Правила бунта - Калли Харт

друга. Стакан до краев наполнен алкоголем, который вот-вот расплещется. Мы, трое парней-бунтарей, изучаем напиток, не произнося ни слова, слишком ошеломленные, глядя на ярко-розовый бумажный зонтик, торчащий из напитка. Затем Рэн небрежно вытаскивает зонтик из своего стакана и засовывает деревянную палочку за левое ухо, как пьяные девушки на вечеринке братства.

— Ценю оригинальность. — Он подмигивает Паттерсону, что, очевидно, было не той реакцией, которую ожидал бармен. Ему бы очень хотелось, чтобы Рэн разозлился, вскочил на ноги, как того требует оскорбление, подразумеваемое этим зонтиком — «Вот тебе, маленькая испорченная сучка!» — но, как всегда, Рэн невозмутим.

Паттерсон ворчит, направляясь к своему месту.

Без малейшего смущения Рэн оставляет ярко-розовый зонтик за ухом и каким-то образом выглядит чертовски круто.

— Ну, что скажешь, Ловетт? Твой член зажил достаточно, чтобы выдержать хороший трах? Или мы вернемся в отделение неотложной помощи через пару часов?

— Боже, может хватит уже? Мой член в идеальном рабочем состоянии. Можешь перестать спрашивать об этом. — Я знаю, что мой член в порядке, потому что проверял сегодня утром. И когда я говорю «проверял», то имею в виду, что дрочил, представляя, как сочные губы Карины Мендоса обхватывают мой член, ее маленький розовый язычок высовывается и облизывает головку, вбирая мои соки. Эксперимент удался на славу. — Не нужно беспокоиться о моей дееспособности, Джейкоби. Найди того, кого стоит трахнуть, и я выполню свою часть сделки.

Рэн надувает губы.

— Уверен, что не предпочел бы просто трахаться с Кэрри? Мы уже несколько месяцев ни над кем не глумились. Репутация Бунт-Хауса начинает забываться.

Я бы солгал, если бы попытался сказать себе, что мне не нравились маленькие игры, в которые мы играли с людьми в прошлом. Мой член становился достаточно твердым, играя с эмоциями девушек. Некоторые парни увлекаются БДСМ. Некоторые любят трахаться на публике, или, я, бл*дь, не знаю, хентай или что-то в этом роде. Однако все трое из нас, парней-бунтовщиков, согласны с тем, что нет ничего сексуальнее, чем заставить девушку плакать. Я не раз был близок к тому, чтобы кончить в штаны, наблюдая, как Пакс разрывает сердце девушки надвое, просто ради удовольствия. И когда Рэн разместил голые фотографии Хизер Брайерс на студенческой доске объявлений Вульф-Холла, используя прозвище «слабанапередок69», и она сломалась и разрыдалась в столовой, признаю, что мне пришлось провести целых двадцать минут за запертой дверью в мужском туалете, доводя себя до оргазма. В тот раз я кончил так сильно, что сперма чуть не перелетела через дверь и не упала на парня, который гадил в соседней кабинке. Мы очень умны, когда идем к своей цели. И следим за тем, чтобы не было никаких доказательств того, что мы причастны к какой-либо отвратительной выходке... но также заботимся о том, чтобы было совершенно ясно, что мы в этом замешаны. В противном случае какой был бы смысл?

Если не считать того, что Рэн и Пакс трахнули мать того отродья из «Эдмонсона», в последнее время мы вели себя относительно хорошо. Никто из нас не хочет, чтобы другие студенты в академии забыли, что им не следует связываться с парнями из Бунт-Хауса, а это значит, что рано или поздно это должно было произойти. Одному из нас предстояло принести на стол что-нибудь сочное и аппетитное. Обычно я боролся бы за возможность привлечь внимание других парней к подобному дерьму, но не в этот раз. По какой-то причине нам всем троим необходимо держаться подальше от Кэрри.

— Слушай, если хочешь развлечься с ней, то, конечно, мы так и сделаем, — говорю я скучающим тоном. — Но не потому что она мне нравится, чувак. Она просто обычная девчонка, которая не знает, когда не стоит лезть не в свое дело.

— Но она пару раз заставляла твой член дергаться, — вмешивается Пакс. — Не ври. Ты морщишь нос, когда лжешь.

— Хорошо! Ладно! Достаточно. — Меня уже тошнит от этого дерьма. Тошнит до чертиков. Надоело думать о Карине. Меня тошнит от того, что она всегда рядом, когда я хочу хоть на минуту успокоиться. Тошнит от Пакса, а теперь еще и от Рэна, болтающего о ней без всякой гребаной причины.

Залпом выпиваю напиток от Паттерсона, стоящий передо мной, смаргивая слезы, которые жгучая жидкость вызывает у меня на глазах.

— Еще один, — говорю я, указывая на бармена.

Мужчина бормочет что-то о подростковом алкоголизме, поднимаясь по ступенькам, чтобы достать бутылку виски с верхней полки. Мы втроем на мгновение замолкаем, мрачно наблюдая, как выглядывает волосатая задница Паттерсона, когда он тянется за «Джонни Уокером», а его рубашка задирается до середины спины.

И когда смотреть на это отвратительное зрелище становится слишком тяжело, я говорю Рэну:

— Серьезно. Хочешь, выбери мне девушку для траха. Решите, что с Кэрри нужно сбить спесь? Мне плевать, чувак. Мне все равно. Просто прими решение, и давай приступим к делу, потому что вся эта травля чертовски скучна.

Рэн холодно оценивает меня.

— Твой отец опять ведет себя как придурок или что-то в этом роде?

— А когда он себя так не ведет? — Я не хочу огрызаться, но мой характер берет верх.

Паттерсон ставит мой второй «Манхэттен» на стойку бара и устало смотрит на Рэна.

— Ты теперь решаешь, кто с кем занимается сексом? Господи Иисусе, помоги нам всем.

Рэн сияет.

— Я открываю свою собственную службу сватовства. Думаю, Дэш и Дамиана были бы хорошей парой.

Я откидываюсь на спинку стула. Пакс давится своим пивом. Даже Паттерсон отшатывается.

— Та блондинка? С грязным ртом? — спрашивает бармен.

Рэн смеется.

— Ух ты, Пэт! Не знал, что ты знаешь наши имена.

Он фыркает.

— Трудно забыть. Мне пришлось погуглить кое-что из того дерьма, что выходило из ее рта, когда она была здесь в прошлый раз.

С грохотом ставлю свой наполовину полный стакан на стойку.

— Только не чертова Дамиана Лозано. Ни в коем случае. Мой член только что оправился от последней травмы. Он не заслуживает того,