Убийство ворон - Эвелин Флуд

низко и становится все выше. С Маттео явно что-то не так. Так было всегда. Но в последние годы его склонность к жестокости только обострилась под руководством Cosa Nostra. Мой отец щедро использует его для грязной работы, несмотря на мое беспокойство, что от этого ему будет только хуже. Он видит в нем сторожевую собаку. На поводке. Под контролем.

В нем нет ничего контролируемого. Он психопат.

— О, — мурлычет он, когда его смех затихает. — Я бы так не сказал. Не тогда, когда мне было так весело в последнее время. Я думал, что слухи уже могли распространиться.

Господи. У меня скручивает живот. — Что за веселье?

Он напевает. — Она так мило плакала из-за меня. И кровь тоже была красивой. Какие чудесные узоры она оставила на моих стенах. Правда, она продержалась недолго. Я этого не ожидал. На самом деле довольно хрупкая.

Мне приходится отвести телефон от уха, вдыхая через рот и выдыхая через нос, глядя на образ, который он рисует слишком живо.

Но его слова подтверждают то, что я уже знала, хотя и пыталась это отрицать.

Маттео убил Николетту Фаско.

Мы убили Николетту.

Он все еще, блядь, болтает, потерявшись в своем собственном маленьком больном мирке. — Я собрал ее обратно и оставил для них. По крайней мере, то, что от нее осталось.

— Передай телефон моему отцу, Маттео. Сейчас же. — Я не хочу слушать его бред. Не хочу, чтобы в моей голове были мысли о Николетте. Подступает тошнота, поднимаясь к горлу.

Она была невинной. Едва ли взрослой.

Не из нашего мира — не по-настоящему.

— Рина, — предупреждает он. — Твой отец занятой человек.

— Немедленно передай ему телефон. — Мой голос понижается. — Или ты забыл, какое место занимаешь в иерархии, кузен? Тебе нужно напоминание?

Он замолкает, и я слышу звук, похожий на щелканье зубов. — Пока. Ничто не вечно, Рина. Возможно, это ты нуждаешься в напоминании.

Прежде чем я успеваю ответить, раздается шаркающий звук и доносится голос моего отца.

— Carissimo. В чем дело?

В его голосе нет улыбки, нет нежности, несмотря на прозвище. С таким же успехом я могу быть любым из звонящих мужчин. Поэтому я придерживаюсь того же тона.

— Мне нужно понять мотивацию Николетты Фаско. Слухи распространяются здесь, и я должна их сдержать.

— Так сдерживай. — В его голосе звучит нетерпение. — И это все?

Я моргаю. — Мне нужно быть в курсе таких вещей, когда они происходят. Мы здесь не в вакууме, папа. Джованни Фаско скоро вернется, и мне нужно быть готовой, когда он это сделает.

Мой отец вздыхает. — Я говорил тебе, что Фаско переходят все границы. Мы разобрались с этим.

— Натравив Маттео на старшую дочь Карло? — Я повышаю голос. — Это не решение проблемы, папа. Это спровоцирует чертову войну между семьями.

— Это напоминание о том, с кем они имеют дело. — Мой отец звучит жестоко. В его голосе нет мягкости, никаких следов человека, который вырастил меня. — Это мир, в котором мы живем, Катарина. Мир, который тебе нужно принять. Здесь нет места сентиментальности, если мы хотим оставаться на вершине. Это предупреждение — не только Карло Фаско, но и каждой семье, чтобы они ни в коем случае не переступали черту. Врагов за пределами Cosa Nostra достаточно, и их становится больше с каждым днем. Мир меняется, и люди не боятся нас, как раньше. Если мы будем сражаться между собой, мы уже проиграли. Послушание имеет первостепенное значение, и я предпринял шаги, чтобы обеспечить это.

— Тебе не нужно было этого делать, — выдавливаю я. — Есть другие способы. Ты нарушил нечто фундаментальное в том, кто мы есть...

—Я устанавливаю гребаные законы. — Его голос срывается на крик. — Я capo dei capi, Катарина. Иногда это сопряжено с трудным выбором. То, что ты этого не видишь, свидетельствует о том, как многому тебе еще предстоит научиться.

Я запрокидываю голову от его снисходительного тона.

— Я научилась, — медленно произношу я, — что мы не причиняем вреда невинным. Это то, чему ты меня научил.

— Что ж, мир, который мы знали, изменился. Решай, чего ты стоишь, Катарина. Я не потерплю, чтобы слабая наследница заняла место, когда меня здесь больше не будет. Помни, что у тебя поставлено на карту.

С таким же успехом он может протянуть руку через телефон и влепить мне пощечину.

Мое молчание каменное, и он вздыхает. — Это трудное время, Катарина. Твоя роль очень важна. Внимательно следи за Фаско. Джованни Фаско не такой человек, как его отец. Дерзкий, склонный к эмоциям. Карло понимает послание, которое мы ему послали. Джованни во всеуслышание продемонстрировал, что это не так.

— Чего ты от меня хочешь? — Категорично спрашиваю я.

— Возьми его под контроль. Я знаю, что ты не разочаруешь меня снова, carissimo. Я прав?

Я проглатываю комок в горле. — Конечно. Я с этим разберусь.…

— Если ты не сможешь, у Фаско есть еще одна дочь.

Волна холода пробегает по моему телу. — Понятно. Я разберусь с этим.

— Обязательно сделай это.

Звонок заканчивается, и я медленно отнимаю трубку от уха.

Мне нужно сделать дюжину дел. Больше дюжины. Но все, что я делаю, — это сижу, замерев.

Все, что я вижу, — это лицо Николетты Фаско.

Все, что я слышу, — это голос моего отца.

Помни, что у тебя поставлено на карту.

Я даю себе десять минут. Десять минут, чтобы позволить этим мыслям захлестнуть мой разум. А затем я отбрасываю их, кусочек за кусочком. Мои руки больше не дрожат, когда я беру телефон и отправляю сообщение Доменико.

«Встретимся в моем офисе. Нам нужно поработать.»

Глава десятая. Данте

Мой взгляд прикован к Доменико Росси, когда Кэт вталкивает его обратно в дверь. Кажется, он снова готов броситься на меня, и я обнажаю зубы.

Попробуй, сукин ты сын.

На этот раз я не буду для него такой легкой мишенью.

Его кулаки сжимаются, но Кэт уже захлопывает дверь. Она даже не оглядывается назад, слишком сосредоточенная на своем драгоценном гребаном силовике.

Я сдерживаю рев в горле, раскаленный докрасна гнев, который заставил меня ворваться сюда, слишком переполненный злостью, яростью и гребаной болью, чтобы думать о том, что я делаю, пока я не начал выплевывать злобные