С. Белмонд - Довольно милое наследство

– Очень забавно, – сказала я. – Как я поняла, мне достался гараж.

Он ухмыльнулся.

– Это не все, – заявил он. – Твоя мать сказала, что все, полученное ею, я должен передать тебе. После того как завещание пройдет все официальные инстанции. Так что у тебя не возникнет проблем с наследством, когда… м-м-м… когда твоя мама покинет тебя. Дай мне знать, когда решишь, что хочешь сделать с квартирой, продать или оставить. Имеешь представление, за сколько уйдет квартира в этом районе? Она стоит около семисот пятидесяти тысяч фунтов стерлингов. И люди готовы убить только за то, чтобы знать, что ее выставили на продажу, поскольку нужно быть местным, чтобы владеть такой информацией. Хочешь осмотреться, прежде чем я запру здесь все? Нам нужно многое сделать, а времени у нас всего ничего.

Конечно, я хотела осмотреться. А потом созвониться с моей милой мамочкой. Честно говоря, давненько я мечтала ненадолго забыть о романтике и истории и подумать о жадности и прагматике.

У меня голова шла кругом. И тем не менее я решила посмотреть квартиру. Библиотека была самой большой комнатой. Затем шла темная узкая столовая с крохотной розово-белой кухонькой, из окна которой был виден чудесный сад. Была еще маленькая спальня в вишневых тонах, которую двоюродная бабушка Пенелопа использовала как комнату для вышивания. Дальше по коридору шла небольшая ванная комната с ванной на подставках в виде лап и золотыми мыльницами в виде морских коньков. А ближе ко входу располагалась огромная, просто невероятных размеров, спальня с мебелью в белых и золотых тонах. На небольшом возвышении у окна стоял туалетный столик с зеркалом и перед ним стул, отделанный атласной тканью. В другом углу комнаты стояла огромная кровать с балдахином.

Джереми открыл большой встроенный шкаф, который оказался заполнен одеждой для пожилой дамы. Я заглянула внутрь, и у меня возникло ощущение, что я заглянула в чью-то могилу. Мне стало лучше, когда он закрыл шкаф.

– Джереми, – сказала я, вдруг испугавшись ужасной мысли, – она… она ведь не здесь умерла, не на этой постели?

– Нет, – сказал он. – Она умерла на вилле во Франции.

Я громко с облегчением вздохнула. Пока мы спускались вниз по скрипучей лестнице, Джереми продолжал вводить меня в курс дела.

– Двоюродная бабушка Пенелопа владела этой квартирой с 1920-х, а виллой во Франции где-то с 1930-х годов, – говорил он. – Твой отец говорит, что ты у нас специалист по исторической мебели и архитектуре. Ты можешь произвести оценку ее имущества? Мы должны сделать все аккуратно, чтобы подать налоговую декларацию.

– Конечно, – сказала я, уже восхищаясь довоенной лепниной, деревянными украшениями и стеновыми панелями, прекрасными деревянными полами и дверьми.

Мебель была в хорошем состоянии, преимущественно викторианской эпохи, но ничего выдающегося и, хотя я не видела ни одного произведения искусства и маме писать было не о чем, сама квартира была просто находкой. У нее было идеальное расположение, тихое и уединенное; окна давали прекрасное освещение, они были изящными, но одновременно уютными. Окна в библиотеке располагали забраться в кресло с книжкой в дорогом переплете и читать до тех пор, пока золотые часы на каминной полке не пробьют время ужина.

– Не могу поверить, что она оставила все это нам! – сказала я тихо.

Джереми наблюдал за моей реакцией.

– Не переживай за Ролло. Он не меньше получил банковскими активами. Никто не ожидал, что бабуля Пен накопила столько денег. Видимо, эти деньги были им нужны сразу, поэтому они и не оспаривали английское завещание.

– Может, им нужны деньги, чтобы оплачивать армию юристов, которые будут заниматься французским завещанием? – предположила я. – Вот же стая койотов! Они действительно стоят столько, на сколько выглядят?

– Они стоят очень дорого, – сказал Джереми мрачно. – Это будет та еще драка, но мы их одолеем. Легко и непринужденно.

– А недвижимость во Франции дорогая? – спросила я. – Вот, например, вилла, о которой я слышала? Она тебе досталась, я правильно понимаю?

Лицо Джереми озарила широкая улыбка.

– Судя по всему, так! Я ее еще не видел. Слышал только, что состояние ее неважное и нужно делать ремонт, но самое дорогое – это земля. Северин занимается этим. Ума не приложу, почему бабуля Пен оставила ее мне? – сказал он удивленно. – Когда она обратилась ко мне с просьбой помочь ей, то уже редко наведывалась туда до самой последней недели, когда уехала навсегда. Она чувствовала себя совсем плохо, но все спрашивала и спрашивала меня о моей жизни, вместо того чтобы заниматься своими активами. Она прямым текстом сказала мне, что считает Ролло-младшего дураком, но ей было его жалко, она называла его ушибленным. Говорила, что дети над ним в школе издевались. Он любит антиквариат, так что я не удивился, что она завещала ему французскую мебель и всякую всячину.

Я представила себе, как Джереми терпеливо слушает болтовню двоюродной бабушки Пенелопы, ее расспросы про его жизнь, на которые ему вряд ли хотелось отвечать.

– А почему Ролло хочет оспорить французское завещание? Ведь очевидно было, что двоюродная бабушка Пенелопа оставила виллу тебе, – поинтересовалась я.

Джереми пожал плечами:

– Не знаю. Французское наследственное право гораздо сложнее, так что Дороти и Ролло едва ли представляют, во что впутываются.

Когда он замолчал, я спросила, не удержавшись:

– А не знаешь, что может быть в гараже?

– Машина, надо полагать. – Видимо, его тоже это заинтриговало. Джереми снова стал деловым и важным. – Нам с тобой лучше съездить туда вместе и посмотреть. Можем успеть на самолет. – Он глянул на часы. – Черт, могли бы улететь ближайшим рейсом, но мама настаивает, чтобы я привез тебя на чай. Я скажу ей, что мы заглянем только поздороваться. Так что едем к маме, потом летим на мыс Антиб, может быть, поужинаем в Ницце, я знаю там прелестный ресторанчик. Идет?

Глава 7

Тетя Шейла жила в красивом многоэтажном доме в Челси. И в этом доме был самый быстрый лифт из всех, в каких мне доводилось бывать. Он бесшумно доставил нас на ее этаж в считанные секунды.

– А ты уверен, что она не станет возражать, если мы просто заглянем к ней на несколько минут? – спросила я, совершенно уверенная, что матушка Джереми обвинит во всем меня, а не своего дорогого сыночка.

– Конечно. Все в порядке. Я говорил с ней по телефону, так что морально она уже готова, – сказал он.

Я шла за ним по коридору, и вскоре он подвел меня к ее двери. У Джереми оказался ключ, которым он и открыл дверь.

Когда мы вошли, тетя Шейла сидела в гостиной на диване бледно-зеленого цвета. Она праздно просматривала газету, словно мир ничем не мог ни удивить, ни расстроить ее. Она подала мне руку, приветствуя в своем доме. Ее рука оказалась холодной и мягкой.