Пари - Айя Субботина

объясняет девушка. — Животному будет нужна операция, а потом — восстановление.

— И все это время оно будет здесь?

— Да. Вы можете поговорить с доктором, — показывает в сторону большой белой двери, — Олег Иванович скоро освободится.

— Моя… гм-м-м… невеста, уверен, держит руку на пульсе. Вот, — протягиваю наличные, которые Вика так горделиво отказалась брать, — надеюсь, этого хватит на все расходы.

— Здесь намного больше, — заикаясь, пересчитывает купюры. — Я могу набрать вас и…

— Девушка… — присматриваюсь к ней в поисках бейджика с именем, но его нет. — Девушка, вы же тут явно еще и на благотворителей основе лечите братьев наших меньших? Вот, тогда все оставшееся считайте моим взносом в ваше доброе дело.

И пока она придумывает очередную отговорку, откланиваюсь, на прощанье бросив взгляд на спокойно сопящего щенка. Сегодня Вика решила не избавляться от моего подарка, но она точно это сделает, как только я окончательно обрежу ей кислород.

С меня, блядь, хватит.

К Кате я приезжаю без семи минут восемь. Выхожу из машины, задираю голову, разглядывая среди десятков светящихся окон — ее, и практически уверен, что за секунду до того, как нахожу его, она точно так же высматривает оттуда меня.

Лифт игнорирую, топаю пешком, давая себе последние секунды на подготовку. И пока топаю по бесконечным ступеням, вдруг отдупляю, что еще ни разу сам ни с кем не рвал. Имею ввиду не девиц для постельных отношений, которых вполне устраивал мой слив, если к нему прилагалась какая-то ювелирная херня в качестве компенсации. Но на самом деле за всю мою долбаную жизнь, Катя — это мои вторые по счету затяжные отношения, с претензией на серьезность. Первой была Вика, но она сама от меня избавилась.

Я планирую задержаться около ее квартиры, состроить грамотную стратегию разговора, подумать о словах, которые ни в коем случае нельзя говорить, но на последнем лестничном пролете замечаю, что Катина дверь уже приоткрыта. А около нее стоит небольшая картонная коробка.

Останавливаюсь. Топчусь на пороге, не понимая, что теперь делать. Входить? Или…?

— Я собрала твои вещи. — Катя решает мою дилемму, появляясь с обратной стороны двери, в своем любимом домашнем костюме и с чашкой в форме тыквы в руках.

— Немного. — Если честно, вообще не припомню, чтобы оставлял у нее что-то кроме зубной щетки и бритвы. — Катя, мне… блин, даже сказать нечего, если честно.

Все фразы, которыми я собирался объяснять свой скотский поступок, звучали либо как тупая отмазка, либо как издевательство.

— Расслабься, Лекс, — спокойно, без тени злости и дребезжания в голосе, говорит она. — Я знала, что ты рано или поздно уйдешь к ней.

— Это… Все намного сложнее.

— Может быть. — Она безразлично дергает плечом. — Извини, что я не собираюсь копаться в ваших отношениях — мне это правда вообще не интересно. И не жди, что я благословлю тебя под венец.

— Кать, блин, мы с Викой… Одна Большая Ошибка. — Я нарочито выколачиваю три последних слова, надеясь, что они сработают как отрезвляющая таблетка после двух дней запоя поддельным счастьем.

— Нет, Лекс! — Впервые за все время после моего сообщения о разрыве наших отношений, она повышает голос. — Избавь меня от необходимости выслушивать твои душевные страдания. Я не доктор Фрейд и не булочка-бывшая, которая даст повесить на себя ярлык «дружбана», так что изливай душу кому-то другому. В мою ты уже и так достаточно нагадил. Совет вам да любовь. А лучше, — она криво усмехается, — сожрите друг друга.

И захлопывает дверь прямо у меня перед носом.

Глава шестьдесят восьмая: Вика

Я просыпаюсь от того, что кто-то трясет меня за плечо.

Точнее, в моем сне я как раз занята тем, что мастерю из дерьма и палок куклу-вуду с лицом Лекса, чтобы потом предать ее изощренным болезненным пыткам. И в тот момент, когда мои пальцы заняты очень тонким делом, случается судорога, которая буквально не дает закончить важную деталь соответствия. Я пытаюсь размять плечо, но судорога становится еще сильнее и…

— Виктория… — слышу издалека раздраженный женский голос. — Виктория, проснитесь.

Резко сажусь, но еще несколько секунд пытаюсь понять, куда делся мой шедевр колдовского мастерства, прежде чем понимаю, что я сделала его во сне. Очень жаль — прямо сейчас не отказалась бы воткнуть в него шило. Раз… несколько. Для начала.

Но я, судя по остановке, все еще в ветеринарной больнице, а за окном уже сереет что-то похожее на рассвет, значит, я проторчала тут всю ночь. Последнее, что я помню перед тем, как провалиться в сон — девушка с ресепшена, сообщающая новость, что «мой жених» все оплатил, и текущие, и будущие расходы. Именно облегчение от этой новости не действует на меня как снотворное.

— Простите, — тру глаза костяшками пальцев, а потом быстро осматриваюсь в поисках Орео. Его нет и мои глаза округляются до болезненных размеров. — Где мой щенок?!

— Успокойтесь, он с нашей Тоней. Захотел есть. Ну и по своим собачьим делам.

Я краснею и снова извиняюсь. Приз Хозяйки года мне не светит даже если на соревнованиях буду участвовать только я. Но когда мы везли сюда Бармалея, я буквально взяла только то, что можно было еще каким-то чудом впихнуть в руки.

Бармалей.

Ему должны были сделать операцию и только поэтому доктор Светиков разрешил мне остаться, десять раз предупредив, что обычно они выпроваживают всех хозяев своих хвостатых больных, не делая исключений ни для кого. Но у меня был такой жалостливый и зареванный вид, что отказать от не смог. Стыдно признаваться, но ревела я, конечно, не из-за кота.

— Как операция? Уже закончилась? Как Бармалей? С ним все в порядке?! — забрасываю девушку вопросами и она торопиться отстраниться, чтобы выйти из-под «обстрела».

Пытаюсь встать за ней следом, но от долгого лежания в одной позе на диванчике, который явно для этого не предназначен, мышцы затекли и одеревенели.

— С вашим животным все хорошо, не кричите вы так, — кривится девушка. В отличие от улыбчивого и добродушного Светикова, большинство его персонала — настоящие мегеры, маскирующиеся под людей. — Доктор сейчас к вам выйдет.

Светиков появляется минут через десять. К тому времени я успеваю найти своего щенка и даже сполоснуть лицо в женской уборной. Добрый доктор выглядит заметно уставшим и уже не держим мину Айболита.

— Мы вставили штифты, — начинает объяснять, сухо перечисляя еще кучу медицинский терминов, которые мне ни о чем не говорят. — Сейчас животное под наркозом, его жизни ничего не угрожает. Не ему еще нужна квалифицированная помощь, поэтому какое-то время Бармалей останется у