью. Кладёт её на щеку и подаётся вперёд, целует меня в губы. А говорят, бытовуха убивает отношения. Ничерта. Мы всё ещё любим друг друга, как и в первые дни.

– Соскучиться не успеешь, я уже приеду. Это всего на день.

– Успею, – усмехаюсь и сам тянусь к её губам, накрываю их, слышу тихое постанывание. Её ладонь ложится мне на колено, а потом она резко отталкивает меня, перехватывает мои руки.

– Пошли в спальню.

А кто я такой, чтобы отказываться?

**

До вечера крутимся вместе. Сейчас стоим в коридоре, я завязываю ей на шее шарф. Принюхиваюсь. Схожу с ума от её аромата.

И уже бесит, что надо отпускать.

– Давай я всё-таки отвезу тебя сам, – не унимаюсь. Скребёт под рёбрами – сил нет. На улице пасмурно, предчувствие нехорошее.

– Меня уже ждёт коллега у входа. Что я ей скажу? Муж не хочет меня отпускать? – и запахивает пальто.

– Ну, не так…

– Всё, Август, – чмокает меня в щёку. – Я напишу, как сяду в самолёт.

Не хочу отпускать. А приходится.

Пока я не сорвался и не потащил её обратно, Арина быстро выскакивает из дома с небольшой сумкой. Взяла по минимуму, на день. И пусть этот день пролетит.

Провожаю взглядом, поднимаюсь к себе. Зарываюсь в работу, лишь бы не думать о жене. Я и не помню, когда в последний раз мы разлучались так надолго.

Пишет, кидает фотки: всё норм, жива-здорова. Мне легче, а в то же время… Нет.

Надо было бросить всё и лететь с ней.

От переживаний и напряжения даже к бутылке тянусь. Ещё и работы не клеится, ничего не бьётся. Голова не работоспособна.

Надо немного успокоиться.

Пожалеешь ты, Август. Десять лет за рулём, десять лет без алкоголя. В последний раз на нашей свадьбе только пил.

Завтра буду болеть, но пью. Стопку, две.

И их хватает, чтобы унесло. Куда-то в серый шум. Вот тебе и решил расслабиться, чёрт возьми…

Утром, сквозь сон, чувствую на себе женские ладони.

Пальчики играючи бегают по плечу, сползают ниже, по торсу. Голова тяжёлая, волосы щекочут подбородок.

Крепче прижимаю к себе Арину.

Любимая…

Расплываюсь в ухмылке, целую сверху в макушку. Её пальцы по-прежнему гуляют по моему телу. От пупка всё ниже и ниже…

И меня как ледяной водой окатывает.

Не может быть.

Арина в командировке.

Может, снится?

Открываю глаза, фокусируюсь. Замираю. Передо мной явно не моя жена.

– Авгу-у-уст, – протягивает Лена, полуголая, лежит у меня на груди и улыбается. – Ты наконец-то проснулся.

Глава 17.. Август

Август

– Какого хре… – не успеваю договорить, как меня будто током бьёт: мы оба голые. Нет, на мне трусы, их резинка неприятно впивается в кожу, а вот грудь Лены мелькает прямо перед глазами. Без лифчика, без простыни. В чём мать родила. И холодно ей, видно же – мурашки по коже.

Тут же становится не по себе. Противно. Стыдно. Тошнота подступает к горлу. Да это же… как ребёнка голого увидеть! Мелкая. Чужая. Нельзя так. Фу.

Я шарахаюсь от неё, как от грязи, пятками соскальзываю с края кровати. Да она же… чёрт возьми, это сестра Арины. Младшая, мелкая. Упрямая, язвительная, но всё равно ребёнок в моей голове. Я же не мог?.. Да не мог!

Голова побаливает, будто кто-то изнутри ковыряет ложкой, но не раскалывается. В висках тикает, сушит во рту.

Я лихорадочно пытаюсь собрать события по кускам, как пазл с потерянными деталями.

