Александр Шохов - Счастье есть

Ознакомительный фрагмент

– Лохматиться будешь, – сказал Макс.

Маня поцеловала его. Они вытерлись одним большим полотенцем и принялись одеваться.

– А где же Алекс? – спросила Маня.

– У соседки был запасной ключ. Он уже у меня в квартире. Лечится.

– А что с ним?

– Не заклеили ему ухо. Жена набросилась в травмпункте, услышав, как он по телефону разговаривает. Он оттуда бежал. И теперь радуется, что в ухе нет артерий.

– Тут он угадал, артерий в ухе нет, – сказала Маня, смеясь. – Пойдем, посмотрим, чем можно помочь твоему Алексу.

В подъезде и впрямь было изрядно накапано кровью. Алекс ухитрился еще и входную дверь в квартиру Макса запачкать. Когда Макс позвонил, из соседней двери высунулась Марфа Матвеевна.

– Ваш друг истекал кровью, – сказала она, глядя округлившимися от ужаса глазами. – В него стреляли?

– Нет, – сказал Макс. – Его просто укусил дятел.

– Дятел? – глаза Марфы Матвеевны еще больше округлились.

Маня толкнула Макса в бок кулачком, чтобы он не издевался над пожилой женщиной.

– Спасибо, что Вы дали ему ключ, – сказал Макс. – Не открывает. Наверное, в обмороке. Эти северные дятлы такие неуправляемые. Возможно, уже началось скоропостижное заражение крови. Ведь уши так близко к головному мозгу! Или, Боже мой, ведь мог начался дятловый менингит. Правда, Маня?

– Господи, господи! – сказала Марфа Матвеевна, и скрылась за дверью.

– Дятловый менингит? – спросила Маня. – Ну тебя прет!

Макс достал свой ключ и открыл. В ванной шумела вода, и оттуда слышалось рычание Алекса. Понятно было, что звонка он не сльштал.

Маня и Макс подошли к двери ванной. Макс осторожно заглянул.

– Алекс? Ты как?

– Да жжется, блин! – сказал Алекс.

Йодом было залито все вокруг. В том числе, конечно, и ухо.

– Ну ты аккуратист! – сказал Маня.

Смочив ватную палочку для чистки ушей в йоде, она аккуратно обработала рану.

– Следы зубов останутся, – сказала она. – Но кровь уже не идет.

– Пронесло! – усмехнулся Алекс. – А то ведь так и погибнуть можно, от укуса женушки.

– Как ты вообще доехал с таким ухом? – спросил Макс.

– Химчистка салона нужна точно, – ответил Алекс. – Маня, как по-твоему, у меня ухо висеть не будет?

– Как у спаниеля, что ли? – спросил Макс.

– Ну не как, ну чуть-чуть свисать… Мне в моей профессии не помешало бы, для личного бренда.

– Ну если хочешь, мы можем попросить Маню еще раз тебя укусить, – предложил Макс.

– Не, я его кусать не буду, – улыбнулась Маня. – Мне теперь есть, кого кусать.

Она игриво повела бровями, и Макс почувствовал, что в штанах через пару секунд стало тесновато.

– Бинтовать будем? Или пластырем заклеим? – спросила Маня.

– Давай лучше пластырем, – сказал Алекс. – Завтра беру больничный. И что ты там говорил про всоповский коньяк?

– Успеется, – сказал Макс.

– Пластырь есть у меня в сумочке, – сказала Маня, выходя из ванной.

– Ты хоть повытирай тут, что ли, – сказал Макс, оглядывая окропленную алой кровью ванную комнату. – А то пометил территорию как орангутанг.

– Да не боись, повытираю, – немного обиженно сказал Алекс. – Я ж был почти в шоке. Мог ли я о чистоте думать?!

– Ну конечно, в шоке он был… – усмехнулся Макс. – Любишь ты притворяться беспомощным.

– Зато это девушкам нравится, – Алекс быстро показал Максу язык.

Маня вернулась и одним движением аккуратно наклеила пластырь. Алекс только поморщился.

Пока Алекс убирал следы своего ранения в ванной, и вытирал полы в коридоре, Макс и Маня перебрались на кухню.

Макс открыл холодильник и извлек непочатую бутылку «Реми Мартина». Манечка нашла лимончик и нарезала его тоненько.

– Отлично, – сказал Алекс, входя на кухню. – Наливай.

Они выпили. Лимончик пришелся в самый раз.

– Хорошо, – сказал Алекс. – Думаю, она потребует развода.

– Ну а что ты теряешь? – спросил Макс. – Ты же ее не любишь.

– Не люблю. Правда, она начнет меня шантажировать детьми. Начнет рассказывать им про меня всякие выдуманные гадости. Хотя и сейчас рассказывает. Потом она вообще запретит им общаться со мной. Ну, короче, обычная женская программа. Извини, Маня.

– Да ничего. У меня диск отформатирован. Программ никаких не осталось. А те, что остались, под жестким контролем операционной системы.

– Че так? – поинтересовался Алекс.

– Папа был женоненавистником.

– Ну зато уши ты мастерски умеешь пластырем заклеивать, – сказал Алекс. – Спасибо тебе.

Они налили по новой, и еще выпили.

– Совсем забыл, – сказал Макс. – Я тут СМС-ку получил от Эммануила. Приглашает на демонстрацию своих достижений.

– А кто это? – спросила Маня.

– Это редкий городской сумасшедший. Про него надо отдельно рассказывать, – сказал Макс.

– Так расскажи.

И Макс, налив еще коньяку, принялся рассказывать.

– Один из физиков, Эрвин Шредингер, создатель квантовой механики, в 1935 году придумал эксперимент с котом. В закрытый ящик помещается кот. В ящике есть механизм, содержащий радиоактивное ядро, ну в смысле атом радиоактивного элемента, и емкость с ядовитым газом. Параметры эксперимента подобраны так, что вероятность распада ядра за 1 час равна 1/2. Если ядро распадается, то открывается емкость с газом, и кот умирает. Согласно квантовой механике, если над ядром не производится наблюдение, то его состояние описывается суперпозицией (смешением) двух состояний – распавшегося ядра и нераспавшегося ядра. Следовательно, кот, сидящий в ящике, и жив, и мертв одновременно. Если же ящик открыть, то экспериментатор может увидеть только какое-нибудь одно конкретное состояние – «ядро распалось, кот мертв» или «ядро не распалось, кот жив». Пока все понятно?

– Пока да, – сказала Маня. – Это ж даже коту понятно.

Они снова налили, снова выпили, снова закусили лимончиком.

– Тогда продолжаю. Шредингера интересовал вопрос: когда система перестает существовать как смешение двух состояний и выбирает одно конкретное? Копенгагенская интерпретация квантовой механики говорит, что выбор одного состояния происходит в момент наблюдения. Но существует другая интерпретация: оксфордская или многомировая. Ее предложил Хью Эверетт в 1957 году. В многомировой интерпретации квантовой механики, когда ящик открывается, реальность расщепляется на две независимые ветки, в одной из которых наблюдатель смотрит на ящик с мертвым котом, а в другой – наблюдатель смотрит на живого кота.

– Бред какой-то, – сказала Маня, допивая бокал.

– И тем не менее, физики до сих пор не могут договориться о том, какая же из двух интерпретаций ближе к истине, – сказал Макс.