Темное безумие - Алеата Ромиг

Я цепляюсь за ее последние слова, ожидая, когда она скажет «но». Всегда есть какое-то «но».

Она наклоняется ближе.

— Опасность заключается в том, чтобы выяснить причину. Есть определенные двери, которые наш разум держим запертыми, чтобы защитить нас. Будь то подавленные воспоминания или отрицание, — ее взгляд не дрогнул, — мы неспроста вешаем на эти двери амбарный замок. Как только ты его сломаешь, пути назад не будет. Тебе придется принять новую реальность, а это может быть опасно.

Я знала, что, позвав Сэди, я не смогу и дальше скрывать правду. Она была мастером в своем деле.

— Боюсь, что я уже запустила процесс.

Она берет меня за руку, и я ей позволяю. Такое утешение вы предлагаете человеку, потерявшему любимого, у которого в груди дыра вместо сердца. Хотя Сэди рядом, я отправляюсь в это путешествие одна.

Я не боюсь того, что ждет меня за чернотой. Я знаю, что там прячется, таится. Угрожает. Я боюсь, что, рассказав правду, я потеряю остатки своей человечности.

— Расскажи мне, что произошло до аварии. Позволь мне быть твоим якорем, — Сэди кладет ладонь на мою руку, крепче сжимая.

Ее вопрос бьет, словно кнут, отчего время трещит по швам, и прошлое перетекает в настоящее. Сначала кадры воспоминаний краснеют по краям, а потом их полностью заливает кровь.

Столько крови.

Если бы Сэди знала правду — если бы она знала всю историю, — то могла бы передумать насчет совета установить более глубокую связь с моим пациентом. Несмотря на долг врача, из темных уголков моего разума шепчет голос. Предостерегает меня. Чтобы защититься, мне нужно избегать Грейсона.

Он опасен.

Я тяжело сглатываю. Как только я начну, то уже не остановлюсь, пока у меня не закончится воздух.

— У него на шее был ключ…

Глава 8

СИЛА ТЯЖЕСТИ

ЛОНДОН

Существуют законы, которые можно нарушить, и законы, которым мы должны подчиняться. Как один человек может на их основе решать судьбу другого?

Я прокручиваю в голове этот вопрос, в то время как внутри меня начался обратный отсчет, тикающая стрелка на часах жизни Грейсона. У меня осталось меньше месяца на то, чтобы сформировать результаты психоанализа, а передо мной встала дилемма: Каким законам мы подчиняемся? Человеческим или вселенским?

Человеческие законы существуют на протяжении довольно длительного периода времени, они меняются и меняются довольно часто. То, что когда-то считалось грехом, караемым смертью, теперь является простым выражением сексуальных предпочтений, политики, религиозных убеждений. Через сто лет грех в его нынешнем представлении может стать забавным времяпрепровождением, так сейчас мы оглядываемся назад на предков, которые когда-то считали мир плоским. Или как мы возмущаемся невежественностью Салемских процессов над ведьмами.

Наша система правосудия и наши убеждения являются прямым отражением политики, основанной на том, что мы готовы принять, — на том, что может принять общество в целом. Но есть законы, с которыми мы не можем спорить, например те, которые регулируют наше существование.

Существует явление, сила, которая притягивает все, что имеет массу, друг к другу. Гравитация, которую мы каждый день принимаем как должное, — это беспрекословный закон.

Сила тяжести.

Два объекта сталкиваются друг с другом и повреждения не предотвратить, потому что этот закон нерушим.

То же самое относится к действиям Грейсона, его грехи создали черную дыру в системе правосудия. Он мчится к своей судьбе со сверхзвуковой скоростью, и нет внешней силы, достаточно сильной, чтобы остановить это.

Даже я не столь сильна.

— Лондон?

Обеспокоенный голос Лейси вырывает меня из мыслей, и я перевожу взгляд с телефона на секретаршу.

— Надзиратель Маркс уже на пути сюда, — говорит она таким же усталым голосом, как и я. Она опускает трубку телефона. — Мне жаль.

Со вздохом кидаю мобильник в сумочку.

— Тогда тебе придется поговорить с ним лично. Ты справишься. — Я натянуто улыбаюсь. — Просто скажи, что моему пациенту понадобилась неотложная помощь.

Я отворачиваюсь, чтобы не видеть сомнение на ее лице. Я не из тех, кто сбегает. Несмотря на прорыв на сессии с Сэди, я считаю, что продолжать встречаться с Грейсоном — неправильно.

Сэди хочет, чтобы я погрузилась глубже. Но я не хочу утонуть.

А в нем я тону.

До недавнего времени я могла забыть о прошлом, не боясь, что оно повлияет на мою карьеру, и я знаю, что во всем, что происходит сейчас, виноват Грейсон. Я не хочу противостоять своим страхам. Я хочу, чтобы они вернулись в темный угол и сгнили там.

Я смогу подготовить материалы для суда, просмотрев записи с сеансов. Я подготовлю заключение, а затем забуду это дело и пациента, заперев мысли о них в дальнем темном уголке, где им самое место.

Приняв решение, я уже от него не отступаю.

— Это все? — спрашиваю я, уже поворачиваясь, чтобы уйти. Мне нужно уехать отсюда до их прибытия.

Она поднимает палец.

— Еще кое-что. Детектив Фостер оставил кучу сообщений. Хотите перезвонить?

Имя мне незнакомо.

— Нет. По крайней мере, не сейчас. Если он позвонит снова, попросите его связаться со мной по электронной почте. — Я получаю много ходатайств от следователей и сотрудников правоохранительных органов, и просто отвечаю на них все.

— Будет сделано, — отвечает Лейси. — Постарайся повеселиться в этот выходной, Лондон.

— Спасибо. Я буду на связи. — Я расправляю плечи, направляясь к лифту, с каждым уверенным шагом решимость и убежденность лишь набирают силу. Я нажимаю кнопку «Вниз», и меня охватывает чувство облегчения, когда серебряные двери открываются.

Мои глаза встречаются с его.

Всего лишь секунда, мгновение времени, но в тот момент, когда наши взгляды встречаются, вся решимость и уверенность ускользают, как какое-то беспозвоночное, в которое я превратилась. Я уношусь отсюда. Я лечу. Пронзительные голубые глаза Грейсона видят меня насквозь, и от них нигде не скрыться.

Надзиратель Маркс что-то говорит, но я ничего не слышу. Мой взгляд попадает в ловушку глаз человека, который отказывается меня отпускать. Постепенно возвращаясь в реальность, я замечаю, что на руках Грейсона больше нет велорукавов.

Его руки обнажены, и становится видно черные и серые рисунки на коже. Татуировки — это щит. Вам приходиться присмотреться, чтобы увидеть, что скрывается под ними. Блестящие шрамы, которые даже чернила не могут скрыть полностью. Я ношу такую же маску.

Когда сила тяжести дает о себе знать, мы бессильны остановить столкновение. Осознание того, что нас затягивает в черную дыру, мало помогает предотвратить неизбежное. Как однажды сказал Грейсон: Мы предназначены друг для друга.

— Лондон, ты уходишь?

Я моргаю, давая себе