Предатель. Больше не твоя (СИ) - Мэл Аелла

Все молча наблюдают, как они скрываются на лестничной площадке. Тишина повисает в офисе, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов.

— Он сказал «муж»? — спрашивает Миша, известный в офисе сплетник.

— Муж, муж, — усмехается Алексей, всё ещё ощущая на себе тяжёлый взгляд начальника. «Не зря говорят, что кавказцы слишком остро реагируют на такие вещи», — думает он про себя.

— Неожиданно, однако, не правда ли, Светик? — обращается Миша к Светлане.

— Да пошёл ты! — огрызается Светлана, бросая на него яростный взгляд. Громко стуча каблуками, она уходит прочь. Её задело то, что именно эта, как она считает, «простая девушка» стала женой Эмиля. А ведь она сама так долго мечтала оказаться на месте восточной красавицы рядом с таким мужчиной. И теперь выясняется, что Диана не только его жена, но, судя по всему, ещё и любимая.

Глава 18

Диана

В машине тяжёлое молчание. Сава искоса поглядывает на меня через очки, но молчит. А я… Я пытаюсь осмыслить тот факт, что всё ещё являюсь женой этого предателя.

Его старший брат, Расул, клялся аннулировать наш брак. Он не раз угрожал уничтожить меня и бабушку. Сколько ненависти и грязи он вылил на нас — даже сосчитать невозможно.

— Успокоилась? — осторожно спрашивает Сава.

— А ты как думаешь? — огрызаюсь я.

— Не успокоилась, — вздыхает он, сворачивая на обочину. Затем поворачивается ко мне. — Диана, скажи мне честно — ты с ума сошла?

— Сам с ума сошёл!

— Ты действительно сошла с ума! Ты устроила сцену перед всем офисом. Понимаешь? Теперь все знают, что вы с Эмилем муж и жена. И они в полном шоке!

— Да что говорить об остальных, я сама до сих пор в шоке, — ворчу, обхватывая себя руками. — Никогда не думала, что всё ещё связана с ним.

— Понимаю, но теперь об этом знает весь офис. Вы устроили настоящее шоу. Будь готова к тому, что завтра тебя встретят косыми взглядами и перешёптыванием за спиной.

— Этого не будет, потому что я больше ни ногой в тот офис! Пусть делает что хочет, но я не появлюсь там.

— Ты совершаешь огромную ошибку!

— Плевать, — пожимаю плечами.

— Диана… — Саву прерывает звонок.

— Да. Нет ещё. Не очень. Сейчас скину, — бормочет он, что-то делая в телефоне. — Надеюсь, всё пройдёт без проблем.

— О чём ты?

— Да так, забудь. Послушай, просто спокойно поговори с ним. Возможно, он скажет что-то, что изменит твоё мнение. Ты и сама в глубине души знаешь, что Эмиль не мог просто так бросить тебя.

— Сава, зачем ты это говоришь? Он попросил? Так вот, передай ему, что мне плевать на его оправдания. Что бы он ни сказал — это не изменит моего решения.

— Он…

— Не изменит, Сава! Не изменит! — кричу я.

Внезапно дверь с моей стороны резко и неожиданно открывается.

— Выходи, — коротко кивает Эмиль, его голос звучит непреклонно.

— Не выйду! — вскидываю подбородок, упрямо глядя в окно. Видеть его не хочу, а тем более разговаривать.

— Диана, или ты выходишь сама, или я вынесу тебя на руках. Выбирай способ, — его тон не терпит возражений.

— Да что ты за липучка такая? — рычу, пытаясь сохранить самообладание. — Исчезни уже из моей жизни!

— Никогда! — склоняется ко мне, его дыхание обжигает щёку. — Выходишь? Нет? Тогда сам вынесу.

— Отстань! — кричу, колотя его кулаками по груди, но он словно не замечает моих ударов. С бесстрастным выражением лица расстёгивает ремень безопасности, а затем одним движением подхватывает меня на руки.

Моё сопротивление бесполезно — он несёт меня к своей машине, игнорируя крики и удары. Усаживает на пассажирское сиденье, ловко пристёгивает ремнём безопасности. Его холодный взгляд пригвождает меня к месту, пока он занимает место за рулём.

В салоне повисает тяжёлое молчание, нарушаемое лишь моим прерывистым дыханием. Эмиль не произносит ни слова, его руки крепко сжимают руль, а челюсти сжаты так сильно, что на скулах играют желваки.

