Джун Зингер - Блестящие разводы

Это Нора — морда злая,

Ведьма, грязная свинья.

Если с ней поссорюсь я,

То куснет меня она.

Боже, в чем моя вина?

Но сегодня, даже если Нора и произнесет свою шутку насчет блох, Хани сомневалась, что Сэм прочитает свой стишок. Ситуация была неподходящей для этого. И сегодня, хотя они все трое опять ночевали в Грантвуде, им уже было по тридцать с хвостиком, все они уже были взрослыми и не очень-то счастливы в жизни, и если им надо будет перечислить, что именно может помешать им спокойно спать, то уж блохи наверняка займут в этом списке последнюю строчку.

— Ну что, мои цыплятки, уже готовы бай-бай? — В комнату быстро, как будто опаздывая на важную встречу, влетела Нора в темно-оранжевом пеньюаре из тафты, который шуршал при малейшем движении.

— Все твои цыплятки готовы и ждут, когда мамочка клюнет их в щечку на ночь, — защебетала Сэм. — И какая ты холесенькая! А можно посмотлеть, что у тебя там, под этим класивым-плекласивым платицем?

Нора без лишних слов распахнула пеньюар, и они увидели красивую ночную сорочку из атласа, всю в кружевах.

— Ой какая холёсенькая! Правда, цыпляточки?

Хани и Бейб дружно согласились, но Сэм, как всегда, этого было мало.

— Но не может быть, чтобы вся эта красота, эта роскошь, эти дразнящие сисечки, просвечивающие сквозь кружево, были только ради нас, цыпляточек. Может быть, мама-курочка кого-нибудь ждет? Может быть, имеется новый кандидат на место супруга Норы Грант, томящийся в ее постели, пока мы здесь щебечем?

— Увы, нет, — с преувеличенным отчаянием ответила Нора. — Вся эта роскошь, как ты мило заметила, Сэм, лишь на всякий пожарный случай. Вдруг мне ночью станет плохо и придется отправляться в больницу? — И когда Сэм насмешливо-вопросительно посмотрела на нее, добавила: — Ах, если бы вы знали, каких красавцев мужчин я встречаю, к сожалению, только во сне.

Затем, смеясь собственной глупой болтовне, Нора выполнила весь традиционный ритуал — проверила окна, не забыв напомнить о розочках на щеках. И Хани подумала, что воздух, который проникает в комнату, уже не такой свежий, как двадцать лет назад, когда Нора впервые произнесла свою знаменитую фразу.

Затем Нора подошла к кроватям, поправляя одеяла, поглаживая и расправляя их, наклонилась, чтобы поцеловать Бейб в лоб, затем Хани, и, как всегда, пропуская Сэм. Но в этот раз Сэм нарушила традицию:

— Что? — возмутилась она. — А поцелуй на ночь маленькой Сэмми?

— Ну, для тебя, Сэм, у меня есть кое-что получше.

— Правда? — спросила Сэм и уселась на кровати. Она почувствовала, что Нора ведет себя сегодня довольно необычно. Но все же была не готова к тому, что последовало.

— Да, это касается студии, — протянула Нора.

Теперь и Хани поднялась, даже Бейб на некоторое время, позабыв о своей собственной проблеме, стала внимательно наблюдать за происходящим, приподнявшись на локте, в то время как Сэм и Хани незаметно обменялись быстрыми взглядами. Они этого так ждали! Как при разводе, подумала Хани, это является последним шагом. Решение о разделе имущества…

— Ну и?.. — Сэм не могла поверить, что этот момент действительно настал, что Нора наконец-то решилась отдать ей то, что ей принадлежит по праву. — Да? — повторила она.

— Так вот, Сэм, как ты и сама, наверное, чувствовала, в последнее время я много думала об этой студии. Но я не была уверена, что хочу, чтобы…

— О, Бога ради, Нора, — голос Сэм звенел от напряжения, — вы когда-нибудь дойдете до сути?

— Потерпи, дорогая, и выслушай меня до конца. Ты так давно ждала, пока я приму решение, что можешь потерпеть еще несколько минут, — заметила Нора безо всякого раздражения в голосе. — Как я уже сказала, я медлила с принятием решения. Я анализировала все возможные последствия, поскольку это решение касается не только меня. Мне надо было подумать и о сыне…

— Хьюби! — Сэм была поражена. Она настолько привыкла рассматривать студию как яблоко раздора между собой и Норой, что ей и в голову не приходило, что Хьюби может иметь к этому хоть какое-то отношение.

— И затем, конечно, я думала о тебе, Сэм, и о твоем убеждении, что производство фильмов, знание всего этого процесса, у тебя в крови, так же как это было в крови твоего отца.

