Оксана Сергеева - Райская птичка (СИ)

Положено считать, что девушка выбирает себе спутника по подобию отца. Отец – тот идеал, герой, к которому она стремится намеренно или по наитию. И не имеет значение, каков его характер. Он тот, с кем она уже внутренне согласна найти примирение.

А у Энджел не было своего героя. Этот ориентир был размыт, детские воспоминания не обозначали чёткой картинки её желаний. Она не имела представления, каков её «идеал» и с кем она могла бы найти гармонию. Никогда не считала Тони отцом, да и он сумел так отстраниться, что прямого участия в их с Ричардом воспитании не принимал. Всю жизнь он держался в стороне. Производил впечатление «доброго соседа» или друга семьи, поселившегося в их доме на время. Именно поэтому Энджел не хотела, да и не собиралась лишить своего ребёнка «героя».

Когда Данте снова сделал будоражащий её жест, девушка застыла на месте.

- Мне кажется или ты волнуешься?

Когда он подошёл, Энджи стояла у стола, намереваясь отрезать несколько кусочков ржаного хлеба.

- Ты не можешь меня не волновать. А потом – у меня нож, я могу нечаянно тебя поранить.

- Первое меня радует. Второе – не очень. – Он забрал из её руки нож. - Пойдём на улицу, дождь прекратился.

- С большим удовольствием. – Энджи оставила его разделаться с мясом и хлебом, а сама, схватив кухонное полотенце, вышла на улицу, чтобы смахнуть воду со стола во дворике.

Людям свойственно наделять тёмное время суток особым романтизмом. Забавно, но ночь будто раскрашивала слова и чувства в краски. Усиливала их. Придавала больше правдивости. Заставляла верить. Сказанные ночью слова любви могли положить на лопатки любые сомнения. Редко говорят «романтический завтрак», или «…обед», - но всегда – «романтический ужин». Сложно спорить, но ужин всегда вкуснее, чем обед, и чаще – гораздо приятнее, чем завтрак. А уж еда на свежем воздухе, в молочных сумерках, пахнущих имбирём и корицей…

Он подошёл близко. Обнял, на минуту прижавшись лицом к щеке. Она слегка поёжилась от теплоты его прикосновения, улыбнулась таинственно.

- Чудесно, правда? - восторженно сказала, укутывая ноги в плед.

- Чудесно… - повторил он. Не подтвердил. Просто проговорил вслед за ней, уткнувшись губами в макушку. – Чудесная ты, всё остальное – банальщина.

- Почему же сразу банальщина?

Пока кто-то морочил ему голову по телефону, она успела поесть и принести себе холодного чаю с лимоном.

- Сложный вопрос, - пожал плечами и сел в удобное плетёное кресло, вытянув ноги. - Спорить здесь не о чем. Но если ты находишь что-то особенное в том, чтобы любоваться на тёмную воду в свете луны и слушать завывания ветра, я готов в этом поучаствовать. – Бросил взгляд на водную гладь. Чуть подальше от них, напротив соседнего дома, женщина и двое детей бросали в воду кусочки хлеба, пытаясь кормить лебедей.

- Мне этого достаточно. – Энджел посмотрела в ту же сторону.

- Я не против твоих мыслей. Для меня ночь – это ночь; день – это день. Единственное, что я нахожу романтичным – это секс с любимой женщиной, то есть – с тобой. И сопутствующие этому атрибуты меня мало волнуют.

Она повернулась к нему с улыбкой:

- А помнишь наши первые встречи? Как всё началось?

- Как? – Данте посмотрел на дно бокала и отпил.

- Безнадёжно. – Энджел чуть скривилась.

- Безнадёжно для кого? – приподнял он бровь.

- Для меня. Ты изменил мой мир. Я люблю тебя.

- За то, что я изменил твой мир?

- Не знаю.

- Никто не любит беспричинно. Миф о том, что любовь является инстинктом, — заблуждение.

- Ты так считаешь?

- Это не я придумал, но согласен с этим.

- И где ты такое вычитал?

- Ты же не думаешь, что меня интересуют только аналитические сводки. Никогда не знаешь, с кем придётся иметь дело.

- И то верно. Наверное, ты прав, - романтическая любовь давно умерла. Сейчас люди взвешивают все «за» и «против», и находят веские основания, прежде чем разделить с кем-то свою жизнь. Просто найти спутника жизни уже недостаточно, - поделилась она своими размышлениями.

- Хотел тебе рассказать одну историю…

- Какую?

Вместо того чтобы ответить, Данте приложил палец к губам.

- Т-сс…

- Что? – шёпотом спросила она.

- Тихо. – Он поднялся и долил в свой бокал коньяка. - Мы не одни. – Потянулся, поставил тот на край стола и придвинул плетёное кресло. Потом сел на место, загадочно ухмыльнувшись.

Энджел с любопытством наблюдала, как через некоторое время из-под деревянного настила террасы выглянула мохнатая мордочка. Но ещё большее удивление вызвало то, что енот уверенно забрался на кресло и, поставив лапки на стол, принялся лакать коньяк из бокала.

- Господи, что это? – глянула она на Данте слегка ошарашено.

- Познакомься, это мой друг. Он часто меня навещает, когда я останавливаюсь здесь. Правда, имя я ему ещё не придумал.

- И что? – говорила она вполголоса, стараясь не спугнуть животное. Но енот, поглядывая на них, особого беспокойства не выражал. - Он сейчас вылакает весь бокал целиком?

- Зависит от настроения. – Данте сцепил пальцы и упёрся локтями в подлокотники кресла. - Иногда он ограничивается парой глотков, а бывает, и бокала мало.

- А может быть это «она»? – с иронией спросила Энджел.

- Думаешь? – поддержал Данте.

- Я уверена. Смотри, каким влюблённым и преданным взглядом она на тебя смотрит. За версту чую соперницу, - засмеялась девушка.

- Ревнуешь? – самодовольно проговорил мужчина.

- Всегда ревную. Давай свою историю.

Енот, тем временем, опустошив полбокала и уютно разместившись в кресле, свернулся калачиком.

- Пойдём в дом. Расскажу. – Данте поднялся с кресла.

- Это что-то страшное? – Энджел последовала его примеру, но у дверей вновь оглянулась, посмотрев на притихшее в кресле животное. Енот и усом не дёрнул.

- Нет.

- Я готова. – Она подлила себе чаю и присела рядом с ним на пушистый ковёр.

- История называется «Искатель». – Данте не понижал таинственно голоса, чтобы полностью завладеть её вниманием, Энджел сама задержала дыхание, ловя каждое слово.

- Почему именно так? – спросила, вскинув бровь. Подобное название навевало мысль и некой философии, что вызвало улыбку. Так неожиданно звучало это из его уст.

- Потому что вся наша жизнь – поиск. – Отодвинув стакан с холодным чаем, Данте притянул её ближе к себе и она, развернувшись спиной, опёрлась ему на грудь. - Так вот… - продолжил он. - Однажды Искатель, направляясь в город, увидел возвышение, а подойдя ближе, обнаружил, что это холм с множеством восхитительных деревьев, птиц и цветов. Он на время позабыл о том, куда и зачем он шёл, и поддался соблазну немного отдохнуть в этом месте. Искатель вошёл внутрь и стал неспешно продвигаться меж белых камней, которые как будто в случайном порядке были уложены среди деревьев. На одном из камней он обнаружил такую надпись: «Абдул Тарег, прожил восемь лет, шесть месяцев, две недели и три дня». Искатель вздрогнул, поняв, что это был не просто камень, а надгробная плита.