Фиона Уокер - Французский поцелуй

— У Зои получается неплохое банановое карри, — уверила Тэш Пенни, жизнерадостно улыбаясь.

— Тебе придется все делить с нами: вставать на рассвете, весь день быть в седле, помогать ухаживать за лошадьми, все выходные проводить в тесноте фургона. Иногда я и сам спрашиваю, ради чего все это делаешь. — Гас нахмурился. — Когда я сломал ключицу, то был далее рад. Я впервые за долгое время почувствовал свою задницу.

— Однако есть и плюсы, — намного более оптимистично пояснила Пенни. — Ты сможешь участвовать в соревнованиях, и не только на своем гнедом, который будет стоять в нашей конюшне и находиться на нашем довольствии, если захочешь, но и на других лошадях. И если ты настолько способна, как показала себя вчера, нет, не спорь, ты сможешь выйти на профессиональный уровень. В любом случае тебе предстоит интересная жизнь, ты познакомишься с милыми людьми и будешь вечно уставшая как собака, но довольная. Честно.

Она тепло улыбнулась, ее серые глаза ярко сияли.

— Боже, я ужасно польщена. — Тэш засмеялась. — Даже словами не передать. Но есть одно но…

Она уже хотела рассказать о Максе, но передумала. В глубине души ей страшно хотелось согласиться. Тэш было больно оставлять Сноба здесь, и эта мысль всегда таилась в глубине ее подсознания, как темная тень. Как ни дико это звучит, но расставание с Найлом ей было легче пережить, чем потерю этого строптивого гнедого. Нагрузки не спасут ее сердце от боли, но, возможно, это отвлечет ее от тоски по Найлу и переживаний по поводу Макса. И, что еще лучше, это замечательный предлог отложить свадьбу. На нее просто не будет времени.

— Приезжай, поживи несколько недель, посмотри все на месте, а потом решишь, — уговаривала Пенни. — Видишь ли, я хочу кое в чем признаться: у нас есть скрытый корыстный мотив.

Гас побледнел.

— Я слышала, что ты хорошо рисуешь, — продолжала Пенни с широкой улыбкой. — А мне всегда хотелось иметь несколько по-настоящему хороших портретов лошадей. Неплохо бы иметь дома своего художника.

Тэш от счастья порозовела.

— Ну? — Гас задумчиво смотрел на нее. — Хочешь попробовать?

— А почему именно я? — спросила девушка, внезапно засомневавшись.

— Тебя очень настойчиво рекомендовали.

Пенни ободряюще ей улыбнулась.

— Так вас на это Хуго уговорил?

Тэш почувствовала, как ее сердце упало. Гас, который с самого начала был против и сделал все от него зависящее, чтобы отговорить Тэш, внезапно захотел, чтобы она работала с ними. Девушка была смелой, решительной и совершенно лишенной тщеславия. Вчерашнее соревнование было очень тяжелым, а она справилась с ним как опытный наездник. А ведь Сноб такой своенравный конь. Кроме того, Хуго никогда с ним больше не заговорит, если он убедит Тэш.

— Ты очень нравишься Пенни, она пристает ко мне целый день, — сказал Гас, и частично это было правдой.

Тэш заметила, что оба избегали смотреть ей в глаза, но счастье все равно бурлило у нее в крови.

— Мне нужно подумать, — наконец сказала она. Ей много о чем нужно было подумать. — Не сердитесь, я знаю, что вам нужен ответ прямо сейчас, но есть… э… люди, с которыми мне сначала нужно переговорить.

Гас пожал плечами.

— Хорошо.

— Я позвоню вам сегодня вечером, — пообещала Тэш и записала номер телефона Мари-Клер.

Вернулся Хуго с бутылкой шампанского и четырьмя пластиковыми больничными стаканчиками для лекарства.

— Только он, — заметил Гас, — может раздобыть шампанское в больнице.

— Из палаты рожениц. — Хуго широко улыбнулся, не отводя взгляда от лица Тэш. — Поменял на двадцать сигарет «Кэмел» и зажигалку.

Простившись и пообещав подумать, Тэш поехала домой с Хуго, который всю дорогу расхваливал предложение Гаса и Пенни.

Злясь на себя за слабость, Тэш съела полплитки шоколадки, которую нашла в бардачке у Хуго, и решила сегодня же расставить все точки над «i» в отношениях с Максом.

— Надеюсь, ты не собираешься всерьез замуж за этого игрока в регби? — невзначай спросил Хуго, как бы угадав ее мысли.

— Спасибо, что замолвил за меня словечко Монкрифам, — пробормотала Тэш в ответ.

Хуго молчал чуть дольше, чем следовало.

— Я тут совершенно ни при чем.

Глава пятьдесят восьмая

Мэтти и Салли как раз впихивали в багажник последнюю сумку, когда «ауди» наконец с шумом завелась.

— Спасибо, Жан, — Мэтти пожал замасленную руку старика, когда тот вылез из-под капота с неизменной сигаретой в зубах.

Кивнув Мэтти, Жан почесал голову, пожал плечами, что-то буркнул и шаркающей походкой удалился в сторону домика для долгожданного воскресного полуденного сна.

— Пока, Жан! — крикнула ему Салли вслед.

Старик махнул рукой, не поворачиваясь.

— Очаровательно, — рассмеялся Мэтти.

— Ой, посмотри. — Салли извлекла длинные стебли зеленого лука с переднего сиденья. — Он вот что нам оставил. Наверное, это из собственного сада. Как мило.

Ее голос подозрительно задрожал.

— Ты снова собираешься заплакать?

Мэтти пристально посмотрел на жену. Салли покачала головой, отважно улыбнулась и начала пристегивать Тор ремнями безопасности к сиденью, чтобы скрыть слезы, которые наворачивались ей на глаза.

— Лучше сообщить им, что мы уезжаем.

Мэтти похлопал жену по спине и размашистой походкой ушел в дом.

Салли встала и внимательно посмотрела на красивое здание, две крупные слезы скатились по ее носу. Это было волшебное место. Они так боялись сюда ехать, и все же именно здесь они снова обрели друг друга.

И тут во двор с ревом въехала машина. Дверца хлопнула, и послышались звуки спорящих мужских голосов, удаляющихся в дом.

— У меня сегодня днем железная стрелка с Джереми, прикинь, — стонал один. — И я не догоняю, как ты можешь так отстойно себя вести.

— С меня хватит, черт возьми, — рявкнул другой. — Ты маленький чертов идиот, мой мальчик, и ты просидишь весь чертов день в своей чертовой комнате, понял?

Салли подняла глаза и увидела Майкла, за которым следовал сильно сгорбившийся Маркус. Рядом с «вольво» стоял Уилтшер, нагруженный рыболовными снастями, он увидел Салли и улыбнулся с извиняющимся видом.

— Вы, типа, уезжаете? — спросил он, уронив банку с червями.

— Да. В любую минуту, — ответила Салли.

— Будь крутым и слушай рэп, типа!

Уилтшер наклонился, чтобы поднять банку с червяками, и уронил три складных стула. Когда он выпрямился, у него из руки выскользнул сачок. Бросив все, Уилтшер пошел в кухню, приглаживая на ходу свои крысиные хвостики.