Слишком борзая! - Алина Савельева

гаркнул Александр Борзов, излучая килотонны гнева из глаз цвета грозового неба.

— Герман Дубов. Макар его нашел, говорит, ценный кадр, — спокойно ответил Мирон, даже ухом не повел на папин рык.

Появление Германа в нашем сплоченном коллективе было ярким и впечатляющим для всех, кроме меня. Я витала в облаках до окончания оперативки, прослушав львиную часть информации.

В моей голове напрочь застрял один бородатый парень. Тело охватывало жаром только от воспоминаний его прикосновений. Горячей, гладкой кожи оливкового цвета, мягких вкусных губ, жадных рук и пылающего взгляда.

Глава 5

Ощущения с утра были странные. Не считая взлома собственного кабинета, вроде ничего необычного не произошло прошлым вечером. Отчего же тогда я чувствую себя заново родившимся?

Будто не с красавицей ночь провел, а напился в стельку и, на всей скорости врезавшись в стену, обнулился. Совсем недавнее прошлое, жизнь в Лондоне, бизнес и невеста стали будто из параллельной вселенной. Воспоминания покрылись серым туманом, мелодичным смехом русской красавицы.

Уже не вызывал удивления «Сюртук», как я мысленно называл семейного доктора, не запомнив его имени. Пока он возился с моими травмами, дед продолжал вводить меня в курс своих дел.

— Кожгалантерейную фабрику я продал, она давно стала убыточной. Клуб тоже едва держится на плаву, можешь и его продать. Доходов, что приносят торговый центр «Царские ряды» и склады, хватит и тебе, и твоим правнукам. Хотя и с ними возни хватает.

Борис продолжал вещать и когда «Сюртук» откланялся, а его место занял цирюльник, вполне, кстати, современный. В то время, что он приводил мою бороду в порядок, дед в прямом смысле забивал мне голову огромным количеством информации, быстро переварить которую я сейчас был не в состоянии.

— Клуб продавать не буду, есть у меня несколько идей, как сделать из него топовое заведение.

Еще в студенческие годы мой самый близкий друг Энтони Паркер открыл самый бомбический клуб на самом роскошном горнолыжном курорте Сант-Мориц. И я принимал непосредственное участие в открытии и дальнейшей работе. До тех пор, пока одна двуликая дрянь не решила оборвать жизнь Энтони ради одного миллиона долларов.

— Дело твое, Тимур, — по-доброму, но при этом хитро прищурил глаза Борис.

Да уже и мне самому понятно, что отказываться я уже не собираюсь. Ни от наследства, каким бы проблемным оно ни было, ни от возможности чаще приезжать в Москву.

Еще недавно я считал, что не хочу больше перемен в жизни — хватило с лихвой. Но, оказывается, всего одна встреча способна заставить нас изменить любое, даже самое железобетонное, решение.

Только к вечеру дед выдохся и пригласил меня разделить с ним ужин. В доме Бориса работает около дюжины домашнего персонала, и его режим отлажен, как швейцарские часы.

— Дед, можешь порекомендовать хороший ресторан у вас в городе? — уплетая добрую порцию тушеных овощей с форелью, приготовленной на гриле, спросил я.

Кухарка, хлопотавшая вокруг нас, схватилась за сердце и побледнела, словно проиграла в кулинарной битве века.

— Разумеется, вкуснее, чем дома, я найти ничего не рассчитываю. Мне нужно встретиться с одной знакомой, — поспешил я добавить, дабы Сюртуку не пришлось снова тащить сюда свой саквояж и откачивать бедную женщину.

— Я тебе скажу одну вещь, только ты не обижайся, Тимур. Все Царевы были однолюбами и от своих женщин на сторону не бегали. Измены — удел слабых и глупых, не способных разобраться в себе и своих отношениях. Я видел твою невесту Холли. Не могу сказать, что она произвела на меня приятное впечатление, слишком… фальшивы эти ваши евро-улыбки. Но, раз ты определился, раз готов жениться, то не распыляйся. Красивых женщин будет еще много — но настоящая, верная, любящая только одна.

Давно я отвык от нравоучений, тем более был не готов услышать их от того, кто сам в моей жизни нарисовался двадцать лет спустя. Спорить я, конечно, не стал, тем более просвещать деда об истинной роли Холли в моей жизни. Узнай он, на что я подписался, его хватит очередной микроинсульт.

Порывшись в интернете, я выбрал один из самых дорогих ресторанов Москвы и, забронировав там столик, позвонил Милене.

Вчерашние ощущения необъяснимой радости и легкости тут же начали распирать меня, едва я услышал её голос.

— Привет, подельник! Я уже и не ждала твоего звонка, решив, что ты меня обманул. Начала уже размышлять о наказании, ведь лжи я не прощаю, — весело прощебетала Милена, но за её болтовней все равно были слышны несколько мужских голосов.

Где её носит в такое время? Что значит, звонка не ждала? Я за этот день телефон отполировал до зеркального блеска, постоянно крутив его и думая позвонить.

— Я забронировал столик в Ля Морис на девять вечера, куда за тобой приехать? — прервал я её бессмысленный трёп.

— Я сама доберусь, буду к девяти тридцати, — быстро ответила Милена и отключилась.

Накатывающее внезапно раздражение от ее самостоятельности и нежелании говорить свой адрес, приправленный целым гулом мужских голосов на заднем фоне, стало ещё одним любопытным и новым для меня чувством.

Я словно сам себе подопытный, внимательно прислушивался к собственным ощущениям. Эта щекочущая внутренности эйфория, не оставлявшая меня ни на минуту сегодня, сменилась первыми признаками ревности. Добавилось и волнение от того, что Милена не торопиться впустить меня в свою жизнь, несмотря на то, что я стал её первым!

Это очень странно. Безумно странно. Но оттого и смертельно интересно.

Ожидая Милену в ресторане, я от скуки глазел по сторонам, разглядывая контингент. Публика в ресторане была из высших слоев общества. От лоска, блеска и приторности улыбок аппетит пропал. Синим воротничкам тут перекусить явно не по карману. Если бы не старания барбера и Сюртука, меня бы сюда не пустили, несмотря на фешенебельный костюм и дорогие аксессуары.

Неудивительно, что среди посетителей были пары, чьи отношения построены на взаимовыгодных условиях. Молодые содержанки, ограниченность интеллекта которых видно невооруженным взглядом, и их так называемые «сахарные папики». Где она послушная, безропотная кукла для его извращенных фантазий. А он с лихвой оплачивает её старания и необходимость «играть» в любовь.

Все папики насквозь видят ужимки и уловки своих дам, выпрашивающих подарочки, но вида не подают. Легко соглашаясь на покупку очередной машинки или отдыха на дорогостоящих курортах, предвкушая благодарность в интимной валюте. И парочка за соседним столиком была тому подтверждением. Совсем молоденькая женщина хлопала наращенными до лба ресницами и капризно кривила перекаченный