Бронуин Джеймсон - Наследство с условием

— Тогда я приму душ, позавтракаю и отправлюсь на работу. — Энджи беззаботно пожала плечами. Все же она умеет владеть собой, хотя стоять спокойно в лучах света, будучи обнаженной, — задача не простая. Вчера ночью он просил не ждать звезд с неба, а потом подарил ей неземное блаженство. Этого пока хватит.

Ночью она сделала первый шаг, заложила первый кирпич в фундамент их будущих отношений.

Томас медлил с уходом, из чего она сделала вывод, что он хочет сказать что-то еще, и ободряюще улыбнулась.

— Позвони мне, — попросил он, — как только все прояснится.

— Ты будешь первым, кто узнает.

Он скованно кивнул.

— Полагаешь, ночь прошла успешно?

Энджи пожала плечами. Даже в нужное время, когда все звезды сходятся, а планеты благоволят, определенный процент женщин не беременеет.

Томасу стало неловко, и он уставился в окно.

— Ты хочешь продолжать работать у Рэйфа? — Его взгляд вернулся к лицу Энджи.

— Я уже говорила, моя работа временная.

— Ты же знаешь, Рэйф даст тебе другую. Алекс тоже.

— А ты? Ты дашь мне работу в Камеруке?

Его глаза сузились.

— Шутишь?

— Нет.

— В Камеруке нет работы для тебя.

Энджи почувствовала щемящую боль и разочарование.

— Я сообщу тебе результаты, как только узнаю, — едва вымолвила она, устыдившись своей наготы.

Томас пошел к двери, но вдруг остановился.

— Энджи… Спасибо.

Она вздохнула. За что он благодарил ее? За то, что она не стала молить о новом свидании и не испортила утро?

Он ушел. Устремился в аэропорт так, что едва не выбивал искры из-под каблуков, и самолет взмыл в небо и взял курс на север.

В Камеруку, куда ее больше не приглашают.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Две недели прошли в оживленном ожидании. Когда Энджи закрыла дверь номера люкс — после продолжительного душа и обильного завтрака, — она закрыла дверь для сомнений и уныния. Жизнь продолжается.

Та незабываемая ночь оставила след в ее душе, но не теле.

Она снова и снова мысленно возвращалась к его словам о недолговечности их отношений. Не может же он, в самом деле, долго оставаться холостым?

Зная Томаса, можно предположить, что он чтит клятвы и остается верен своему слову. Те самые качества, которые влекут ее к этому человеку — постоянство, твердость характера, верность и принципиальность, — могут разрушить ее мечты на будущее с ним.

Он любил Брук и, скорее всего, убежден, что никого никогда больше не полюбит. Но она-то знает, что создана для него, и что только ей под силу разбить хрустальную стену одиночества, которой он окружил себя.

Две недели из Камеруки нет новостей. Скорее всего, он занят, сейчас для скотоводов самое напряженное время в году. Да и новости должны прийти от нее.

Каждый раз за эти две недели, бросая взгляд на телефон, она клала руку на живот, и сердце тешило себя надеждой: вдруг беременна? Улыбка появлялась на губах, теплели глаза, и в душе расцветали цветы.

Сегодня утром в ванной она поняла, что ребенка не будет.

Естественно, был понедельник, серый понедельник. Нужно было ехать на работу, и о том, чтобы провести этот день в постели, пришлось забыть. Время тянулось нестерпимо медленно. После обеда к ней заглянул Рэйф.

Это случилось ровно тогда, когда она бросила в корзину для мусора использованный тест на беременность.

— Это то, о чем я думаю? — красноречиво поинтересовался босс.

— Не твое дело.

Он подошел ближе.

— Кажется, одна полоска.

— Как наблюдательно. — Трудно оставаться вежливой с непрошеным гостем.

— Плохие новости?

Она щелкнула мышкой и уставилась на экран компьютера.

— Для меня — да. А кто-то наверняка испытает облегчение.

— Так ты это сделала?

— Что?

— Ты и Томас. Ночью в номере люкс. Я так и знал, что он не устоит!

— Как бы там ни было, у нас ничего не вышло. Я не беременна.

Она снова повернулась к компьютеру, не в силах выносить участие во взгляде Рэйфа, и тут осознала, что пялится в пустой экран. Компьютер пикнул, что означало: «Хозяин, ты болван». Да она настоящая королева глупости, раз надеялась за одну ночь завести ребенка. Теперь сиди и терпи сочувствующие взгляды босса…

— И что ты собираешься делать? — спросил он, и Энджи резко повернулась.

— А ты? Тебя завещание тоже касается. Почему ты меня пытаешь? А Алекс… Уже назначил дату свадьбы?

— Последнее, что я слышал, они с Сюзанной еще в стадии переговоров.

Значит, Алекс скорее всего не станет отцом к назначенному времени.

— А ты?

— Я все еще в поиске.

— Слишком много кандидатур?

Вместо своих обычных насмешек он твердо посмотрел ей в глаза.

— Я пока не нашел достойную женщину на роль матери моего ребенка.

Подходящую женщину, лучшую кандидатку в мамы. Сердце Энджи подпрыгнуло.

— Полагаешь, Томас нашел такую женщину в моем лице?

— Дорогая, вы созданы друг для друга.

— Я хотела подарить ему не просто ребенка. Я хотела вернуть его к жизни, чтобы он снова смог любить и смеяться.

Рэйф усмехнулся и подмигнул.

— Молодец, Энджи. Ты нужна ему больше, чем ребенок. Но он пока об этом не знает.

— Полагаешь, твой отец думал то же самое? — медленно спросила она. — Поэтому составил завещание таким образом, чтобы подтолкнуть Томаса?

— Вероятно. — Некоторое время они молчали, размышляя каждый о своем, затем Рэйф покачал головой. — Но именно из-за завещания все может пойти кувырком. Ты должна показать ему, что он упускает.

— Что ты предлагаешь? Ворваться в Камеруку с криком: «Милый, я дома»?

Рэйф усмехнулся.

— Читаешь мои мысли.

Она поняла, что он не шутит.

— У тебя есть план?

— До следующей попытки две недели?

Энджи кивнула.

— А если я отвезу тебя раньше?.. — Ответа Рэйф не ждал, поэтому фраза прозвучала скорее как утверждение. Он взял со стола календарь, некоторое время изучал его и вдруг просветлел. — Знаешь, что состоится в ближайшую субботу?

— Двадцатого?

— Скачки на приз мэра города.

Девушка нахмурилась.

— Думаешь, мне следует его навестить? Томас принимает участие в скачках?

— Нет, но он отпустит на праздник персонал и останется дома один.

Сердце Энджи забилось птичкой в клетке.

— Ему не понравится.

— А разве это важно?

Она улыбнулась, и надежда снова затеплилась в ее душе.

— Нет.

Томас узнал шум двигателей, не отрывая глаз от молодняка. Должно быть, Алекс с Рэйфом прилетели навестить мать. Бессмысленная затея, так как сейчас Мора находилась на другой скотоводческой ферме, где управляющий повредил ногу. Томас и сам бы поехал туда, но…

Его грудь сжималась, когда он вспоминал потухшие глаза матери. Совсем недавно она заявила ему: «Я потеряна и разбита. Мне нужно заняться делом, работать до изнеможения — это единственный способ ужиться с болью от невосполнимой потери».