Папа, спаси меня (СИ) - Ильина Настя

Я едва сдерживаю себя, чтобы не наброситься на неё, чтобы не взять то, что мне так активно предлагают. В голове кружится столько вопросов, что я даже не знаю, с чего начать. Задать ей каждый из них? Вот только ответит ли она? Вряд ли… Лживая маленькая дрянь вряд ли решится честно поговорить со мной. Она такая же как и все, и как моя податливая блондиночка, Малая пришла только ради того, чтобы получить дикую ночь… Зачем же ещё?

— Ты уйдёшь прямо сейчас! — рычу я и тушу сигарету, которая успевает ожечь пальцы. Шумно выдыхаю себе под нос и смотрю на неё.

Все мои кошмары словно ожили наяву. Кошмары, в которых она снова появляется для того, чтобы исчезнуть. Кошмары, от которых я желал избавиться, но сам поймал себя в ловушку, пригласив их на пикник в свой дом и оставив ночевать под одной крышей со мной.

— Кирилл, — произносит Малая моё имя дрожащим голосом, звучание которого режет мне слух, проникает в сердце и терзает его.

Всё внутри меня напрягается, натягивается до предела, и мне кажется, что оборвётся в одну секунду.

— Уходи! — повторяю я свои слова.

— Пожалуйста, не отталкивай меня! — просит Малая.

Дрянь. Лгунья. Обманщица.

Решила изменить своему мужу, как когда-то изменяла с ним мне?

— У тебя такой фетиш? Гулять от одного друга к другому? — спрашиваю я, глядя ей в глаза.

И в её взгляде я отмечаю отблеск боли, какой-то страшной, уничтожающей. Однако она всё равно не уходит. Смотрит на меня так, словно убить готова, но продолжает стоять тут. Зачем ей всё это? Почему?

Я в мгновение сокращаю расстояние, разделявшее нас, хватаю её правой рукой за талию и разворачиваю к стене. Прижимаю её к бархатистой поверхности обоев, мягко, чтобы случайно не ударить, не навредить и смотрю в глаза. Только они не умеют врать.

— Зачем ты пришла сюда, Малая? Где твой муж?

— Он… Он спит, — она поджимает губы и отводит взгляд в сторону, но я беру её пальцами за подбородок и вынуждаю смотреть мне в глаза.

— Хочешь изменить ему? — спрашиваю я, продолжая пытливо изучать её реакцию.

— Хочу побыть с тобой… — решительно заявляет она и льнёт к моему телу, которое моментально отзывается на близость с ней.

Внутри меня идёт борьба противоречивых чувств: я не могу оттолкнуть её, но в то же время ещё сильнее ненавижу за то, что бесстыже заявилась сюда после того, как сбежала от меня.

— Неужели тебе не надоело всё это, Малая? Жить в обмане и лжи?

— О чем ты говоришь? — испугано спрашивает она и смотрит на меня теперь уже иначе, словно я могу выведать какую-то злую тайну её прошлого.

— О твоём поведении… Ты же знаешь, что я бандит… Я тесно связан с криминалом и убивал ради денег. Это ты втирала мне перед расставанием?

Испуг, появившийся в её взгляде, исчезает моментально.

— Кири-и-илл, — протягивает Малая и на носочках тянется к моим губам и вдруг говорит тихо: — Ты должен помочь мне.

— Я тебе ничего не должен, поверь, — губы кривятся в волчьем оскале.

— Если ты узнаешь всю правду, надеюсь, ты передумаешь. Ведь что-то человеческое в тебе должно остаться!

— После того, как ты поступила со мной? Нет.

В башке срабатывает что-то похожее на спусковой крючок. Моя Малая… Воздушная… Лёгкая… Манящая… совсем как раньше… Аромат её тела напрочь вышибает воздух из лёгких, а её бешено бьющееся сердечко разрывает сети запретов, которые я накладывал на нашу с ней порочную связь, и я слетаю с катушек. Впиваюсь жадным поцелуем в её губы, наши зубы ударяются, но нам плевать. Её руки обвиваются вокруг моей шеи. Её поцелуй оставляет сладкое медовое послевкусие на языке, который я нагло засовываю ей в рот.

— Ты должна бежать… Прямо сейчас! — шепчу ей, разрывая поцелуй, а Малая негромко всхлипывает и отрицательно мотает головой. Она проводит подушечками пальцев по моей щеке и ненадолго задерживает руку на моём лице.

