Ирина Степановская - Экзотические птицы

Работой Нонна Петровна в принципе была довольна. Народу по ночам в магазин ходит немного, можно было и чаи погонять, и вздремнуть предрассветные два часа в подсобке. В жилконторе же, если не случалось аварии, и вообще можно было часиков шесть поспать. «Вот только бы девку пристроить — а там как-нибудь! — мечтала Нонна Петровна. Большие надежды она возлагала также на доллары, что были припасены в кожаной сумке в шкафу. — Так ли, сяк ли, а скоро должно что-нибудь решиться! — думала она про дочь. — Если не на учебу — так замуж. Серега — парень хороший, и тогда с операцией можно было бы и подождать. Он мою девочку и такую любит!»

Итак, было одиннадцать часов утра, и Ника сползла со своего дивана, чтобы попить. «Только через соломинку и не горячее! Есть твердую пищу будет невозможно дня два!» — предупредил ее Владимир Сергеевич, но это не страшно. После ожога пищевода уксусной кислотой она вообще питалась через капельницу значительное время, и эти два-три дня были для нее пустяком. Она поцедила сквозь зубы приготовленный заранее отвар шиповника и сухофруктов и снова легла. Звонок, требовательно и тревожно запищавший у двери, заставил ее встрепенуться.

«Сережа, наверное», — подумала она и осторожно, медленно, по стеночке подошла к двери.

Это был действительно он. Но что-то в его лице изменилось за ночь. Мордочка его почему-то осунулась, глаза бегали по сторонам с выражением беспокойства, и даже страха.

— Ну как ты? — спросил он Нику, осторожно поцеловав в щеку поверх повязки.

«Беспокоился за меня! — умилилась Ника. — Может, всю ночь не спал…»

— Ну, все-все-все! — защебетала она, насколько могла щебетать. Вместо слов из-под повязки вылетало сплошное «сю-сю».

«Я сейчас! — показала она жестом и, снова встав с дивана, разыскала в столе карандаш и бумагу. — Буду писать!» — снова жестом объяснила она.

— Да что писать? Нечего писать! — отозвался Сергей, и Ника поняла, что не она причина его беспокойства.

«Что случилось? — написала она. — В армию забирают?»

— Хуже, — ответил он. — Поговорил тогда с тобой и как сглазил. Наехали на меня. Требуют бабки отдать за ту разбитую машину, а иначе — пуф! — Он сделал характерный жест пальцами, будто стрелял из пистолета.

— Так что же теперь? — забыв про карандаш, заговорила Ника и тут же сморщилась от боли. Он понял ее.

— В армию надо идти, — сказал он. — Попрошусь в Чечню или на Дальний Восток. Там не найдут.

— В армию… Как же? Ведь на два года? — промычала Ника. — А я?

— Замуж выходи, — отозвался Сергей. — Два года такой срок, что девчонки не ждут. Да и мало ли, может, я без ноги приду или без руки!

Ника обхватила его руками:

— Миленькой мой, дорогой, единственный! Как ты можешь такое говорить? Ты, видно, совсем не понимаешь, что я тебя люблю! Люблю!

— Так и я тебя люблю! — отозвался Сергей. По тому, как ходил его острый юношеский кадык, было видно, что он волнуется. — Жизнь тебе не хочу портить!

— Как портить! Как портить! — вцепившись в него обеими руками, мычала Ника. Он встал, считая, что сказал уже все и пора уходить. Как затравленный зверек он смотрел на дверь, будто за ней его поджидала опасность. — Не уходи! — как могла кричала она, и слезы лились из ее глаз и мочили повязку.

— Тише! Ты что! Тебе нельзя волноваться! — Он пытался снять с себя ее руки.

— Погоди! — светлая идея озарила ее лицо, на котором мгновенно высохли слезы, она вновь схватила карандаш и лихорадочно стала писать.

«Все из-за денег проклятых, — появлялись на листочке кривые строки. — Но ведь у меня есть деньги, возьми! Все равно ведь» я хотела тебе их отдать! На военкомат!»

— Как я возьму? А отдавать чем буду? — посмотрел на нее Сергей. — Отец ведь сказал, что не даст на машину. Сказал: «Сам разбил — сам и отдавай!» «Да он это просто так говорит! — царапала карандашом в ответ Ника. — Как поймет, что дело серьезное, поможет. Отдаст! Да и мне не срочно, я ведь могу подождать. Все равно сейчас с деньгами ничего не будем делать!» Она стала покрывать поцелуями его лицо, и хоть рот у нее был в повязке и любое давление приносило боль, она прижималась к его щекам, носу, подбородку губами. И даже через несколько слоев марли до него доходил ее жар.

— Тогда пошли! Только быстро! — сказал он и потянул ее за руку!

— Куда? — удивилась она. — Ведь деньги здесь!

— К юристу. К нотариусу, — пояснил он. — Сделаем все как положено. Я дам тебе расписку, что деньги взял и обязуюсь отдать.

— Да зачем? — запротестовала она. — Я тебе и так верю! — Но он уже нес из прихожей ее куртку и шарф. — Мне вообще-то надо лежать… — неуверенно сказала Ника.

— Мы ненадолго! — заверил он. Она достала из сумочки деньги, швырнула пустую сумку обратно в шкаф, по дороге схватила карандаш и листочки, на которых писала, мало ли, может, понадобится что-нибудь объяснить, нашла свой паспорт, они захлопнули дверь и быстро побежали по лестнице.

Ближайшая нотариальная контора была закрыта, на двери висел огромный замок. Во второй конторе была огромная очередь. В третьей их приняли, велев предварительно подождать. Ждали они два часа. Проходившие мимо люди с удивлением оглядывали странную девушку, замотанную до бровей сиреневым шарфом, из-под которого выглядывало что-то белое наподобие марли, и сидевшего рядом с ней парня, все время озирающегося по сторонам. Наконец они вошли в комнату. Нотариус был озабочен предстоящим оформлением купли-продажи цепочки из четырех квартир, за которую должен был получить хорошие проценты, поэтому торопился и не стал вникать в суть дела глубже, чем требовалось для формального подписания документов. Деньги пересчитали, и пачка зеленых бумажек из маленькой ручки Ники тут же перешла в Сережин карман. Две бумажки пришлось разменять для уплаты нотариусу. Как ни торопился нотариус, но и у него молодые люди просидели не меньше часа. Под конец Нику стало познабливать.

«Скорей бы добраться домой!» — думала она. Несмотря на то что она уже больше суток не ела, ей не хотелось есть, только пить. Пить и зарыться под одеяло на своем диване. В глубине души она чувствовала угрызения совести. Хоть она и не сомневалась в Сереже, все же насчет денег надо было бы посоветоваться с матерью. Но решать пришлось быстро, матери не было, не было телефона. Как поступить?

Когда они наконец вышли, Сергей потянул ее в сторону, противоположную дому.

— Ты куда? — спросила она.

— Сейчас зайдем в одно место! — туманно пояснил он.

— Я хочу домой! — У нее уже подкашивались ноги.

— Здесь недалеко! — пообещал Сергей. Таинственным местом, куда он ее привел, оказался ювелирный магазин.

— Деньги размененные остались, — сказал он Нике, — давай тебе купим кольцо! — И подвел ее к витрине, где заманчивым золотым блеском благородно сияли обручальные кольца.