Падение ангела - Лана Шэр

Отчаянье и страх чувствовалось во вкусе его поцелуя, словно этим действием он хотел убедиться, что я жива и сейчас по-настоящему стою рядом с ним.

И, оказывается, мне тоже было это жизненно необходимо. В наших действиях не было чувственного или сексуального подтекста. Скорее это походило на мольбу. Крик о помощи. Мы оба хотели почувствовать друг друга чтобы вновь ощутить хоть немного почвы под ногами. Почувствовать себя живыми.

И эти несколько минут были просто необходимы.

Последующие дни стали похожи один на другой. Когда мы впервые приехали к Роксане и не без труда пробрались в её палату, я провела там почти весь день. Марк оставил меня, приставив к двери второго охранника, а сам уехал разбираться со всем дерьмом, которое происходит.

В этот раз я не только не задавала ему никаких вопросов, но и не думала ни о чём, кроме того, как сильно я хочу, чтобы Рокс очнулась. Но этого не произошло. Ни в первый, ни во второй, ни в третий день.

Марк забирал меня ближе к ночи и увозил к себе, напрочь отвергая моё желание оставаться с подругой все двадцать четыре часа. Он опасался, что я не буду здесь есть и спать, поэтому взял на себя роль няньки, заботливо поддерживая мой организм в более-менее жизнеспособном состоянии.

Честно признаться, в его опасениях была достаточная доля правды.

Сидя рядом с изувеченной подругой в куче трубок, с капельницей и прочими штуками, назначения которых я даже не знала, не хотелось жить, не то что есть, пить или спать.

И всё же каждый мой отъезд обратно в дом Марка был через жуткое сопротивление внутри.

Я очень боялась, что она придёт в себя и окажется совсем одна в тёмной пустой палате. Что рядом с ней после всех ужасов, которые она пережила, не будет никого из близких ей людей. Никого, кто разделит её боль. Кто успокоит и скажет, что теперь всё хорошо.

Даже если это не так.

И всё же Марк был непреклонным и каждый раз уводил меня чуть ли не силой, но делая всё с той деликатностью, на которую был способен. Я понимала, что возиться со мной ему тоже не особо в радость и от этого раздражалась всякий раз, когда он вынуждал делать по-своему.

Мне было непонятно почему ему так принципиально держать меня поблизости, учитывая тот факт, что я для него значу не больше, чем красивая игрушка, которую он когда-то сильно захотел.

Но выяснять этого не хотелось. Сейчас не имело значения ничего, кроме Роксаны и того, пойдёт ли она напоправку.

В ночь на третий день мне приснился кошмар. Причём сон был настолько реальным, что когда я проснулась вся в поту и слезах, разбудив Марка, первой моей реакцией на его прикосновения было стремление отбиться от него и сбежать.

В этом сне я видела сырой подвал размером с огромный ангар. На бетонном полу вразброс лежали грязные матрасы, перепачканные мочой, грязью и кровью. Рядом с некоторыми из них цепью были прикованы истощённые девушки в рваной одежде, покрытые синяками и ссадинами.

Я шла вдоль этих матрасов и видела, какими затравленными глазами смотрели на меня девушки, в то время как другие отворачивались, закрывая руками голову в страхе получить новые побои.

Я шла и шла, пока не увидела среди всего этого ужаса Роксану. Она лежала на матрасе, избитая до потери сознания, а рядом с ней сидела ворона, выклёвывая в одной из ран на ноге моей подруги мясо. Я хотела отогнать гадкую птицу, но не смогла пошевелиться.

Позади меня раздался лязг металла и когда я обернулась, то увидела девушку, сильно похожую на Хлою. Она была очень худой, под глазами лежали просто чёрные как ночь синяки, а её некогда светлые волосы стали какого-то отвратительного цвета, утопая в крови и грязи.

— Хлоя, — позвала я, но та не отреагировала, безжизненно глядя куда-то перед собой.

Тогда я подошла ближе и, сев рядом с ней на корточки, коснулась её истощавшей руки, чтобы привлечь к себе внимание и убедиться, что не обозналась.

— Хлоя, милая, это я, — осторожным шёпотом произношу, пытаясь разглядеть выражение её глаз.

Через пару секунд, словно её мозг с трудом переваривал информацию, она перевела на меня абсолютно стеклянный взгляд некогда одних из самых прекрасных и завораживающих глаз на свете, после чего едва слышно сказала:

— Ты опоздала. Опоздала! — оттолкнув меня, девушка стала биться в припадке, диким криком повторяя это слово, пока к ней не подбежал мерзкого вида мужчина и не начал бить её по лицу, чтобы успокоить.

Я бросилась на него, стараясь оттащить от сестры, которая даже через удары и кровь, льющуюся из её рта, скандировала «Ты опоздала».

На этом моменте я проснулась и Марк долго успокаивал меня. Но я настолько была не в себе, что наносила удары по его телу, не отдавая себе отчёта в собственных действиях. Это происходило какое-то время, из-за чего мужчине пришлось навалиться на меня и завести мои руки за голову, придавив своим телом к кровати.

— Эй, эй, тише, это я, тебе приснился кошмар, — тяжело дыша, Марк сдерживал меня, пока я выкручивалась под ним, пытаясь скинуть с себя.

В ту ночь нам обоим больше не удалось уснуть.

Утром мужчина уехал по очередным своим делам, а мне строго настрого запретил куда-либо выходить до его возвращения. Словно безвольный призрак я слонялась по дому, отказываясь от еды и просто обходя разные комнаты.

Не помню как набрела на библиотеку, не помню, как выбрала одну из книг. Но когда в моих руках оказалась «Дженни Герхардт» Теодора Драйзера, я на какое-то время погрузилась в чтение, не сильно воспринимая слова, написанные на страницах. Вначале книги я вновь наткнулась на послание матери Марка и, пробежав глазами по строкам, выведенным красивым почерком, тяжело вздохнула.

«Мой мальчик, этот роман о благородстве, стойкости перед жестокими ударами судьбы и всепобеждающей силе любви. Помни, моё счастье, что никто и ничто не способны сломить тебя. Будь достойным человеком и храни в своём сердце те силу духа и любовь, которыми с благословения Всевышнего наделен только ты. Твоя мама».

Надо же. Мне стало так жаль, что я никогда не буду иметь чести познакомиться с этой прекрасной женщиной. Ведь я чувствую, каким глубоким и объёмным было её сердце. Уверена, что будь она жива — Марк никогда бы не связал свою жизнь со