Неправильная помощница - Любовь Попова

для меня, — говорю, а сама сыкую под его взглядом прямым. — Ну что? Не люблю быть в долгу.

— Никто мне ничего не покупал, потому что ему просто захотелось это сделать.

— Ну так в ответ же на доброе дело.

— Я не добрый, Маша.

— Может и да, но поступки определят человека. Я пойду тогда работать.

— Да, иди. Рубашки потом развесь.

— Ладно. Арсений Ярославович…

— Что?

Как его позвать, что он про меня подумает… Лучше не надо. Лучше оставаться и дальше боссом и подчиненной.

— Кофе вам сделать?

— Сделай, — смотрит он мне вслед с прищуром, но больше не говорит со мной. Иногда лишь выдавая короткие приказы. Вечером мы спокойно расходимся. И глупо, но я испытываю дурацкое острое разочарование, что он снова поехал к своей Августине. Что он будет с ней делать? Ему будет хорошо? Надеюсь, ему будет хорошо.

Вечером, после тренировки, мама задает вопросы. Неудобные, на которые у меня самой нет ответов. Почему молчаливой стала, почему на работу стала носить блузки вместо кофт закрытых, почему волосы стала не зачесывать, а распускать.

Я-то понимаю, почему это происходит, но не скажешь же маме, что банально влюбилась в босса. Почти пол ночи работаю над вертолетом, вижу, что результат отличный. Я придирчива к своей работе, но сегодня меня все устраивает. И мне очень хочется, чтобы Распутин меня похвалил. Так что иду к нему в кабинет почти дрожа от нетерпения и страха.

Не стучу, сразу открываю.

— Да не за что, брат, сочтемся. Ксюхе привет.

У него брат есть? А какой он был в детстве?

— Что принесла?

— План.

— Так быстро? Ты хоть спала?

— Достаточно, чтобы работать.

— Ладно, неси, посмотрю, — встает он, освобождает мне место, и я почти не думая бегу к нему, падаю в кресло, ощущая, какое оно невероятно удобное. Раскладываю все, жду вердикта. Минуты, две, пока он шуршит бумагами, а я смотрю на его увитые венами руки. И все-таки чем он занимается? Каким видом спорта? Я бы посмотрела, как он штангу тягает, что угодно тягает. А меня бы смог в воздух поднять? Удерживать на весу.

— Неплохо.

Он сказал, неплохо! Это почти как признание. Счастье безмерное и я тут же поворачиваюсь и висну на нем.

— Спасибо! Я очень старалась.

Он не реагирует, только замирает. А потом вдруг толкает меня и легко, словно пушинку поднимает на стол. Я ахаю, когда его горячая ладонь опускается мне на бедро, сжимает. Через толстую ткань оставляет след. В воздухе потрескивает грозовое предупреждение. Вот-вот хлынет ливень. У меня между ног так точно. Он другой рукой задирает подол юбки, открывая мои украшенные синяками ноги. Сначала их осматривает, продолжая причинять легкую степень боли.

— А-арсений Ярославович…

Он молчит, ждет чего-то. Ждет, что я делать буду. А мне все на свете хочется. Между ног горит огнем, но стоит ему один раз позволить вольность, дорога в мир авиации будет для меня закрыта.

— Не получается у меня, Маш.

— Что?

— Не думать о том, как стану шестом, об который ты будешь тереться.

— Я не трусь об него…

— Ты же понимаешь, что рано или поздно я тебя трахну?

Я ахаю от удивления, что он так прямо и без прикрас все выдал. И мне бы бежать, но я не шевелюсь, смотря, как он поджимает губы.

— Вы сразу меня уволите.

— Могу взять тебя внештатным чертежником, если тебе так сильно нужна эта работа…

— А похвалили вы меня, чтобы в трусы залезть?

— Тогда я бы не стал тянуть так долго.

— Логично… Но я, пожалуй, откажусь. Работать на вас мне нравится больше.

— Ты просто трахаться со мной не пробовала.

— Вам любовница наскучила? Найти новую? У меня в студии Эля вами очень интересовалась. Очень. Она раскрепощенная, в разводе, без комплексов. Думаю, эффект новизны позволит вам протянуть еще несколько месяцев. А потом еще одну найду.

— Красивая? Эля твоя.

— Да. Вполне.

— Красивее тебя? — подбирается он все ближе к трусикам, а я торможу его, взглядом умоляю. Это уже будет не остановить. Я сама не смогу остановиться.

В его глазах столько ледяной власти, а я почти готова подчиняться его ледяному сиятельству.

— Ярче, я бы сказала, — говорю, а сама ноги сжимаю, чувствуя, как они сами хотят раскрыться под его напором.

— Тогда устрой нам встречу. Августина начала наглеть.

— Хорошо, — выдыхаю с облечением, спрыгиваю со стола и собираю свою папку. Хорошо, что так все разрешилось. Он уже не смотрит на меня, занимаясь своей работой. Словно и не было ничего, словно даже речи о сексе не заходило.

— Я хочу в цех. Хочу посмотреть, — откуда столько наглости. Он поднимает глаза и усмехается.

— Любовница за цех.

— Да, — хотя я и не планировала.

— Ладно. Будь готова к пяти. И самое главное не отходи от меня ни на шаг, поняла?

Глава 15

«Августина начала наглеть». Пока едем, эта фраза засела в мозгу и никак выйти не может. Просто интересно, что в его понимании «наглеть». И ведь не спросишь. Он заявил, что хочет меня. Хочет сделать очередной любовницей? А если и я начну наглеть? Он и меня выкинет за ненадобностью?

— О чем задумалась? — врывается его голос в мои мысли, и я отвечаю на автомате.

— О наглости.

— О том, как нагло ты напросилась в цех?

— Вроде того, — киваю на автомате, а сама открываю глаза шире, врезаясь взглядом в гектары земли, которые занимают постройки. Это не цех, это катакомбы…. Я, конечно, видела изображения, но никогда не осознавала масштабов.

— Нравится?

— Масштабно.

— Это да. Не забудь, что держаться ты должна возле меня.

— Я помню, — почти шепчу, пока в груди плещется адреналин. Я увижу, как плавятся детали, как собираются лучшие в мире вертолеты. Это просто невероятно.

Даже во время учебы нас так и не свозили. Да и вряд ли бы кто-то смог попасть в «Прогресс». Мне невероятно повезло. И я точно не собираюсь просрать шанс стать кем-то значимым из-за секса. Пусть даже с таким мужчиной как Распутин.

Сегодня он спокойнее. Возможно, вчера был у любовницы или еще где, потому что больше ни одного намека, что он хочет перевести наши отношения в другую плоскость. Не то чтобы я была расстроена, наоборот, я рада, что между нами только профессиональные отношения. Хотя… Странно, что сегодня он даже не смотрит на меня. Словно вчера ничего не говорил.

И это хорошо. Потому что гораздо интереснее секса посмотреть, как создается авиационное совершенство.

В цехе Распутин в своей стихии. Сразу вникает