Терпение Сэм было на пределе, казалось, она сейчас взорвется. Ей никогда в жизни не хотелось придушить Нору больше, чем в эту минуту. Она чуть было не выпалила, что, говоря о последствиях, надо было принять во внимание и ее долю наследства, которую она могла получать только по доверенности, но заставила себя промолчать. Нора сегодня казалась особенно милой и любезной, Сэм и не помнила, чтобы она еще когда-нибудь улыбалась так ласково. Все выглядело очень обнадеживающе… даже очень. Зачем же вносить неприятную нотку в этот разговор?

Сэм опять взглянула на Хани для поддержки, и Хани ободряюще кивнула ей, как бы говоря: «победа близка!» Сэм показалось, что победа уже здесь, в этой комнате, ее аромат витает в воздухе и перебивает запах жасмина, проникающий из ночного сада.

— И пока я обдумывала различные варианты и не могла решить, что же мне все-таки делать, случилось нечто необыкновенное! Совершенно неожиданно я получила одно предложение, которого никак не ожидала!

Хани почувствовала, как сильно забилось ее сердце. Значит, те слухи, которые до нее доходили, были правдой!

— Какое предложение? — потребовала ответа Сэм, чувствуя, как ее бьет внутренняя дрожь.

— Боюсь, что это останется моей маленькой тайной.

— Но вы им сказали, что им сделать со своим предложением? — Голос Сэм звучал хрипло. — Что они могут засунуть его в…

— Но, дорогая моя, конечно же, я этого не сделала! Это прекрасное предложение и… Ну, короче говоря, я уже подключила к этому делу своих адвокатов.

— Но как вы могли? Это же моя студия… это все, о чем я мечтала. Это моя сладкая греза, — прошептала Сэм, и в голосе ее прозвучало такое отчаяние, что у Хани заныло сердце от жалости.

Улыбка так же быстро сошла с лица Норы, как и изменился ее тон.

— Твоя сладкая греза! — фыркнула она. — Ты прекрасно знаешь, что грезы осуществляются лишь нами самими, Сэм, и они такие же сладкие, как и наше воображение. Я полагаю, твое воображение подвело тебя. Оно позволило тебе уйти в сторону от действительности, а это всегда неразумно. Все, что ты делала, это ныла, жаловалась и требовала. — В голосе Норы появились гневные нотки по мере того, как усиливалась резкость тона. — И почему это ты решила, что, когда мне придется выбирать между тем, чтобы просто отдать тебе студию или получить за нее кучу денег, я выберу тебя? Потому что ты достойна благотворительности, а я филантроп? Или потому, что ты такая добрая и ласковая падчерица? Это тоже твоя греза? Или это еще одно доказательство твоей невероятной самоуверенности?

Затем ее голос зазвучал скорее твердо, чем гневно:

— Разве ты не знаешь, Сэм, что таких вещей, как сладкие грезы, не существуют на свете? Есть лишь действительность. Так же, как и в браке. Мы все грезим о том, как это все будет, — этакая сладкая конфетка из сказки. Затем начинается жизнь, и все сводится к тому, как мы справляемся с этой жизнью, что совершенно не соответствует тому, о чем мы грезили. — Она внимательно посмотрела на Бейб. — Разве не так, Бейб?

Не ожидая, что ее втянут в разговор, Бейб только охнула, но Нора продолжала:

— Но в обоих случаях — в грезах и в реальной жизни — всегда имеется последняя черта, и иногда эта черта — всего лишь сумма, как это бывает при разводе. Ты согласна со мной, Хани?

Хани посмотрела на Нору. Она была поражена тем, что Нора фактически продает студию Сэм. В глубине души она никогда не могла поверить, что Нора способна на это, она была сбита с толку. Как это они от продажи «Грантвуд студии» перешли к браку Бейб, а затем и к ее собственному разводу?

В комнате раздавались приглушенные всхлипывания Бейб, но вдруг прозвучал яростный вопль Сэм:

— Твоей последней чертой, может быть, и является сумма, но я думаю, здесь есть и другая последняя черта. Это то, что многомужняя Нора на самом деле — гораздо более жадная шлюха, чем я всегда думала. И мне бы еще хотелось задать пару вопросов: насколько жадна эта жадная шлюха и где, черт бы тебя побрал, мои деньги, которые доверил тебе мой отец?

Нора лишь рассмеялась:

— Продолжай грезить, Сэм. Может быть, скоро вы все трое проснетесь и найдете правильные ответы на свои вопросы.

— Иди отсюда, и чтобы черти тебя затрахали!

— Фу, как грубо, — пожурила ее Нора. — Уж чему-чему, а хорошим манерам я тебя учила. Кроме того, я получаю гораздо больше удовлетворения, как физического, так и материального, когда это со мной проделывает очередной муж. — С этими словами она обошла комнату, выключая свет. Когда в комнате стало совсем темно и ее освещал лишь свет луны из окна, Нора подошла к двери, и Хани затаила дыхание. Неужели она осмелится сейчас пожелать им «сладких грез»?