Сложив руки на груди, отворачиваюсь к окну. В носу предательски свербит — слёзы подступают, но я изо всех сил стараюсь удержать их. Смотрю на мелькающий за стеклом пейзаж, отчаянно пытаясь отогнать все мысли, связанные с Эмилем. Нужно, чтобы слёзы отступили. И без того предстала перед ним слабачкой.

Дыхание перехватывает, когда узнаю знакомые с детства улочки. Вцепляюсь в ручку двери, не в силах оторвать взгляд от мест, хранящих столько воспоминаний. Глаза жадно впитывают каждую деталь, каждый знакомый уголок.

Вот-вот он повернёт направо, и через пару домов мы окажемся у самого дорогого сердцу места — у нашего с бабушкой дома. Там, где мы жили без горя и слёз. Дома, который мне пришлось продать, чтобы спасти бабушку.

И вот он — стоит передо мной, такой красивый, родной и одновременно чужой. В нём живут чужие люди. Фасад полностью обновлён, стоит новый забор. Даже крышу сменили, как и лестницу у входа.

Медленно выхожу из машины, не в силах оторвать взгляд от дома. Хотела удержать слёзы? Как же, Диана! Как можно не плакать, видя некогда родной дом? Бабушка так тоскует по нему. У нас даже фотография этого дома стоит в гостиной в самой красивой рамке.

Слёзы, которые я так старалась удержать, наконец прорываются, стекая по щекам. Этот дом — не просто стены и крыша. Это память о счастливых днях, о беззаботном детстве, о бабушке, о том времени, когда всё было простым и понятным.

Теперь он чужой. Как и моя жизнь. Как и человек, который привёз меня сюда.

— Я выкупил его, — тихо произносит Эмиль, стоя рядом. Его голос звучит так, будто каждое слово даётся ему с трудом.

— Затем, что тебе и бабе Маше он был дорог. Я не знаю причины, по которой тебе пришлось его продать, но теперь он твой.

— Мой? — мой взгляд мечется между домом и его лицом. Не могу поверить своим ушам.

— Да, твой, — уверенно смотрит мне в глаза, словно пытаясь проникнуть в самую душу.

— Не принимаю! — качаю головой, чувствуя, как внутри всё сжимается от противоречивых эмоций.

— Ди…

— Нет, Эмиль. От тебя мне больше ничего не нужно. Даже наш с бабушкой дом мне не нужен, — слова вылетают резко, почти агрессивно.

— Почему ты так упрямишься? — его голос становится мягче, почти умоляющим. — Я понимаю, что мой поступок в твоих глазах выглядит ужасным, но всё не так, как тебе кажется! Я не бросал тебя!

— Эмиль, — поднимаю руку, останавливая его поток слов. — Меня не интересуют твои оправдания. Какими бы они ни были, моё решение не изменится.

— Ди, я уже месяц прошу выслушать меня, — в его голосе слышится отчаяние.

— Эмиль…

— Почему ты не хочешь узнать правду? — перебивает он. — Я успеваю сказать лишь, что не бросал тебя, но ты словно не слышишь этого.

— Не бросал? — горько усмехаюсь, чувствуя, как боль накатывает новой волной. — Не ты вывел меня за руку с торжества? Не ты посадил нас с бабушкой в машину и велел улететь? Не ты отказался слушать меня? Не ты приказал своему брату встретить меня в аэропорту и унизить? Не ты запретил пускать меня в дом, когда я пришла через месяц?

— Да, я посадил вас в машину и велел улететь, — признаёт он, нервно ероша волосы. — Но…

— Никаких «но», Эмиль! — перебиваю его, не давая продолжить. — Меня совершенно не интересует, какие у тебя были причины! Что бы ты ни сказал, моё решение останется неизменным. Я больше не хочу видеть тебя в своей жизни.

— Как скажешь, — пожимает он плечами, отворачиваясь к дому. — Тогда зайдёшь?

— Нет. Этот дом больше не мой, — отвечаю, отходя от машины и дома. — Я вызову такси.

— Это уже перебор, Ди, — его голос звучит раздражённо. — Я привёз тебя сюда, я же и отвезу. Садись в машину.

— Я…

— Ты ведёшь себя как ребёнок! Садись в машину!

Несколько секунд сверлю его взглядом, проклиная про себя всеми известными словами. Наконец, с тяжёлым вздохом уступаю и сажусь в машину.

Всю дорогу до моего дома едем в полном молчании. Эмиль хмуро смотрит вперёд, машинально потирая уголок губ большим пальцем правой руки. Я знаю этот жест — он всегда так делает, когда глубоко погружается в мысли, когда волнуется или переживает.