Бывшие. Жена для чемпиона (СИ) - Ковалева Анна

Там мы точно возьмем золото!

Меня утешило лишь то, что я получил награду лучшему бомбардиру турнира, и то, что на трибунах сидела Маша.

Для нее я был героем и с серебряной медалью.

— Твое олимпийское золото тебя обязательно дождется, мой чемпион, — прошептала Маруся, когда мы оказались в номере отеля.

— Повтори, — рыкнул я, мгновенно заводясь.

— Мой чемпион… — с придыханием протянула Машка и тут же перешла на стон, когда мои зубы прикусили ее шею. — Мой любимый чемпион…

— Мля, милая. Меня пиздец как вставляет от этих слов, — подхватив жену на руки, торопливо направился в спальню. — Так что держись, сейчас будет жарко…

Глава 13

Амбиции? О да. У меня их было хоть отбавляй.

Мне мало было просто играть, мне непременно нужно было быть лучшим. Чемпионом во всем.

Отец с детства вбивал мне это в голову. Что у меня невероятный талант, который грех зарывать в землю.

Что если я буду упорно идти к своей цели, то у меня будет всё. И золото мирового первенства, и золото олимпиады.

Слава и титулы. Любовь болельщиков, народное признание.

Поэтому я так впечатлился историей именитого тезки. Буквально молился на него. Читал его биографию, смотрел сохранившиеся записи игр.

Вся моя комната была увешана постерами с изображениями великого Валерия Борисовича.

Я тоже грезил стать легендой. Мечтал стать рекордсменом, лучшим нападающим мира, навсегда вписать свое имя в историю хоккея.

Отец мой, кстати, тоже был хоккеистом. Но у него карьера не задалась, особых титулов он не завоевал, а в двадцать восемь ушел на тренерскую должность.

Батя тренировал именно начинающих: детей, молодняк. Из его рук вышел не один чемпион.

Меня он тоже с ранних лет поставил на коньки и тренировал сам.

А потом, когда добился того, что меня взяли в молодежный состав СКА, ушел с тренерского поста, став агентом.

Помимо меня, он вел и других ребят, но за меня старался особо.

Отчасти за мой счет он реализовывал собственные несбывшиеся мечты и нереализованные амбиции, но мне было всё равно.

Ведь я сам горел игрой. Я жил на льду, а не отбывал срок, поэтому слушал всё, что советовал мне отец.

Первое мое чемпионство стало особенным. Батю буквально разрывало от гордости за меня.

Именно тогда он начал говорить о том, что мне надо играть на высшем уровне и попытаться уехать в НХЛ.

Само собой, этого и я хотел. Понимал прекрасно, какие это возможности.

О моих мечтах мы и с Машкой много говорили. Представляли, как через несколько лет мной заинтересуется кто-то из ведущих западных клубов, и я заключу контракт.

Но говорили об этом как-то вскользь, не углубляясь в подробности.

А потом внезапно пришло предложение от Быков.

Они, оказывается, еще с олимпиады за мной наблюдали, а через год, в январе, начали переговоры о трансфере сначала с моим отцом, а потом и с клубом.

Причем отец даже мне ничего не сказал сначала, вел разговоры за моей спиной. Но злиться на него за это я не мог. Предложение было действительно блестящим, за него стоило бороться.

Но, несмотря на заявления отца и его бешеный энтузиазм в проворачивании сделки, я не очень верил в то, что этот переход состоится. Условия, выдвинутые родным клубом для моего выкупа, были чрезмерными.

Поэтому и не стал ничего Машке говорить. Думал, расскажу, когда ситуация окончательно прояснится. Сделаю сюрприз.

И вот в апреле настал решающий этап переговоров. СКА одобрил трансфер, клубы договорились, и выбор оставался за мной.

Сюрприз, правда, не очень удался. Я был в шоке от радости, переходящей в безумную эйфорию, а Машка как-то растерялась вся, сникла.

Наверное, стоило заранее ее подготовить, но все мы задним умом крепки, как говорится. Я сглупил, промолчал.

А теперь не знал, что делать и как быть. С одной стороны — карьера, а с другой жена — которой не очень хотелось уезжать в Канаду.

