Община - Виктория Анкай

- А кому продали? Разве кто-то захочет жить в религиозной общине?! - я действительно удивилась. - Или своим и продали?

- А ты думаешь, приезжих мало? - Мария Михайловна насмешливо вздохнула. - Каждый год приезжают. Кто по одиночке, кто семьями сразу... То нагрешат чего и замаливать едут, то душа чего-то там у них просит, то к корням и природе вернуться приспичит... Ну кого-то на год даже хватает, да. Иные и на пару месяцев не задержатся... Остаются совсем мало. Кто готов и молиться, и обряды блюсти, и трудиться, и по-настоящему осесть здесь...

По спине пробежала дрожь - я понимаю, да. Это надо быть совсем отчаянным или отбитым, ну или реально натворить в жизни что-то такое, что либо тюрьма, либо жизнь в общине. Каторга какая-то...

Поскребла ногтями дно казана, соскабливая пригоревшую капусту. Стиснула зубы, пытаясь мысленно отвлечься от процесса...

- И чего там, в общине? Свет-то есть у людей? Или только молитвами путь освещают... - хмыкнула, задавая тупые вопросы исключительно с целью порадоваться за себя и прочувствовать собственное благополучие.

- Да всё там есть, скажешь тоже, - баб Маша махнула на меня рукой, приподнимаясь и хватая со стола чистую тарелку и сложенное полотенце - собралась вытирать вымытую посуду. - Не пещерные же люди. Им вон в том году столб поставили... Высокий такой... Чтоб интернет был...

Прыснула со смеху - ну тогда да, не так уж всё и запущено.

- Ааааа... Ну и слава Богу... - закусила губу, чтобы не заулыбаться открыто. - А они сюда, в деревню, ходят?

- Та как же не ходят? - Мария Михайловна округлила глаза. - Там жеж не резервация. Вон трое только ушли от нас...

Аж застыла с намыленной губкой в руке. Сглотнула слюну...

- В смысле... Они - общинники?!

- Ну так конечно! - хозяйка вздохнула от моей непробиваемой глупости. - Колька, конечно, всё уйти порывается, но так и не уходит... Хотя туда ему и дорога - нет в нём истинной веры. Всё кривлянья одни. Лука скоро сменит отца Пантелеймона, наверное... Не то чтоб вера в нём от сердца жила, всё ж жену похоронил, тяжко это принять, но упорства ему не занимать, детей в строгости растит. Ванька вообще молодец - и невесту из своих взял, и ребятишки хорошие, там вера глубокая, ещё дедами и отцом воспитанная...

Блять... Прости Господи... А на вид вроде нормальные мужики... Я даже переспать вот думала с одним...

- Мдаааа...

- Пашка тоже оттудова. Молодой, горячий... В городе учился. Вернулся - думали тоже уйдёт. А он ничего, сопротивляется внутренне, но держится... Женится скоро на своей... Хороший парень.

- Угу...

- Ну ты совсем засыпаешь на ходу! - баб Маша отложила полотенце на стол. - Бросай! Утром доделаю... - она безапелляционно закрутила кран и схватила меня за локоть. - Пошли, постелю тебе в кресле. Лука сказал, рано разбудить тебя... Дождя на завтра вроде не обещают...

На этом самом кресле моя выдержка сломалась окончательно. Я ещё как-то держалась, пока Мария Михайловна раскладывала эту грузную квадратную совдеповскую конструкцию, в реальности действительно оказавшуюся вполне вместительной кроватью. Вместительной от словосочетания "можно вместиться", да... Стойко помогала взбивать слежавшуюся перьевую подушку, вдевать в пододеяльник тяжеленное ватное одеяло и расстилать простынь. Но когда я переоделась в выделенную бабой Машей ситцевую ночнушку с огромными пышными воланами на груди и по краю длинного подола, сила воли покинула меня окончательно и бесповоротно...

В глазах стояли слёзы. Да я и не прятала их в темноте, лёжа на жёстком ложе и задыхаясь под весом чужого одеяла. Почти не слушала, что Мария Михайловна тихонько рассказывает об этой дурацкой общине, о каких-то там староверах, об отличиях между другими толками и согласиями... Какая мне разница по сути? Меня это вообще никаким боком не касается. Я просто хочу домой, в свою постель! Вместо того, чтобы находиться здесь и делить спальню с хозяйкой этого жилища...

Чуждость и чужеродность. Эти ощущения захватили сознание и подсознание, разум и чувства. Это не мой мир, не мои люди, не моя обстановка! И на этом фоне самым родным на свете казался муж...

Мне отчаянно, до боли в грудине, до тошноты хотелось к нему... К самому близкому, самому лучшему, самому дорогому человеку... Просто уткнуться в его плечо, почувствовать знакомый до дрожи запах, просто знать, что он рядом...

- Ну ты чего, деточка? - баб Маша давно замолчала, прислушиваясь к моим беззвучным всхлипам, и только сейчас снова заговорила. - Чего сырость разводишь? Спать надобно...

- Домой хочется... - выдавила из себя, огромным усилием сдерживая рыдания.

- Так завтра поедешь, ну! Лука сказал - утром, значит так и будет! Надо-то ночь одну поспать...

- Д-да, з-знаю... - я всё-таки сорвалась, тихо шмыгнула носом. - Пр-росто не привыкла я... т-так...

Баб Маша помолчала немного. Несколько раз тяжко вздохнула, ворочаясь на своей кровати.

- А ты чего с мужем-то не живёшь, Снегурка? - её голос в относительной тишине ночи звучал участливо и почему-то душевно. - Бог дал мужа - надо женой быть...

Тонко взвыла, кусая губы...

- Другая у него, баб Маш... Бросил он меня... А я... я хочу женой быть... О-очень х-хочу... - я почти заревела, поворачивая голову и утыкаясь лицом в подушку. - Он сам не хочет... Двадцать лет прожили...

- Ох ты ж горюшко... - Мария Михайловна вполне искренне посочувствовала. - Так, может, сейчас не хочет, а потом захочет... Примешь?

- Приму, - я лихорадочно втянула носом воздух. - И сейчас приму, и потом... Пусть только вернётся...

- Ой бедовая ты девка, Снегурка... - баб Маша протяжно зевнула. - Ну коли не вернётся, так Бог другого мужа пошлёт, чего убиваться-то так...

- Не хочу! Не хочу другого... - разревелась всё-таки... - Ему вон послал... Оксаночку эту! А мне нет! Одну оставил...

- А дети-то есть? Нажили деточек-то?

- Есть... Дочка... Сама скоро замуж пойдёт...

Мария Михайловна шумно выдохнула. Замолчала под мои всхлипы и стрекотание кузнечиков за окном...

- Ты послушай меня, деточка, - она снова подала голос. - Не поверишь, знаю... Но даст Бог мужа, коли замуж хочешь. Только ты этого-то прости... Вернётся, не вернётся, всё одно - прости, не суди...

- Да простила я его! - заскулила в ответ, натягивая одеяло на голову и жмурясь до кровавой рези в глазах, ибо от всколыхнувшейся