Эми Плам - Умри за меня

Его рука лежала на его колене и у меня возникло жгучее желание схватить её и прижать к своему холодному лицу. Держаться за него и постараться не утонуть в море страха, в которое грозилось поглотить меня. Судьба Жюля отозвалась громким эхом аварии моих собственных родителей. Я ощутила, что смерть последовала за мной через Атлантику. Она шла за мной по пятам, угрожая забрать всех, кого я знала.

И Винсент как будто услышал мои мысли, его рука скользнула на сидение и вытащила мои пальцы, которые были зажаты между коленями. Как только он положил мою руку в свою, я тут же почувствовала себя в безопасности. Я откинула голову на изголовье сидения и закрыла глаза, чтобы ехать так оставшийся путь. Такси остановилось перед десятифутовой каменной стеной с массивными железными воротами. Их перекладины были закреплены на черных металлических листах, который загораживали любой обзор того, что было внутри. Толстые виноградные лозы глицинии свисали по краям стены и из-за ограды виднелись пара величественных деревьев.

Винсент расплатился с водителем, потом обошел такси и открыл передо мной дверь. Он провел меня до колонны со встроенной в неё системой аудио-видео системой безопасности.

После того, как он набрал код на клавиатуре системы безопасности, замок щелкнул. Он надавил на ворота одной рукой, а другой мягко потянул меня за собой. Я осмотрелась вокруг и ахнула.

Я стояла в каменном дворе части отеля, одного из таких городских замков, которые строили себе богатые парижане, в качестве городского жилья в семнадцатом-восемнадцатом столетиях. Этот был построен из массивных камней медового цвета и заканчивался черной шиферной крышей со слуховыми окнами, равномерно расположенных вдоль ее длины. Единственный раз, когда я действительно видела одно из таких зданий вблизи, когда мама взяла меня с собой на экскурсию.

Посередине двора стоял круглый фонтан, высеченный из гранита, с бассейном, достаточно большим, чтобы переплыть его в несколько гребков. В водяных брызгах стояла фигура ангела в натуральную величину, несущая в своих руках спящую женщину. Её тело было видно сквозь платье, которое так тонко выполнил скульптор, что тяжелый камень преобразился в прекрасный флёр. Хрупкая красота женщины была уравновешена мужской силой ангела, который нес её, а его массивные крылья защищали их обоих. Это был символ красоты и опасности, который охватывал зловещей аурой двор.

— Ты здесь живешь?

— Это не мой собственный дом, но да я здесь живу, — сказал Винсент, ведя меня через двор ко входной двери.

— Давай, проводим тебя внутрь.

Вспомнив, причину, по которой мы были там, в моих ушах снова раздался звук удара тела Жюля о груду металла.

У меня потекли слёзы, которые я старалась сдерживать. Винсент открыл декоративно вырезанную дверь и привел меня в огромный вестибюль с двойной лестницей, завершающей любую стену к балкону, выходящему на комнату. Кристальная люстра размером с Volkswagen Beetle нависла над нашими головами. Мраморный пол был застелен персидскими коврами с каменными цветами и виноградными лозами. Что это за место? думала я.

Я последовала за ним через еще одну дверь в маленькую, с высоким потолком комнату, которая выглядела так, будто ее не трогали с семнадцатого века и села на старинный диван с жесткой спинкой. Держа голову руками, я наклонилась вперед и закрыла глаза.

— Я сейчас вернусь, — сказал Винсент, и я услышала, как закрылась дверь, когда он вышел из комнаты.

Спустя несколько минут я почувствовала себя лучше. Положив голову на спинку дивана, я начала изучать эту впечатляющую комнату. Тяжелые занавески загораживали дневной свет. Люстра тонкой работы, в которой, похоже, первоначально были установлены свечи, чье место занимают вместо электролампы в форме пламени, давала достаточно света, чтобы осветить стены комнаты, заполненную картинами. На меня смотрела дюжина лиц хмурых средневековых французских аристократов.

Дверь для прислуги, спрятанная в стене, распахнулась и через неё прошел Винсент. Он поставил передо мной массивный чайник в виде дракона и такую же кружку, а рядом тарелку с тонкими, как бумага, печеньями. С серебряного подноса разносился аромат крепкого чая и миндаля.

— Сахар и кофеин. Лучшее лекарство в мира, — сказал Винсент, когда сел в мягкое кресло в нескольких шагах от меня.

Я пыталась приподнять тяжелый чайник, но руки у меня так тряслись, что мне удалось стукнуть его о чашку.

— Позволь, я налью, — сказал он, наклонился и налил, — Жанна, наша экономка, заваривает лучший чай. Или так я слышал. Я, собственно, больше кофеман.

Я побледнела от его болтовни.

— Ладно, прекрати. Просто перестань.

Мои зубы стучали и я не могла сказать что это: мои расшатанные нервы или пробуждающийся страх, от того, что было что-то во всём этом неправильное.

— Винсент… кем бы ты ни был.

Прежде, чем продолжить, до меня вдруг дошло, что я в его доме и даже не знаю его фамилии.

— Только что погиб твой друг, а ты говоришь со мной о — мой голос сорвался — о кофе?

Его лицо говорило, что он готов защищаться, но он продолжал молчать.

— О, Господи, — прошептала я и снова разрыдалась, — Что с тобой?

В комнате было тихо. Я слышала как на огромных напольных часах, стоящих в углу тикают секунды. Мое дыхание выровнялось, и я вытерла глаза, пытаясь, успокоится.

— Это правда. Я не очень хорошо демонстрирую свои эмоции, — наконец согласился Винсент.

— Не показывать эмоции это одно. Но сбегать после того, как ваш друг был сбит поездом метро?

Тихим, тщательно взвешенным тоном он сказал,

— Если бы мы остались, то должны были бы говорить с полицией. Они должны были бы нас обоих допросить, как и всех свидетелей, которые остались. Я хотел избежать этого — он замолчал на секунду — любой ценой.

Винсент спрятался под холодной маской или мне так показалось. Я оцепенела, когда до меня дошел смысл его слов.

— Так ты, — задыхаясь, сказала я — ты что преступник?

Его темные, задумчивые глаза так и тянули меня к нему, хотя мой разум говорил мне — беги.

Как можно дальше.

— Кто ты? Тебя разыскивают? за что разыскивают? Ты украл все картины, что висят в этой комнате? — я осознала, что кричу и понизила голос, — Или и того хуже?

Винсент откашлялся, чтобы потянуть время.

— Давай просто скажем, что я не тот, парень которого твоя мать хотела бы видеть рядом с тобой.

— Моя мама мертва. Отец тоже.

Слова сорвались с моих губ, прежде чем я смогла их остановить. Винсент закрыл глаза и прижал руки ко лбу, как будто страдал от боли.