В её затуманенном взгляде я вижу желание, такое же, как и то, что разрывает меня, бьётся в висках и уничтожает.

— Тогда ты не уйдёшь совсем… Пока я не получу всё, что ты мне задолжала за эти годы! — почти рычу я и снова впиваюсь в её губы мучительным поцелуем, который убивает нас обоих, но в то же время окрыляет, делает сильнее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Подхватываю её на руки, заставляя обвить ногами мой пояс, и несу к кровати, понимая, что одним разом мы точно не ограничимся. А что будет потом… Плевать… Подумаю позже.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 18

Шелк его ласк пробирается под кожу, и я точно знаю, что они навсегда останутся там, несмываемой татуировкой наших бесцельно прожитых друг без друга дней. Наши тела сплелись так крепко и так прочно, что никому не дано разрушить эту стальную цепь прикосновений.

Голову кружит, эмоции шалят… верх и низ — все смешалось воедино, как и сумерки, которые с каждой секундой отодвигаются все дальше, давая дорогу призрачной дымке зари. Дикий со страстным стоном смыкает свои горячие губы на моей коже у сокровенного местечка за ухом, посылая целую волну горячей крови; приникает к одному ему известной точке у ключицы; опаляет языком яремную впадину, где скрывается от всего мира моя воспаленная последними днями душа.

И каждое его прикосновение, каждый его поцелуй будоражит все самое сокровенное во мне, что так долго пряталось от других людей, в том числе от меня. Кирилл играет на моем теле удивительную мелодию забытой страсти и первой любви, хрупкой, податливой, желанной, с привкусом терпкой боли. И оказывается, что ничего не забыто, ничего не сгорело в прах за давностью прожитых дней, ничего не было похоронено под гнетом быта с другим. Все возродилось из пепла так быстро, горячо, что это немного пугает.

Он шепчет что-то одному ему ведомое мне в ухо, и эти слова, скорее, ругательства сквозь зубы, на одном только выдохе, еще больше распаляют меня, словно он плещет в костер моего желания еще больше горячительной смеси вместе с бензином. И мы одновременно начинаем гореть в этом огне желания, дикого, первобытного, животного притяжения, и двигаемся в унисон в этом старинном, древнем, как мир, танце.

Мужчина поддерживает меня, когда я останавливаюсь уже на грани, и не дает скользнуть в свой собственный космос, снова и снова возвращая обратно, будто бы не желая, чтобы эта ночь закончилась раньше, чем сам это решит.

И эта власть, зависимость от его рук, пальцев, губ, горящих глаз, желанна и невероятно горяча. Он снова и снова отводит меня от пика моего удовольствия и мне хочется стонать, просить его, молить о том, чтобы он подарил, наконец, облегчение, но ему все равно.

Он сам будто не насытился еще моим телом, моим запахом, моей лаской.

Кирилл щедро дарит и с радостью берет все, что я хочу ему предложить, а я готова на все и даже больше.

Комната полнится стонами, приглушенными голосами, и от того, что мужчина прикрывает глаза, в которых горит безудержное влечение, я ощущаю волнение, отдающееся в каждой клеточке моего тела. Дрожу от предвкушения, и чувствую, что он сам уже стоит на самой грани, но не хочет отпускать себя в дикий, неконтролируемый забег, который точно сотрет все границы реальности, размоет все признаки контроля.

Вдруг он отстраняется, и я буквально тянусь к нему, плененная умением его тела дарить волшебство. Как цветок, который тянется к солнцу, как виноградная лоза за опорой, как травинка за легким дуновением ветра.

Кирилл разрывает дрожащие серые сумерки, которые уже начинают белеть, своим мощным, накаченным телом, и я невольно любуюсь бороздками вен, проступающими на сильных руках, упругими мускулами, играющими под мягкой кожей, развитыми бицепсами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Все это кажется таким забытым и таким родным, что наворачиваются слезы, как от встречи со старой любимой детской игрушкой, забытой на чердаке.

Мужчина останавливает меня на полпути и заставляет рухнуть обратно в объятья перины. Он смотрит на меня своими невероятно черными глазами, в которых можно увидеть все — и себя, и его, и нашу с ним постель, которую сейчас делят ни друзья, ни любовники, а странные, заклятые враги, которым невозможно разрубить порочную, невероятно сильную связь.