Валентина Седлова - Женщина с зонтиком и перспективами

На вокзале я чуть-чуть подумала, ехать домой или сразу отправиться к Теме, и выбрала второй вариант. Почему-то лицезреть Толика мне сейчас не хотелось до полного душевного отвращения. И без него проблем хватает.

Добравшись до Темы, я ничего не стала рассказывать ему о словах деда, а рухнула спать. Тема был настолько счастлив, что я вернулась без кота, и ему больше не придется глотать супрастин, что даже не поинтересовался, когда же я собираюсь оставить его квартиру. И то хлеб.

Утро понедельника началось как обычно: печально и без азарта. Работать после выходных не хотелось никому. Хотя каждый из нас и понимал, что других вариантов нет, хоть тресни. Чего бы не случилось, каждую неделю наша группа должна выдавать на-гора положенное количество серий. Творческий конвейер, или как говорила про себя Агата Кристи, «я — автомат, я безотказный сосисочный автомат». Вот и мы такие же, безотказные…

Вяло пообсуждав, кто где и как провел свободное время, мы приступили к очередному блоку серий. Поскольку маскировать дальше беременность Милы было бы полным маразмом, дружно решили, что ее мать, сиречь Ирина, это наконец-то обнаружит. А потом начались разногласия, да такие, что остальной персонал нашей конторы зашхерился по кабинетам, в ожидании, пока пройдет буря.

— Она же ее мать! — с пафосом рыдала Виолетта. — Она не оставит ее в беде!

— Ирина уже подозревала свою дочь в связи с Романом, а тут такое! Наверняка выставит из дома, да еще и пендалей надает. Устроим ей шикарную сцену ревности.

— И куда отправится Мила, в таком случае? Пойдет ночевать на вокзал?

— Ты что, издеваешься или придуриваешься, не понимаю? У нас прорва второстепенных персонажей, которые только и ждут, чтобы их задействовали!

— Точно! Надо, чтобы ей помог ее предполагаемый отец, Семен.

— Так они же еще даже не знакомы! Как он ей поможет? И с каких, главное, коврижек? Просто девочку станет жалко, и он ей бабок отвалит? И квартиру ей снимет?

— А почему бы и нет?

— Да потому, что по предыстории он у нас — человек небогатый, если помнишь. Ему самому жить не на что, он и к Ирине приперся только потому, что надеялся, что она ему поможет по старой памяти. И он у нас пока не догадывается, что Мила могла бы быть его дочерью.

— Значит, надо, чтоб догадался.

— Два таких сильных события на одну серию? Не катит. Перебор.

— Тогда разнесем по разным! В чем проблема-то, не пойму!

— Проблема в том, что после того, как Ирина узнает про беременность дочери, Миле станет негде жить!

М-да. Что-то у всех неприятности с жильем, даже у мыльных персонажей. Сплошные совпадения. Интересно, а кто-нибудь из них собирается заняться ремонтом квартир? Тогда бы точно был полный аут.

— Но ведь Ирина сама беременна! — снова заканючила Летка. — Женщина в такие моменты более трепетна, более ранима. Как она может так поступить со своей единственной дочерью?

— Так, братцы, — вмешалась в общий базар Тамара, — смотрим, что потенциально несет нашим героям больше сложностей: если Мила останется с матерью под одной крышей, или если покинет ее?

— Конечно, если покинет! — вразнобой заголосили все мы.

— Значит, решено: Ирина прогоняет Милу. И прогоняет жестоко, с криками и воплями на пол-микрорайона о том, что дочь ее проститутка и спит, с кем попало. Совершенно ясно, что Мила матери не раскроет, что ждет ребенка от Романа. Серию заканчиваем тем, как неприкаянная и зареванная Мила бредет по улице в никуда, и тут ее кто-то останавливает за плечо. Кто — мы не знаем, потому что видим только руку. Мила оборачивается и смотрит испуганным взглядом прямо в камеру. Смотрит так, как будто ее сейчас убивать будут.

— М-да, это не крючок, это гарпун целый.

— А кстати, кто ее остановил? Маньяк — любитель беременных девочек?

— Маньяк у нас не прописан, так что остановит ее бывший парень Коля. Хватит ему среди массовки жаться и глядеть на Милу глазами побитой собаки. Пришла пора и поработать. Пусть предложит ей кров, еду, себя любимого, попорхает от счастья, что она рядом с ним.

— А ребенок? Она же не от него беременна!

— А он об этом знает? Мы же их уже серий десять точно, как разводим и видится не даем. Формально они друг с другом переспали, пусть и один-единственный раз. Так что никаких проблем! Пусть ведет к себе домой, гордится направо-налево, что скоро станет отцом. Он же слюнтяй и рыцарь, дождавшийся своего часа. Да и Миле в такой ситуации особенно выбирать не приходится, разве что заткнуться и принять заботу Коли. Нет, она, безусловно, будет страдать, будет порываться сказать ему всю правду, но мы ей этого сделать не дадим. Тем более, что к Коле у нее какие-то чувства остались. Не забывайте, они у нас с детства дружили, а это немало.

— А как же Роман? Он-то как позволит сначала Ирине выкинуть Милу из дома, а потом и Миле жить с Колей? Мила же его настоящая любовь, и прочие сопли в сахаре?

— Когда будут разборки с Ириной, мы его отправим на вокзал за билетами. Пару серий назад Ирина у нас выражала желание отдохнуть. Вот она и послала мужа разбираться с турагентствами. Все равно больше ни на что другое не годен. А когда он вернется домой, Милы там уже не будет. И где ее искать, он тоже не знает, потому что а) не догадывается, что она могла вновь вернуться к Коле, и б) он не знает, где живет Коля. Пусть страдает оттого, что его любимая женщина пропала. Пусть ходит по улицам и ищет ее. Пусть обзванивает знакомых. Чем не драма?

— А Семен? Будем его с Милой сводить, чтоб он ей в меру возможностей финансово и морально помог?

— Будем. Но торопиться не стоит. Сначала пусть догадается о своем отцовстве.

— А как? Или двадцать лет назад он вел календарь интимных встреч?

— Зачем такие сложности! Пусть Ирина сама неосторожно обмолвится о том, что их встречи были ошибкой, которую невозможно исправить. Ну, напустим тумана побольше, главное, чтоб зритель догадался, что мы хотим сказать. А какими именно фразами — это пусть диалогисты думают. Наша цель — сюжет.

За творческими разборками мы и не заметили, как пропустили обед, и как настал конец рабочего дня. Вымотались так, что ни одной мало-мальски связной мысли в голове не осталось. У меня лично было такое чувство, будто я шахтер, отстоявший смену и поднимающийся из забоя. Тело ноет, ноги не шевелятся, и перед глазами все плывет.

Я начала собирать сумку и упорядочивать сделанные за сегодня заметки, когда краем уха услышала, как Стасик юлит и умоляет Летку, чтобы она одолжила ему до завтрашнего утра пять сотен. То ли кошелек дома оставил, то ли еще какая беда с ним приключилась — не знаю. Может, решил таким оригинальным образом к Летке подкатиться, это ж в его духе. Летка снисходительно выслушала все его мольбы и важно ответствовала: