Вернуть жену любой ценой - Анна Гранина

разворачивает коляску ко мне. Темные, такие же как у мамы глаза, впиваются в мои. Она всегда видит больше, чем я хочу показать.

– И? – спрашивает тихо, но с той мягкой настойчивостью, от которой не уйти. – Что он сказал?

Сжимаю пальцы в кулаки, чтобы унять дрожь. Паша. Его карие глаза, его машинка, его тихая улыбка. Две недели. У меня всего две недели, чтобы не потерять его. А Мирон – мой единственный шанс, и это как нож в груди.

– Сказал, что поручит юристу, – выдавливаю я. – Но ты понимаешь, Зоя, что если получится с Пашкой, то нам придется отсюда навсегда уехать.

Зоя подъезжает ближе, ее рука ложится на мою, теплая, как мамины объятия когда-то.

– Ада, мне тоже дорого это место, но счастье оно определяется не местом, а людьми, которые рядом с тобой. С милый рай и в шалаше, помнишь же…

Я киваю, но в горле все равно ком. Она права, как всегда. Но мысль о том, что я снова связалась с Мироном, жжет, как раскаленный уголь.

На следующий день я в пекарне, замешиваю тесто, чтобы заглушить мысли и надежды, которые вокруг день и ночь. Запах муки и дрожжей обволакивает, но не спасает.

Паша...

Мирон...

Справка...

Я думала, что вообще с ним никогда не заговорю, но нет… Время идет, а жизнь ставит такие подножки, что приходится соглашаться и подать руку дьяволу.

– Ада, – заглядывает на кухню Катя, – там к тебе мужчина… опять этот… ну с визиткой, который хотел нас купить.

Лена и Дима переглядываются.

– Ты продаешь пекарню?

– Нет, – обтряхиваю руки от муки и выхожу к Мирону.

Сегодня он просто в брюках, белой рубашке и туфлях. Пиджак где-то скинул. Но все равно выглядит, будто пришел не в пекарню, а на совет директоров.

Катя за прилавком замирает.

– Пройдемся? – кивает на улицу.

– В туфлях? По песку?

Кивает.

Там жарко, людно уже, но этот разговор все же лучше наедине.

– Пойдем, – снимаю фартук и бросаю за прилавок.

Когда оказываемся на пляже, он подкасывает брюки, снимает туфли и носки и берет их в руки.

И все равно среди отдыхающих в шортах и сланцах, с их смехом и разноцветными полотенцами, он выглядит чужим, как человек, который забыл, что такое лто.

– Говори, – ступаю ногой в теплый песок и иду за ним в сторону моря.

Морской бриз подхватывает запах его туалетной воды. Дорогой, резкой и такой знакомой.

– Я говорил с юристом, – поворачивается и ловит мой взгляд.

Там, в его глазах, что-то новое. Не наглость. Не холод. Что-то, чего я не видела в нем уже давно.

– Твои справки можно почистить. Это реально. Но чтобы тебе дали усыновить мальчика, нужен брак. Стабильная семья. Это требование системы.

Девочки, в нашем литмобе еще одно прекрасное пополнение. Ева Стоун "Вернуть жену, когда уже поздно"

— Книга живет тут: https:// /shrt/PeKw

Глава 19.

Ада

Ада

“Нужен брак. Стабильная семья. Это требование системы”

Его слова звенят в ушах, как набат.

– У нас не так много времени, чтобы принимать решение.

Я сжимаю кулаки, чтобы не закричать, и заставляю себя выдохнуть.

– Хорошо, – шепчу, а голос ломается. – Я согласна.

Мирон останавливается и разворачивается ко мне.

– Отлично, – говорит он деловито. – Тогда есть еще два условия. Первое: ты переезжаешь ко мне. Опека проверит, нужна стабильная семья, которая живет вместе. Второе, днем – твоя пекарня, с восьми до пяти. Вечером – дома, со мной. И еще одно: брак оформим задним числом.

Я замираю.

Переехать? К нему? На его территорию, где пахнет предательством? Воспоминания о той ночи, когда я потеряла сына, жгут, как пожар. Я не могу. Не могу снова быть так близко к нему, видеть его каждый день, притворяться, что все в прошло и он не разрушил мою жизнь.

– Я не могу, – выдавливаю, голос дрожит. – У меня Зоя. Инвалид. Что с ней делать? И подделать брак? Это же незаконно!

Мирон хмурится, и на секунду кажется, что он задумался, как человек, а не машина для сделок. Но это быстро проходит.

– Во-первых, если распишемся сейчас, то сразу будет понятно, что фиктивно. Во-вторых, мы и так уже много нарушаем и делаем незаконно, так что просто прими этот факт. И что с Зоей? Какая у нее группа? – спрашивает он, как о задаче. – Я пришлю врача. Посмотрим, куда ее определить. Тебе не надо быть с ней постоянно.

– Определить? – перебиваю его. – Она не мебель, Мирон! Моя сестра! Все, что у меня есть. Я не брошу ее.

Он шагает ближе. И я ненавижу, как он вторгается в мое пространство.

– Ада, – голос тише. – Если хочешь мальчика, играй по правилам. Или обойди их. Опека проверит дом, семью. А какая семья если мы отдельно живем? Я же сказал, что решу Зоей, значит помогу, а не закрою где-то, чтобы не мешала.

Внутри все кипит. Он говорит, будто это просто. Будто я могу жить с ним, притворяться.

Но на другой чаше весов Паша.

И это его: “А ты возьмешь меня на выходные?”

– Ты думаешь, мне легко жить с тобой? – шепчу. – После всего, что было? И Зоя… я не могу ее оставить и бросить.

– Не бросай сестру, – говорит он. – Врач найдет подходящее лечение или реабилитацию. Сиделку оплачу. Принимай решение, Ада. Нужно тебе это все или нет.

Я сжимаю зубы, чтобы не закричать. Он прав. И я ненавижу его за это. Паша. Зоя. Пекарня. Все висит на волоске, и Мирон держит ножницы.

– Хорошо, – выдавливаю, слово царапает горло. – Я перееду. Брак оформим. Ты поможешь Зое. Если обманешь, Мирон...

Он кивает, губы кривятся в улыбке – не насмешка, а что-то другое.

– Договорились, – говорит он. – Собирай вещи. Сутки тебе на сборы.

Он уходит к машине, оставляя на песке следы.

А я стою, глядя на море.

Паша. Зоя. Я не знаю, как удержать контроль над своей жизнью. Но я не сдамся. Даже если придется жить с