Получается. Я выпил несколько шотов, чтобы расслабиться, не думать, не переживать за Арину в другом городе. Работа не шла, руки чесались, мозг гудел. Я бродил по дому без толку. Встретил Лену в коридоре… Она что-то верещала про поездку на УЗИ. Пошли в комнату, говорили о какой-то ерунде, смеялись даже… А потом…

Ушёл в спальню. Мы. Вдвоём. Ушли в спальню.

Дальше – пустота. Как будто мозг вычеркнул всё плохое из моей памяти жирным маркером. Дырка. Белый шум. И чертовски страшно туда смотреть.

И даже, чёрт возьми, презерватив на полу не поищешь! Его и не было бы. Мы с Ариной ими не пользуемся! Значит, даже если… даже если… Горло сжимает, дышать тяжело.

– Ты какого делаешь в моей постели? – сиплю.

– Ты чего? – она перекатывается со спины на живот, задирает ноги и машет ступнями. Простыню тянет на себя, прикрывает обнаженное тело. Хоть за это спасибо. Меня кроме жены никто не интересует, но… мало ли. Мало ли что я натворил?

Страшно, чёрт возьми. Я же не мог напиться настолько, чтобы уложить сестру своей жены в постель? Не мог. Наверное.

Но в голове плавают не совсем отчётливые картинки: мы вдвоём заходим в спальню, падаем на нашу общую кровать. Я держу её за талию. Нависаю сверху. Она смеётся? Или это не смех? И опять – обрыв.

Твою мать. Десять лет не пил и не стоило начинать! Зачем я вообще эти шоты? Расслабился, мать его.

– Ничего не помнишь? А мне казалось, что такую ночь тяжело забыть, – тянет мечтательно, театрально. Губы бантиком. – Ты был аккуратен.

Меня скручивает. Хочется заорать, убежать, провалиться. На секунду комната плывёт. Я хватаюсь за стенку шкафа. Кажется, только она не даёт мне упасть.

– Ты дура? – шепчу зло, сипло. – Млять, Лена, ладно я был пьян… ты не могла меня остановить?

– Не могла, – шепчет в ответ, отводит глаза. – Ты накинулся, как одичалый! У вас с сестрой секс вообще есть? Ты думаешь, мне не стремно? Я думала, мы спокойно поговорим, а ты…

Она дёргает простыню, соскальзывает с кровати, ногами приземляется на ковёр. Подходит почти вплотную, пахнет теми самыми сладкими духами, от которых меня мутит. Подбородок вздёргивает гордо.

– Я ей ничего не скажу, – выплёвывает тихо. – Не переживай. Арина мне важна, и я не хочу, чтобы она страдала из‑за такого, как ты.

Каждое слово щёлкает по зубам. Я – мудак. И мало что помню.

Лена уходит, сверкая пятками. Но от этого легче не становится.

А вдруг ничего не было? Что если она… преувеличивает? Или издевается? Или прикол такой тупой? Я цепляюсь за эту мысль, как за спасательный круг. Я. Не. Мог. Изменить. Не мог. Не хотел. Не верю.

Или мог? Я был пьян. Мог забыться. На месте Лены увидеть Арину. Они же чем-то похожи. Глаза, ресницы длинные, этот жест подбородком. И я… Накинулся не на ту? От одной этой мысли меня выворачивает. Скулы сводит.

Я никогда не рассматривал Лену как женщину. Вообще никого не рассматривал. У меня есть жена. Это как правило с большой буквы. Но отрицать очевидное – Лена девушка, которая умеет себя подавать, ходит почти полуголая по дому, смеётся громко, цепляется – факт.

В последние недели я нарочно перестал на неё смотреть, научился видеть в ней избалованного ребёнка, который топает ногами и просит внимания. А тут… меня переклинило?

Чёрт-чёрт-чёрт, я не знаю. Как узнать, что случилось, что было в моей голове, и как после этого Арине смотреть в глаза?

Телефон, как назло, пищит, вырывая меня из ступора. Резво подхожу к тумбе, хватаю трубку. Время уже десять. Ариша.