Дотла 2. Красная королева - Анна Эйч

на нас широко раскрытыми глазами, в них страх не за себя – за нас. Она боится потерять сыновей из-за случайного убийства их пьяного отца. Признаюсь, такие мысли посещали нас обоих. Но убийство остаётся убийством, и в законе нет графы «он был подонком и без него мир стал лучше», чтобы оправдать нас.

– Пусти меня, сосунок! Мало я вас драл?! Руку на отца подняли! Посмотри, кого ты воспитала! Все в тебя пошли! Никакого уважения к главному в доме!

Слова отца вызывают у меня приступ тошноты. Он давно перестал быть для нас авторитетом и защитником – осталась лишь жалкая оболочка человека с пропитанной спиртным душой.

Стас молча стоит рядом, его лицо бледно и напряжено. Он ненавидит такие сцены даже больше меня. Мы оба понимаем: так продолжаться больше не может. Сегодняшняя ночь стала точкой невозврата – мы либо сломаемся под тяжестью этого кошмара окончательно, либо найдём способ выбраться из него любой ценой.

Я чувствую себя загнанным в угол зверем, готовым пойти на рискованные решения ради спасения самых близких людей. И если цена свободы – сделка с дьяволом по имени Руслан Костенко… Что ж, возможно это единственный выход из нашего личного ада.

– Ты здесь не главный, – спокойно произносит Стас, помогая мне удержать отца.

– А кто, блядь, главный? Ты, что ли? Сидишь в своих книжках, задрот хренов! Таких, как ты, мы на районе шалупонью называли – мелкие, никчёмные, трусливые…

– Дима, замолчи! – мама пытается заткнуть грязный поток брани, хлещущий из его рта, но это бесполезно: отца всякий раз прорывает так же неотвратимо и мерзко, как старую канализацию.

– Не смей перебивать меня, сука!

А вот это ты, папа, зря!

Стоило отцу выплюнуть эти слова, как тяжёлый кулак Стаса с хрустом разбивает ему нос.

Мой брат и правда всё свободное время проводит за книгами или компьютером. Но жизнь в не самом благополучном районе и ежедневные столкновения с отцом-тираном давно приучили нас обоих держать себя в форме и быть готовыми дать отпор. Исключительно ради самозащиты.

– Ах ты, мразь! Ты мне нос сломал! Тебе конец! – рычит отец, вырывается из моей ослабевшей хватки и валит Стаса на пол.

Мама в слезах бросается к ним, пытаясь остановить драку, но я перехватываю её за плечи.

– Вызови милицию!

– Он убьёт его! – не слушает она и снова кричит отцу – Дима, остановись! Он же твой сын…

– Мама! Позвони в участок! – гаркаю я, впихивая ей в руки телефон. – Немедленно!

Она растерянно кивает, дрожащими пальцами набирая номер. Я переключаюсь на потасовку и наваливаюсь на отца. Отшвыриваю его от брата и блокирую попытки ударить меня или снова повалить на пол.

Так уж вышло, папа, что я больше не тот испуганный мальчишка, которого можно избить и поставить в угол. Меня учили насилию профессионалы – и сейчас тебе лучше закрыть лицо руками и молить о пощаде!

Я не замечаю, как кулаки превращают лицо отца в кровавое месиво. Гнев и ненависть подпитывают каждый мой удар новой дозой адреналина и болезненного облегчения. В эту минуту я хочу одного – убить его. Покончить с этим ублюдком раз и навсегда, избавить семью от бесконечных страданий. Я могу это сделать ради мамы и брата. Всего одна маленькая жертва – они переживут это. Стас умнее меня, талантливее, его ждёт блестящее будущее, ему нельзя пачкать руки кровью. А я… я словно был рождён именно для этой грязной роли.

– Денис, прекрати!

– Дэн, остановись!

– Ты убьёшь его!

Голоса сливаются в единый тревожный гул. Сильные руки Стаса с трудом стаскивают меня с изувеченного тела отца и крепко сжимают мои плечи. Я ощущаю горький металлический привкус крови во рту – не своей, чужой, меня начинает мутить от осознания содеянного.

Взгляд падает на маму: она сидит на полу, прижав ладони к лицу, её плечи содрогаются от беззвучных рыданий. Она боится взглянуть на меня, боится увидеть монстра, вместо любимого сына.

– Мам…

– Оставь её сейчас, – резко перебивает Стас, угадывая мои мысли и понимая, что ей сейчас не до моих оправданий. Он снова включает режим старшего мудрого брата и тихо добавляет: – Тебе нужно научиться контролировать себя.

– Пошёл ты! Он перешёл всякие границы!

– Да. Но не нам совершать над ним самосуд.

– Если не мы, то никто этого не сделает! – отчаянно бросаю я ему в лицо.

– Денис… Сынок… Не говори так… Прошу тебя, выбрось эти мысли из головы… – тихо умоляет мама сквозь слёзы.

Я не успеваю ответить: дверь с грохотом распахивается, и в квартиру врываются сотрудники милиции. Им хватает пары секунд, чтобы сделать ошибочные выводы: оперативники мгновенно кладут меня лицом в пол, принимая за главную угрозу в доме.

Холодный кафель обжигает щёку, руки вывернуты так, что кажется даже легкие перекрутились и потеряли всякий доступ к кислороду. Я не сопротивляюсь. В голове проносится лишь одна мысль: теперь всё кончено. Сквозь шум в ушах слышу приглушённый голос Стаса:

– Он защищал нас… Это была самооборона…

Все его попытки меня оправдать тонут в общей суматохе. Я закрываю глаза и впервые за долгое время позволяю себе слабость – слёзы медленно катятся по щекам на холодный пол. Неужели я действительно стал тем чудовищем, которого всегда боялся увидеть в зеркале?

***

– Дэн, резче! Что ты двигаешься, как пенсионер на прогулке! – орёт Богдан, уворачиваясь от моего удара и резко уходя за массивную металлическую колонну.

Тренировочный зал трудно было назвать спортивным помещением. Огромный ангар, больше похожий на заброшенный склад, был заполнен беспорядочно расставленными бочками, цепями, стальными контейнерами и ржавыми металлическими конструкциями. Здесь всё было мобильным и легко переставлялось – если Костенко узнавал заранее о месте очередной сделки или встречи с поставщиками, он воссоздавал его здесь до мельчайших деталей. Иногда эта педантичность казалась чрезмерной, даже параноидальной, но именно благодаря ей он оставался самым влиятельным и неприкасаемым криминальным авторитетом города. Костенко не любил сюрпризов: просчитывал каждый шаг, каждую мелочь, отрабатывая десятки возможных сценариев развития событий и страхуясь от любых форс-мажоров. И нас заставлял делать то же самое.

– Бьёшь, как баба! – раздражённо бросает Богдан, снова атакуя меня с неожиданной стороны. Он нарочно провоцирует меня, создавая ситуации, где я должен одновременно драться с ним и попадать по внезапно возникающим мишеням. Я уже привык к его жёстким методам обучения: каждое занятие превращалось в изнурительный экзамен на выживание.

Пара мгновений – и я укладываю пятерых манекенов, успевая даже вырубить Богдана на пару секунд точным ударом в челюсть. Адреналин бурлит в крови, я