Переплет 13 - Хлоя Уолш

за этим, прикоснувшись к ее лбу, моя жалкая попытка проверить ее температуру, а затем торжественно кивнул:

— Ты определенно горячая.

— Я же говорила тебе. — Ее большие глаза были широко раскрыты и пристально смотрели на меня. — Я действительно, действительно горячая.

Бог.

Черт.

— Итак, — небрежно бросил я, пытаясь отвлечься от своих своенравных мыслей. — В каком ты классе?

Пожалуйста, скажи «пятый год».

Пожалуйста.

Пожалуйста.

Пожалуйста, боже, сделай так, чтобы она сказала «пятый год».

— Третий год.

Да, и это было так.

Она была на третьем курсе.

И вот так я наблюдал, как мой пятиминутный сон выплывает из окна.

К черту. Мою. Жизнь.

— А как насчет тебя? — спросила она тогда мягким и сладким голосом.

— Я на пятом курсе, — сказал я ей, отвлеченный внезапным и заметным приступом разочарования, охватившим меня. — Мне семнадцать и две трети

— И две трети, — хихикнула она. — Трети важны для тебя или что-то в этом роде?

— Теперь да, — пробормотал я себе под нос. Смиренно вздохнув, я посмотрел на нее и объяснил — Я должен быть на шестом курсе, но я повторил шестой класс, когда переехал в Корк. В мае мне исполнится восемнадцать.

— Эй, я тоже!

— Ты тоже что? — я спросил осторожно, стараясь не обольщаться, но это было трудно сделать, когда она сидела так близко.

— Я повторила урок в начальной школе.

— Да? — Я выпрямился, луч надежды зажегся во мне. — И сколько тебе тогда лет?

Пожалуйста, будь семнадцатилетней.

Пожалуйста, черт возьми, брось мне кость и скажи, что тебе семнадцать.

— Мне пятнадцать.

К черту мою удачу.

— Я не могу представить, какие дроби для шестнадцати лет в марте. Она нахмурилась на мгновение, прежде чем добавила: — Я плохо разбираюсь в математике, и у меня болит голова.

— Десять двенадцатых, — мрачно отчеканил я.

Тьфу. Просто охуенно. В мае мне исполнится восемнадцать, а ей еще десять месяцев будет шестнадцать.

Нет. Ни за что на свете.

Этого не произойдет.

Чертовски плохой план, Джонни.

— У тебя есть парень?

И почему, черт возьми, я должен был это спрашивать?

Ты почти на два года старше этой девочки, мудак!

Она слишком молода для тебя.

Ты знаешь правила.

Отойди нахуй.

— Нет, — медленно ответила она, щеки порозовели. — А у тебя?

— Нет, Шэннон, — я ухмыльнулся. — У меня нет парня.

— Я не имела в виду … — Сделав паузу, она вздохнула и прикусила нижнюю губу, явно взволнованная. — Я говорила про…

— Я знаю, что ты имела в виду, — добавил я, не в силах сдержать улыбку, когда заправил этот блуждающий локон ей за ухо. — Я просто поддел тебя.

— О.

— Ага, — поддразнил я. — О.

— Ну? — она настаивала, тихим голосом. Она посмотрела на свои колени, прежде чем вернуть свое внимание к моему лицу. — Ты…

— Шэннон! — раздался испуганный женский голос, отвлекая нас обоих. — Шэннон!

Я перевел взгляд на высокую темноволосую женщину, спешащую к нам по коридору, с маленьким животиком.

— Шэннон! — потребовала она, приближаясь к нам. — Что случилось?

— Мама, — прохрипела Шэннон, переключая внимание на свою мать. — Я в порядке.

Мне было очень неудобно при виде выпирающего живота ее матери, я воспринял это как просьбу убраться на хрен подальше от ее несовершеннолетней дочери. Беременные женщины заставляли меня нервничать, но не сильнее Шэннон, которая как река.

Я встал и сделал движение, чтобы уйти и сразу загнанным в угол тем, что я мог описать только как невменяемая медведица.

— Что ты сделал с моей дочерью? — потребовала она, тыча пальцем в мое плечо. — Ну? Ты думаешь, это было смешно? Почему, во имя всего святого, дети такие жестокие?

— Что? Нет! — я выкрикнул в ответ, подняв руки в отступлении. — Это был несчастный случай. Я не хотел причинить ей боль.

— Миссис Линч, — уговаривал директор, вставая между женщиной и мной. — Я уверен, что если мы все просто сядем и поговорим об этом…

— Нет, — рявкнула миссис Линч хриплым от эмоций голосом. — Вы уверяли меня, что в этой школе такого не случится, и посмотрите, что случилось в ее первый день! — Она повернулась, чтобы посмотреть на Шэннон, и выражение ее лица исказилось от боли. — Шэннон, я больше не знаю, что с тобой делать, — рыдала женщина. — Я действительно не хочу, детка, мне думалось, это место будет другим для тебя.

— Мам, он не хотел причинить мне боль, — заявила Шэннон, вставая на мою сторону. Ее голубые глаза на мгновение метнулись ко мне, прежде чем вернуться к матери. — Это действительно был несчастный случай.

— И сколько раз ты рассказывала мне эту фразу? — устало спросила ее мать. — Тебе не нужно прикрывать его, Шэннон. Если этот мальчик доставляет тебе неприятности, тогда скажи это.

— Я не доставляю неприятностей, — запротестовал я, в то же время Шэннон закричала: — Он не доставлял.

— Заткнись, ты, — прошипела ее мать, сильно толкнув меня в грудь. — Моя дочь может говорить сама за себя.

Стиснув зубы, действительно заткнулся. Я не собирался выигрывать словесные споры с ее матерью.

— Это была полная случайность, — повторила Шэннон, вызывающе выпятив подбородок, все еще держась за голову своей маленькой ручкой. — Ты думаешь, он был бы здесь, помогая мне, если бы это было специально?

Это заставило женщину задуматься.

— Нет, — наконец призналась она. — Нет, я не думаю, что он бы — что, во имя всего святого, на тебе надето?

Шэннон посмотрела на себя и вспыхнула алым.

— Я порвала юбку, когда упала с берега, — сказала она, глубоко сглотнув. — Джонни … э-э, дал мне свою майку, чтобы все не видели мои … мои … ну, мои трусики.

— Э-э, да, вот, — пробормотал я, вытаскивая клочок серой ткани из-за пояса своих шорт и протягивая его ее матери. — Я, э-э, это тоже испортил.

Ее мать выхватила у меня юбку, и я сделал безопасный шаг назад.

— Позволь мне прояснить, — потребовала ее мать, ее взгляд метался между Шэннон и мной. В ее бледно-голубых глазах вспыхнуло узнавание, о чем я понятия не имел, потому что сейчас я чувствовал себя невежественным. — Он сбил тебя с ног, сорвал с тебя одежду, а потом надел свою майку?

Я пробормотал череду проклятий и провел рукой по волосам. Это звучало так чертовски плохо, когда она так это сказала.

— Я не…

— Он помог мне, мама, — огрызнулась Шэннон.

Она двинулась, чтобы встать, и, как мудак, которым я был, я двинулся, чтобы помочь ей, поймав прищуренный взгляд ее матери.

Я все равно продолжил идти к ней.

Пошли они все.

Час назад я видел эту девушку в наполовину бессознательном состоянии.

Мне не хотелось рисковать.

— Мам, — вздохнула Шэннон. — Он тренировался