Мы с Машкой толком не успели поговорить даже, я улетал на игру в Казань, а оттуда сразу в Москву. Подумал, что обсудим все на холодную голову, когда вернусь.

Но поскольку эта проблема меня неустанно мучила на выезде, я решил спросить совета у отца, он сопровождал меня в этот раз.

Думал, он подскажет приемлемый компромисс для нас с женой.

Правда, сильно ошибся в своих ожиданиях. Когда я поделился с батей своими сомнениями, он буквально взбеленился.

— Ты чем думаешь, сынок? Почему позволяешь какой-то избалованной девке рушить твою карьеру?

— Пап, выбирай выражения. Она моя жена.

— Пфф, жена. Таких, как твоя Машка, можно в базарный день пучок за пятачок купить.

— Батя, прекрати! Не смей оскорблять Машу. Она…

— Она всего лишь обычная баба! — рявкнул он. — Таких Маш у тебя будет не одна тысяча. Только свистни — слетятся роем. А вот карьера у тебя одна. И я тебе ее не дам просрать!

— Пап, — я уже пожалел, что завел разговор. — Мы сами разберемся, не лезь.

— Ну уж нет, сын. Слушай сюда. Я дал тебе поиграть в семью, но всему есть предел. Завязывай с этим балаганом. Поиграл и хватит. Пора двигаться дальше и смотреть в будущее.

— О чем ты говоришь?

— Да о том, что ты членом сейчас думаешь, а не головой. Готов от такого шанса ради юбки отказаться.

— Мы найдем выход…

— Твоя мать, — оскалился отец, — точно так же говорила. И вот смотри каков итог. Из-за нее я просрал свою карьеру. Как идиот повелся на ее сладкие речи. А она в итоге нашла другой член и укатила в Европу. Где теперь как сыр в масле катается. И на тебе ей было насрать. Своему хахалю других детей нарожала.

Я замолчал, потому что тут мне нечем было крыть.

Мама действительно развелась с отцом, когда мне было шесть. Ушла из дома, оставив нас с батей вдвоем, а спустя пару лет уехала в Германию, вышла там замуж, родила двоих детей.

С тех пор ее я видел два раз в год: она прилетала на мой день рождения и на Новый год, проводила со мной пару недель, а потом улетала назад.

Ко второй своей семье.

Само собой, я был дико на нее обижен. За то, что она посмела бросить нас с отцом.

В первое время отказывался идти с ней на контакт, разговаривать, отвечать на звонки и письма, принимать подарки.

А потом… потом острая боль и обида переросли в хронические. Я научился с ней нормально общаться, но общался скорее как со старой знакомой или тетушкой, чем с матерью.

По сути, мы стали чужими людьми, время от времени вынужденными контактировать друг с другом.

Даже на нашей с Машей свадьбе она казалась посторонней, инородным телом. Поэтому и поспешила уехать сразу после окончания банкета.

Той же ночью мама вылетела в Берлин, и с тех пор мы не виделись.

Маша была очень расстроена тем, что у нас с матерью такие отношения, но лезть в душу не стала. Не стала давить, пытаться заставить меня что-то изменить, просто молча поддерживала.

А я лишь мог позавидовать тому, какая дружная у Маруськи семья. Это большая редкость в нашем мире.

До тех пор, пока я не почувствовал те тепло, веселье и душевную атмосферу, которые царили на семейных сборищах Ковалевских-Мироновых, я даже не знал, что так бывает.

Оказывается, еще как бывает. Просто мне не очень повезло. Но что поделать, родителей ведь не выбирают.

Честно говоря, давно уже о матери не думал, но отец решил наступить на старую мозоль.

— Маруся не такая, как моя мать, — угрюмо произнес я.

— Мне тоже когда-то казалось, что Света не такая. — дернул плечом отец. — Но жизнь показала, кто есть кто.

— Бать…

— Арсений, я прекрасно понимаю, что тобой движет. В тебе сейчас говорит голая страсть. Это не любовь, сынок, а чистая похоть, которая застит глаза. Еще год-другой, и всё, твоя Маша осточертеет тебе хуже горькой редьки. Встретится тебе какая-нибудь Аня на пути, и всё — любовь пройдет, завянут помидоры. В итоге скандалы, развод, проблемы в карьере. Все твое будущее накроется пиз@ой.