Наташа Колесникова - Запретный плод

Сам-то хорош! Только теперь понял, что дело серьезное. Да ведь до сегодняшнего дня Марина вела себя вполне нормально. А папаша о чем думал, когда бабки отстегивал на этот сериал?

Пустовалов посмотрел на хозяина квартиры, который тоже пил кофе и нервно постукивал пальцами по столу.

— Иван Тимофеевич, а стоило вам рисковать, вкладывать деньги в сериал?

— А как ты думаешь, Валера? Если деньги мои, то и главная роль — у моей дочери. И проблем у нее не должно быть никаких. Для того и дал деньги.

Стернин мрачно усмехнулся. Деньги-то дал, но проблемы у дочери возникли, и очень скоро. Именно те, которых он больше всего опасался. Хорошо, что жених об этом не знает. Но мог бы тоже призадуматься.

А Пустовалов думал о другом. Молодой, энергичный бизнесмен привык просчитывать деловые операции на несколько ходов вперед. А женитьба — это очень деловая операция. И получается… Жена — актриса, такие ситуации, какая сложилась сегодня, могут повторяться чуть ли не каждый день. Где она, с кем она — непонятно, и значит — постоянный стресс. А нужно ли ему это?

Десяток секунд понадобилось, чтобы ответить на свой же вопрос.

Да, Марина ему нужна, теперь уже поздно отступать. Слишком много сил и средств потрачено на эту операцию, отступить — значит потерпеть сокрушительное поражение, которое светское общество презрительно осудит. Оно ведь уже поженило их в своих клубных пересудах.

Он был вполне современным человеком, дорожил мнением светского общества и даже в мыслях не мог сказать себе, что дело тут в другом — он любит эту девушку. Говорить о любви, не будучи уверенным в ответном чувстве, означало вполне реальную вероятность стать объектом насмешек.

И кто только из великих русских, да и не только русских, писателей не издевался над тупостью этого пресловутого «светского» общества, а поди ж ты! Воз и ныне там.

— Извините, Иван Тимофеевич, пожалуй, оставлю вас, — сказал он. — Время уже позднее, и мне, и вам завтра на службу. Не смею отягощать вас своим присутствием, будем надеяться, что Марина вполне адекватно реагирует на ситуацию.

— Сиди, Валера, — приказал Стернин. — Ты кто, сбоку припека? Таких я в свой дом не пускаю. А если причастен, так сказать, то жди. Тут надо всем вместе разобраться.

— Еще кофе, Валера? А может, перекусишь? Я попрошу Марию Петровну что-нибудь приготовить тебе, — сказала Лилия Максимовна.

— Как скажете, Иван Тимофеевич, — согласился Пустовалов. — Лилия Максимовна, от кофе не откажусь, но Марию Петровну беспокоить не следует, время уже позднее, скоро полночь, я и так выгляжу полным идиотом, но ведь… волновался.

— Перестань, — махнул рукой Стернин.

— Лилия Максимовна, пара бутербродов с колбасой и сыром — это все, что я попрошу. Могу сам сделать.

— Валера! — укоризненно сказала Лилия Максимовна. — Сейчас соображу. Ваня, тебе что?

— Да то же самое, — сказал Стернин, не переставая нервно барабанить пальцами по столу.

— Смешно сказать, Иван Тимофеевич… Сегодня пошла в тираж наша последняя разработка, новая версия игры. Производство в Таиланде, продажа в Америке и по всему миру, как американский продукт, дочерняя фирма этим займется. Спрос колоссальный, прибыль ожидается… Хотел отметить это с Маринкой, а получается… Если тут хорошо, то там плохо, так выходит?

— Рад за тебя, Валера. Не так. У меня сегодня был тяжелый день, думал, хоть дома чуток отдохну, расслаблюсь. А вот поди ж ты, не получается, черт возьми! И выходит, что не тут, не там… покоя нет. Лиля, и коньячку нам дай, осточертело уже ждать всухомятку!

Глава 6

Марина слышала, что он бабник, даже — проходимец, специально знакомится с состоятельными девушками, чтобы жить за их счет. Ну, значит, дураки они, те, кто говорил такое. Он ей честно рассказал о своих двух женах: первая — студенческая любовь, которая быстро прошла у обоих; вторая была дочерью средней руки бизнесмена, чья жена мнила себя крутой светской леди. Жил в доме жены, долго терпел, но в конце концов не выдержал.

Марина ему верила. Это же так просто — представить себя на его месте. И дня бы не выдержала в чужой семье, где тебе советуют, как нужно жить. А он терпел, этот «записной бабник», хотел семью сохранить, ждал, когда сможет обменять квартиру на большую и увезти туда жену. Не дождался, терпения не хватило. А может, удачи. Нет, не удачи, а суперудачи. Он на плаву, все у него нормально, и сам он вполне нормальный парень.

Более того — очень даже симпатичный парень, женщины (убедилась в ресторане, да, собственно, и прежде не сомневалась в этом) прямо-таки визжат от восторга, глядя на своего кумира.

На Валеру Пустовалова женщины не смотрят с таким восторгом, но если какая-то красотка обратит на него свой взор в ресторане, Валера не преминет сказать об этом: мол, вот я какой, все меня хотят. Далеко не все, Валера! А вот Игорь — действительно кумир. Но видела она перед собой простого и понятного парня. Честного, искреннего, симпатичного, и так приятно было провести эти два часа рядом с ним!

Дождь стучал по крыше его машины, рыжие фонари казались ежами, ощетинившимися оранжевыми иголками, а она склонила голову на плечо Игоря и закрыла глаза, вспоминая приятный вечер в ресторане и чувствуя его теплую ладонь на своем плече. Так и дремала бы до самого утра…

Машина остановилась у железных решетчатых ворот, закрывающих въезд в элитный жилой комплекс. Муравьев осторожно погладил Марину по плечу:

— Девушка, ваш заказ выполнен, вы доставлены точно по адресу, с вас причитается…

Марина открыла глаза, огляделась. С улыбкой взглянула на Муравьева, потянулась. И вправду задремала! Даже и не заметила, как приехали к ее дому. Мгновением позже посмотрела сквозь лобовое стекло и нахмурилась. Отсюда, из-за ворот, хорошо был виден ее подъезд и черный «мерседес» возле него. Кому он принадлежал, понятно было: Валера Пустовалов всегда так ставил машину — чуть наискось.

— Ох, Игорь, спасибо. За все тебе спасибо, чудесный был вечер, правда. Ну, пока?

Он наклонился, поцеловал ее в щеку, очень аккуратно, как сестру.

— Скажи, пусть нас пропустят, и я провожу тебя до лифта.

— Нет, не надо. Я живу на третьем этаже, по лестнице добегу. Все, пока, Игорь.

— Ну может быть, до двери провожу? Нет, я не собираюсь афишироваться перед твоими важными родителями, просто… посмотрю, как ты уйдешь, и поеду домой с чувством исполненного долга. Ночью буду об этом думать и гордиться собой.

— Ты уже выполнил свой долг, проводил меня. А ночью вредно много думать об этом.

Она наклонилась к нему, обняла, запечатлела ответный поцелуй на его щеке. Хотелось поцеловать в губы, но потом ведь нужно помаду из сумочки доставать, а вдруг Валера неожиданно выскочит из подъезда и увидит, как она торопливо поправляет макияж?